Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране

Не знаю, прав ли я был или не прав, пытаясь покончить с борьбой и здесь и там, но недавно я начал грокать: человечество не позволит мне довести дело до конца, как бы я ни старался.

В комнату всунулся Дюк.

— Майк? Ты не выглядывал наружу? Там собирается толпа!

— Знаю, — сказал Майк. — Скажи остальным: ожидание еще не заполнено. — И он продолжал, обращаясь к Джубалу: — «Ты есть Бог». Это не послание надежды и утешения. Это вызов — и бесстрашное, беззастенчивое приятие личной ответственности. — Вид у него стал печальным. — Но мне редко приходится брать столько на себя. Очень немногие, лишь те, кто сейчас здесь, наши братья, поняли меня, приняли горькое вместе со сладким, встали и выпили — грокнули. Другие, сотни и тысячи других, либо настаивают на том, чтобы обращаться с этим, так будто им дают приз, но без состязания, ожидают «обращения» — или не обращают внимания. Что бы я ни говорил, они продолжают настаивать: Бог — это нечто вне их самих. Нечто, готовое прижать любого ленивого тупицу к Своей груди и утешить его. Сама идея о том, что они сами должны совершить усилие, что все их беды — от них, для них неприемлема, они не могут или не хотят ее воспринять.

Человек с Марса покачал головой:

— Неудачи мои настолько превосходят числом мои удачи, что не знаю, сможет ли полное гроканье показать: я стою на неверном пути. Эту расу нужно разделить, им необходимо спорить, драться, постоянно чувствовать себя несчастными, воевать даже с собственным «я»… и все для того, чтобы «выполоть» непригодных, как должно делать любой расе. Скажи, отец, это так? Ты должен мне ответить.

— Майк, но какого дьявола ты решил, что я всезнающий?

— Может быть и нет. Но всякий раз, как мне требуется что-то узнать, ты знаешь ответ и целостность всегда показывает: ты говоришь верно.

— Проклятие, я отказываюсь от обожествления! Но одно-то я понял, сынок. Ты всегда советовал другим не торопиться, «ожидание наполнится», так ты говорил.

— Верно.

— А теперь ты нарушаешь собственные правила. Ты ждал так мало — крайне мало, по марсианским стандартам, — а теперь хочешь сдаться, выбросить полотенце, как побежденный боксер. Ты доказал, что твоя система работает с небольшой группой, и я с радостью это подтверждаю. Никогда еще не встречал таких счастливых, здоровых и жизнерадостных людей. И довольно, за такое-то короткое время. Вернись, когда у тебя будет в тысячу раз больше последователей, все работящие, счастливые, неревнивые, и тогда обговорим еще разок. Честно?

— Ты говоришь верно, отец.

— Я еще не кончил. Ты заводился из-за того, что, коли тебе не удалось подцепить на крючок девяносто девять из ста, значит, вся раса не может идти вперед, не избавится от пороков, придется их «выпалывать». Но проклятие, парень, ты же этим и занимался. Ты собирался уничтожить деньги и частную собственность?

— Нет! В Гнезде-то нам это не нужно, но…

— И в здоровой семье все это тоже ни к чему. Но стоит выйти на улицу — и приходится общаться с другими людьми. Сэм сказал, что наши братья вовсе не удалились от мирских забот, они научились быстро делать деньги.

— Да, делать деньги легко, нужно только освоить несколько трюков, грокнешь принцип — и все.

— Ну вот, ты и прибавил еще одно благо: «Благословенны богатые духом, потому что они делают деньги». А как в других областях деятельности, наши-то лучше или хуже других?

— Конечно, лучше… Видишь ли, Джубал, тут дело не в вере. Наше учение — просто способ эффективно функционировать в любой области.

— Вот ты и дал ответ на свой вопрос, сынок. Если то, что ты говорил, верно — а я не сужу, я лишь спрашиваю, ты же отвечаешь, — тогда состязание вовсе не исчезает, оно становится еще острее. Если новость способна воспринять лишь одна десятая процента населения, тебе следует лишь показать им путь — и тогда в течение нескольких последующих поколений глупцы вымрут, а последователи твоего учения унаследуют Землю. И когда бы это ни произошло, через тысячу или десять тысяч лет, это все же случится достаточно скоро для того, чтобы они задумались о новых препятствиях и стали пытаться прыгнуть как можно выше. Но не стоит расстраиваться, если за одну ночь тебе удалось обратить в ангелов всего лишь горстку людей. Я-то не думал, что хоть один способен что-то усвоить. Мне казалось, ты выставляешь себя полным дураком, пытаясь читать проповеди.

Вздохнув, Майк улыбнулся:

— Я тоже начал бояться, что я глупец и подвел своих братьев.

