Питер Чиппендейл - Норки!
Все получилось просто отлично — начиная с первого броска к норам и заканчивая последовавшим соревнованием «Кто больше съест». Больше всех был доволен Макси: он установил новый рекорд, съев двух целых кроликов, две задние ноги и голову. Психо тоже радостно потирал лапы, косясь на целую толпу пленников, над которыми он мог вволю поэкспериментировать.
В последние несколько дней Мега и Минимус были очень заняты, отбирая молодых норок, которых они могли взять с собой. Вождь был очень доволен сообразительностью и дальновидностью сына, который неизменно сохранял доброжелательный тон и тяготел к конструктивности, созидательным решениям. Да и молодняк в целом Меге понравился, хотя большинство молодых норок еще не знали, какие в отношении их строятся планы. Почувствовав, что Мега дает им еще
один шанс, они отреагировали на снисходительность и терпение Вождя с таким воодушевлением, что их дисциплина и готовность подчиняться поразили даже Макси. Мега, кстати, ни словом не намекнул последнему, каким образом произошла утечка информации; он просто поторопил Психо с его экспериментами на животных, и клетки в казармах очень быстро опустели. Да и Психо был очень доволен вниманием, которое Вождь проявил к его исследованиям.
Что касалось Отдела норкетинга, то и братьям Мега сделал приятное, разрешив осуществить их затею с «Хартией Молодых Норок» и дав им тем самым понять, что период опалы закончился. Тем, кто оставался в лесу, он желал всего самого лучшего; что с ними будет дальше, зависело, конечно, только от них, но Меге хотелось, чтобы воспоминания о расколе не омрачали их жизнь.
Избиение кроликов и соревнования в еде затянулись надолго, и, когда стая достигла Плато, уже совсем рассвело. Показательное судилище Психо решили поэтому отложить до вечера. Как и остальные норки, Мега наелся до отвала; ему необходимо было выспаться, чтобы переварить поглощенную пищу, и он сразу же отправился к себе в нору.
Строго говоря, в Старом Лесу их ничто больше не удерживало. Сегодня днем никто, конечно, не тронется с места, но к вечеру норки восстановят силы и будут вполне свежими и готовыми для похода. В пользу грядущей ночи говорила еще одна причина. Пока норки громили кроличью колонию, им светил почти круглый желтый диск луны. Следующая ночь будет ночью полнолуния. Когда луна поднимется высоко, они потихоньку уйдут.
Свернувшись клубком, Мега погрузился в тревожные сны, полные воспоминаний о безумстве полной луны, которому они предавались в вольере.
— Туда! Туда! Все выходим туда! — шептал он себе, и дремотное воображение рисовало ему молодых норок, одна за другой бросающихся на звенящую проволочную сетку, ему слышались вопли:
— Давай! Давай! А ну давай еще!
— Ме-га! Ме-га! Нор-ка! Нор-ка! Мега — норка! Мега — норка! Он — норка!!!
Да, он — норка, гордо подумал Мега, проваливаясь в еще более глубокий и крепкий сон. И следующей ночью он еще раз докажет это.
Объевшись крольчатиной, все норки впали в оцепенение, поэтому ни Мега и никто другой не услышали, как где-то вдали затрубил охотничий рог. Только дозорный насторожил уши, прислушиваясь, но очень уж не хотелось беспокоить вождей. Лишь когда звук повторился — на этот раз гораздо ближе — и продолжал приближаться, он решил, что иного выхода нет, и, оставив свое место в кустах боярышника, стал карабкаться вверх. Остановившись на склоне, он еще раз оглядел окрестности. День был солнечным и ясным, но за деревьями по-прежнему ничего нельзя было рассмотреть. Прошло, однако, совсем немного времени, и стало ясно, что звук доносится с Долгого поля и что его источник быстро движется в их сторону.
Охваченный паникой, часовой ринулся к казармам будить Макси.
Глава 65. ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
Лесные жители знали о существовании охоты, но она никогда не касалась их непосредственно. Время от времени она проносилась по окрестным полям, пугая их обитателей громким шумом и мельканием ярких красок, однако всем было хорошо известно, что охотники никогда не приходят в лес. Все живые существа сызмальства были осведомлены о том, что охота существует для того, чтобы травить лисиц, а им она ничем не грозит, покуда они не будут попадаться ей на дороге.
