Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо
Том подвел свой бульдозер к «семерке» почти вплотную.
– Осторожней смотри, – сказал он Пиблзу, когда тот нагнулся над поврежденной гусеницей.
– А что такое?
– Да ничего, я так. – Он обошел вокруг, оглядывая наметанным глазом корпус «семерки». Остановился, открыл спускной кран топливного бака. Оттуда хлынула золотистая жидкость. Том закрыл кран, залез на капот, отвинтил колпачок бака, вытащил уровнемер, вытер о колено, замерил.
Бак был полон больше чем на три четверти.
– Ты чего там? – полюбопытствовал Пиблз, оглянувшись на Тома.
– Пиби, я открыл кран, когда уходил. Горючее вытекало. Она закрыла его сама.
– Да брось ты, Том. Ты просто думал, что закрыл. Бывает, что распределительный клапан закрывается сам собой, если сильно изношен – насос закрывает его при включенном моторе, но чтобы спуск…
– Распределительный, говоришь? – Том поднял сиденье и тут же увидел, что клапан открыт. – Его она открыла.
– Ладно-ладно, не смотри на меня так! – Том никогда еще не видел Пиблза в таком волнении. – Открыт и открыт.
Том промолчал, будучи не из тех, кто, столкнувшись с необъяснимым, начинает сомневаться, в здравом ли он уме. Он был твердо уверен, что всё виденное и испытанное им случилось на самом деле. Страх перед безумием, свойственный более чувствительным душам, был ему чужд. Не сомневаясь ни в себе, ни в своем опыте, он мог целиком посвятить себя разгадке тайны. При этом он инстинктивно знал, что делиться этим необъяснимым с кем-то еще не следует: это ничем ему не поможет. Замкнувшись, как моллюск, он продолжал расследование.
Слетевшая гусеница так туго натянулась на фланцах катков, что вынимать опорный палец и раскрывать ее нечего было и думать. Гусеницу предстояло вернуть на место, а это задача деликатная: стоит приложить чуть больше силы не в ту сторону, и лента окончательно выйдет из строя. Дело усложнялось еще и тем, что отвал «семерки» уткнулся в землю, и его требовалось сначала поднять, а гидравлический подъемник при выключенном двигателе работать не будет.
Пиблз отмотал двадцать футов полудюймового троса с другого бульдозера, выкопал ямку под отвалом «семерки», пропустил трос туда и надел на буксирный крюк с обратной стороны подбрюшника. Другой конец он прикрепил к тяговому брусу Тома и сел на «семерку». Поставил нейтральную передачу, включил сцепление, перевел отвал в плавучее положение и дал отмашку.
Том, сидя на подлокотнике своего кресла и глядя назад, медленно тронул с места свою машину. Трос натянулся и поднял отвал «семерки». Пиблз, закрепив его, дал сигнал ослабить трос.
– Ну, хоть гидравлика в порядке, – с облегчением сказал он. – Натяни теперь вправо как можно туже, только гусеницу не зацепи. Попробуем ее запустить.
Том резко отвернул вправо и натянул трос почти под прямым углом к «семерке». Пиблз поставил правую гусеницу на тормоз и отпустил обе поворотные муфты. Левая гусеница теперь поворачивалась свободно, правая не двигалась вовсе. Том ехал малым ходом, держа трос натянутым. «Семерка» дрогнула и начала крутиться на правой гусенице, прикладывая невероятное количество футофунтов к натяжному колесу. Пиблз педалью отпустил правый тормоз и стал снова нажимать его, раз за разом. Гусеница сдвигалась на несколько дюймов и опять останавливалась: сила, тянущая то вбок, то вперед, удерживала ее на месте. Еще рывок – и она встала обратно на свои пять опорных катков, два поддерживающих, ведущее и натяжное колеса.
Пиблз вылез и просунул голову между ведущим колесом и верхним катком, высматривая сломанные фланцы и втулки. Том оттащил его за штаны и сказал, стараясь не выдать своей тревоги:
– В мастерской посмотришь. Думаешь, дойдет она?
– Еще как дойдет. Никогда не видел, чтобы гусеница в таком состоянии так хорошо наладилась. Как будто старалась помочь мне, ей-богу!
– Бывает, – сдержанно произнес Том. – Ты садись на мой трактор, Пиби, а я на нее.
– Как скажешь.
Они осторожно съехали с крутого холма. Том держал «семерку» на тормозах, предоставляя буксиру тащить ее. Привели Дейзи Этту в походную мастерскую Пиблза, сняли головку цилиндра, пусковой двигатель, сгоревшую фрикционную облицовку… и собрали всё заново.
– Говорю тебе, это убийство, хладнокровное убийство, – с жаром заявлял Деннис. – И мы выполняем распоряжения этого человека. Надо же что-то делать! – Они стояли у кулера – Деннис нарочно пригнал сюда машину, чтобы подстеречь Чаба.
Сигара Чаба Нортона вспыхивала и гасла, как закоротивший семафор.
– Не надо. Через пару недель приедут асфальтировщики, подадим рапорт. Я не знаю, что там у них случилось, и ты не знаешь. Работать надо, вот что. Взлетную полосу строить.
– Не знаешь, что там случилось? Чаб, ты же умный мужик. Мог бы руководить лучше Тома Джейгера, будь он даже в своем уме. И определенно не веришь в эту фигню, что трактор сам из-под обезьяны ушел. Ты меня слушай, – Деннис ткнул Чаба пальцем в грудь. – Он говорит, это регулятор. Я этот регулятор сам видел, и Пиблз сказал, что с ним всё в порядке. Ось дросселя соскочила, это да, но ты же знаешь, что трактор делает в таком случае. Работает вхолостую или глохнет, а не убегает.
– Может, и так, но…
– Безо всяких «но». Он ненормальный убийца. Убил один раз, убьет и другой, а мне как-то неохота быть следующим.
В основательном, но не блестящем уме Чаба зародились сразу две мысли. Первая – что Деннис, которого он не любит, но и послать почему-то не может, пытается подбить его на то, что он, Чаб, делать не хочет. И вторая – что Деннис, несмотря на весь этот треп, напуган до чертиков.
– И что ты хочешь делать? Шерифу звонить?
Деннис посмеялся над шуткой – вот почему его так трудно послать.
– Я тебе скажу что. Не он один понимает, что надо делать, поскольку ты здесь. Если перестанем подчиняться ему, ты будешь командовать нисколько не хуже. И ничего он с этим не сделает.
– Иди-ка ты, Деннис, – внезапно рассвирепел Чаб. – Можно подумать, ты мне ключи от королевства вручаешь. На кой мне это сдалось? Что, аэродром тогда скорее построится? Или мне зарплату прибавят? Мне что, по-твоему, слава нужна? Меня вон в совет хотели выдвинуть, так я отказался. Думаешь, мне охота говорить парням, как работать, когда они и так это знают?
– Знаешь, Чаб, я не ради своего удовольствия это затеял. С ним надо что-то делать, иначе мы все в опасности – можешь ты это понять?
– Слушай, трепло. Если человек работает как положено, ничего плохого с ним не случится. Это относится к Тому – заруби себе на носу – и к тебе тоже. Езжай давай и вкалывай дальше.
Ошарашенный