— Конечно, лучше было бы назвать твое учение помудреней, вроде «Космического галитоза». Но название не имеет значения. Если ты пришел к истине, ты можешь указать путь к ней другим. Разговоры ничего не доказывают — людям нужно показать.

Майк не отвечал. Веки его опустились, он замер, с лица вновь сползло всякое выражение. Джубал беспокойно заерзал, боясь, что он слишком много наговорил и довел парня до необходимости впасть в транс.

Но тут глаза Майка открылись, он весело улыбнулся:

— Ты все мне объяснил, отец. Теперь я готов показать им — я грокаю целостность. — Человек с Марса встал. — Ожидание закончено.

Глава 37

Джубал и Человек с Марса вошли в комнату, где стоял стереовизор. Там собралось все Гнездо. На экране была видна большая бурная толпа, которую с трудом сдерживали полицейские. Глянув на экран, Майк покойно и счастливо улыбнулся.

— Они пришли. Теперь настает целостность.

Ощущение экстатического ожидания, которое, как чувствовал Джубал, все возрастало с момента его прибытия, увеличилось многократно, но никто не шелохнулся.

— Намек весьма ясный, милый, — согласилась Джилл.

— И пора бы его использовать, — добавила Пэтти.

— Пожалуй, лучше одеться, — заметил Майк. — Пэтти, в этой дыре найдется какая-нибудь одежда?

— Сейчас, Майкл.

— Сынок, толпа довольно жуткая, — вмешался Джубал, — Ты уверен, что сейчас стоит с ними связываться?

— О, конечно… они явились поглазеть на меня, и я сойду вниз, чтобы повстречаться с ними.

Он помолчал, пока на него надевали какое-то облачение — несколько женщин поспешно одевали его, хотя их помощь явно не требовалась. Похоже было, каждый предмет одежды сам знал, куда надеваться и какими складками лечь.

— У моей работы есть не только права, но и обязанности… Звезда должна показываться на представлении, грокаешь? «Лопухи» ждут.

— Майк знает, что делает, босс, — сказал Дюк.

— Ну… я просто не доверяю толпе.

— Да там в основном любопытствующие, как обычно. Конечно, есть еще фостериты и прочие, у кого скопились обиды, но Майк справится с любой толпой. Вот увидите. Верно, Майк?

— Верно, Каннибал. Дайте им зрелищ! Где моя шляпа? Нельзя же выйти на полуденное солнце без шляпы. — Из ниоткуда выплыла роскошная шляпа с лентой, уселась ему на голову. Он лихо заломил ее набок. — Ну вот! Все в порядке?

Он был облачен в обычный для внешних служб наряд: щеголевато сшитый белый деловой костюм, туфли такого же цвета, снежно-белая рубашка и шикарный ослепительный шарф.

— Тебе не хватает лишь портфеля, — сказал Бен.

— Ты грокаешь, он мне нужен? Пэтти, у нас разве есть портфель?

Джилл подошла к нему:

— Бен шутит, милый. Ты выглядишь великолепно. — Она слегка поправила ему шарф, поцеловала его — и Джубал ощутил на губах поцелуй. — Иди поговори с ними.

— Да, пора на выход. Энн? Дюк?

— Готово, Майк. — На Энн была мантия, и выглядела она крайне достойно. Дюк смотрелся полной противоположностью, одет он был совершенно небрежно, из уголка рта свисала сигарета, на голову нахлобучена старая шляпа, за ленту которой была заткнута карточка с надписью «Пресса», а сам он был весь обвешан камерами и прочим снаряжением.

Они направились в фойе, служившее общей прихожей для четырех больших номеров. За ними пошел лишь Джубал, остальные, человек тридцать или больше, остались вокруг стерео. Майк приостановился в дверях. Там стоял столик, на нем — кувшин с водой и стаканы, блюдо с фруктами и нож для разрезания и чистки фруктов.

— Не ходи дальше, — попросил он Джубала, — или Пэтти придется потом вести тебя мимо ее питомцев.

Налив в стакан воды, Майк сделал глоток.

— Читая проповеди, всегда испытываешь жажду. — Передав стакан Энн, он взял нож, отрезал кусочек яблока.

Джубалу показалось, что Майк отрезал себе палец… но внимание его отвлеклось — Дюк передал ему стакан. Кровотечения не было, а Джубал уже немного привык к ловкости рук. Приняв стакан, он сделал глоток и обнаружил, что и его горло пересохло.

Майк крепко сжал ему руку, улыбнулся:

— Не бойся. Это займет лишь несколько минут. Увидимся позднее, отец.

Они миновали кобр, стороживших вход, и дверь закрылась. Джубал вернулся в комнату, к остальным, все еще держа в руках стакан. Кто-то взял стакан у него из рук, но он даже не заметил, не отрываясь от стерео.