Филин надежно хранил секрет, доверенный ему лисом. Даже Раке он сообщил только, что Фредди обещал что-нибудь придумать; поэтому теперь, когда у реки затрубили охотничьи рога, он один понял все значение
этого события. Едва проснувшись, он выскочил из дупла и уселся на ветке бука, напряженно прислушиваясь к голосам леса. Трубный зов повторялся всякий раз громче; покрутив головой, он сумел определить и направление движения охотников: по берегу реки вверх по течению.
— –Что там еще? — недовольно проворчала Юла, выпростав голову из-под крыла. — Ты почему не спишь?
— Охота! — прошептал Филин.
— Ну и что? — сонно отозвалась Юла. — Люди никогда не заходят в лес.
Когда он поднялся над лесом, то увидел, как лис пересек Горбатый мостик и мчится по Долгому полю. Его роскошная рыжая шуба была измазана в грязи и выглядела так, словно лис пробежал уже порядочно, однако, заметив Филина, Фредди ухитрился сделать успокаивающий жест лапой, показывая, что он еще не побит.
До этого момента Филин не совсем хорошо представлял себе, какому риску подвергает себя его друг. Свора крупных, гладких гончих, летевшая по горячим следам Фредди, заливалась азартным лаем, и Филин сразу подумал, не много ли их для одного лиса, но за собаками мчались верхами еще и всадники, и их было столько, что у него зарябило в глазах.
Тем временем Фредди благополучно достиг проволочной изгороди и скользнул в лес, благодаря чему ему удалось надежно разделить свору и всадников. Промчавшись между деревьями, он свернул к Плато и начал подъем по склону. На гребне лис ненадолго задержался и встал на фоне неба, словно дразня собак. Выждав ровно столько, сколько было необходимо, чтобы головная гончая не схватила его зубами за хвост, Фредди совершил грациозный прыжок и исчез за краем Плато.
Отбросив всякую осторожность, свора полетела следом. Вот собаки исчезли из виду, и наступила короткая, грозная тишина.
Потом начался ад.
Может быть, Фредди и слыл удачливым ловкачом, однако он привык тщательно планировать все свои действия. Для начала лис разведал подходы к Плато и даже предпринял несколько пробежек, давая мускулам привыкнуть к выбранному маршруту, но сердце у него все равно было не на месте. Невозможно было знать заранее, где ему удастся перехватить охоту, однако не это было главным. Он не мог предвидеть, в каком состоянии он застанет колонию норок, а ведь от этого зависело почти все. Оставалось только надеяться на удачу и на то, что, когда преследователи и норки столкнутся лбами, ему удастся ускользнуть.
Он хотел промчаться через Плато, прежде чем норки успеют отреагировать, а затем броситься в реку. С каким удовольствием, ухмыляясь подумал лис, он попользуется чудовищным комплексом водных аттракционов, чтобы спастись. Фредди рассчитывал, что норки будут сражаться до последнего, но, даже если они и дрогнут и побегут, внимание собак будет отвлечено, а люди на лошадях все равно не смогут преследовать его по обрывистому берегу.
После долгих размышлений Фредди решил не волновать супругу и не рассказывать ей о задуманном. Супруга Фредди была очень рада, когда он объявил, что в ближайшее время они наконец-то переселятся в город. С тех пор как в логове появились новорожденные лисята, она привыкла считать город их будущим.
Между тем лис продолжал ежедневно посещать собачьи вольеры в поселке, пока подъем активности и оживление гончих не убедили его в том, что охота вот-вот тронется в путь.
Тогда Фредди отправил семью в дальний путь, договорившись с супругой о том, чтобы они ждали его в потайном месте на расстоянии нескольких полей от леса. Сам он задерживался в лесу якобы для того, чтобы попрощаться с несколькими близкими друзьями.
Проследив, чтобы супруга и выводок лисят благополучно перебрались за Водораздел, Фредди, нервно вздрагивая от прилива адреналина, понесся обратно к реке — вывести собак на свой след. Такая возможность пред– ставилась ему почти сразу, когда охота подняла в поле одного из его рыжих собратьев и погнала в направлении леса. Фредди понесся напрямик через поля и неожиданно выскочил рядом с предполагаемой жертвой, давая ей понять, что готов помочь. Другой лис, не спрашивая о мотивах этого благородного поступка, лишь кивнул с благодарностью и легким недоумением и ушел в сторону, оставив Фредди во главе гонки.
Пока Фредди мчался через первые два поля, он думал только о том, как ему хотелось бы оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от всего этого. «Ты можешь!..» — повторял он, подныривая под очередную живую изгородь или нарочно выбирая место, где ров был самым глубоким, — чтобы задержать лошадей.
