Алая аура протопарторга - Евгений Юрьевич Лукин
— Организуем… — со вздохом согласился покладистый Матвеич. — Дело нехитрое…
Без особого интереса разглядывая большой портрет Ефрема Нехорошева, что висел над столом генерала, Николай рассеянно подумал, что разговор пора бы уже и закруглять… Матвеич — мужик надёжный. Вон сколько властей пережил — и ни одного серьёзного нарекания. Только вот без лёгкой выволочки его всё-таки отпускать не следует…
— Золотой ты работник, Матвеич, — как бы подслушав мысли подполковника, подвёл итог генерал Лютый. — А пьёшь много.
— Норму знаю… — равнодушно отозвался тот, нисколько не удивившись внезапному повороту беседы. Подобные упрёки он опять-таки слышал при всех властях.
— Норму он знает!.. — усмехнулся шеф контрразведки. — А у кого чёртик зелёный из правого кармана выглядывает?
Матвеич недоверчиво взглянул на генерала, потом, видать, вспомнил, что у Лютого есть допуск в пограничный астрал, и с тревогой проверил правый карман пиджака.
— Не, нету… — с облегчением сообщил он.
— Есть, есть… — сказал генерал. — Просто ты его пока не видишь, а я уже вижу… Ладно, иди… И уменьшай рацион, Матвеич, уменьшай… Сгоришь ведь на работе… И креститься прекращай… публично… Ты ж не в Лыцке, ты в Баклужино!..
Не выразив ни малейшего волнения на помятом и ношеном — под стать пиджаку — личике, Матвеич поднялся с кресла и неспешно двинулся к выходу. Уменьшать рацион пошёл…
— Запугал мужика… — не без иронии заметил Выверзнев, когда дверь за Матвеичем закрылась.
— Его запугаешь… — ворчливо откликнулся Лютый. — Что у тебя?
Николай пересел на тёплый стул, только что освобождённый Матвеичем, и проникновенно взглянул на шефа:
— Толь Толич! Ну ты установку хотя бы уточнить можешь?
— Не могу.
— Нет, ну вот что я должен конкретно сделать?.. Уничтожить Африкана? Арестовать Африкана?
— Прежде всего найти Африкана.
— Хорошо. Нашёл. Дальше!
— Ты найди сначала…
— Да Толь Толич! Мне же сейчас ребят в засаду сажать! Их же проинструктировать надо… Ну вот появляется Африкан в краеведческом, лезет прямиком к чудотворной. Вязать его?
— Вязать.
— Ладно. Стали вязать. Не вяжется… Открывать огонь на поражение?
— Стоп! Почему не вяжется?
— Н-ну… чудотворец ведь… Опять же икона рядом…
— Но ведь в прошлый-то раз — повязали.
— Сравнил! В прошлый раз! Да кем он тогда был? Главарём подполья… Ни авторитета, ни поддержки… А теперь?.. Чуть ли не первый чудотворец региона! Ну ты сам прикинь…
Генерал Лютый с крайне утомлённым видом отёр сначала одну бровь, потом — другую.
— Достал ты меня, Коля… — искренне признался он. — Чего ты хочешь-то?
Подполковник Выверзнев поскучнел, закручинился:
— Может, подойти ещё раз к Кондратьичу, уточнить…
— А кто подходить будет? — с живым любопытством спросил генерал Лютый.
— Ну не я же!..
— Значит, я, да? — Ласково глядя на Николая Выверзнева, генерал покивал мудрой седеющей головой. — Не, Коль, не прокатит, даже не надейся… Не в духе сейчас Кондратьич, а на часах уже, глянь, начало второго… Ещё, не дай Бог, опетушит спросонья — одним заклинанием… Другие вопросы есть?
Страдальчески сморщась, Выверзнев почесал переносицу.
— Знаешь, если честно… В гробу я видал этого Африкана! А вот Кондратьич… Они ж ведь в детстве друганы были…
— Мало ли что были! Теперь-то — враги…
— Враги… Вражда — это, знаешь, продолжение дружбы иными средствами. Шмальнёшь ненароком — потом всю жизнь не отмоешься… Толь Толич! Нутром чую: что-то здесь не то… Ну на кой ему ляд было устраивать весь этот цирк на воде?.. Рядом с мостом! На свету… А домовой? Вот ты можешь себе представить второе лицо Лыцкой Партиархии с домовым на руках?..
Генерал Лютый посмотрел на расстроенного вконец Николая, вздохнул, поднялся и, обогнув стол, ободряюще потрепал по плечу.
— Коль, — жалобно сказал он, — ну ты сам подумай: кого мне ещё бросить на Африкана?.. Только тебя. Дело-то, видишь, сложное, ответственное… — как-то незаметно он поднял подполковника со стула, приобнял дружески и, продолжая заговаривать зубы, повёл к дверям. — Вот, послушай: ловили мы однажды маньяка-террориста… Представляешь, взрывал скрипичные квартеты! Причём заряды, гад, закладывал — крыши с театров сносило… И с кем мы тогда только не консультировались! С психиатрами, с музыкантами… А потом оказалось: нормальный антисемит… Так что, может, и здесь всё просто…
С этими словами он выставил Николая в коридор и прикрыл за ним дверь. Тот выматерился вполголоса, но, делать нечего, пошёл к себе… Рассказанная шефом байка нисколько его не успокоила. Кто-кто, а уж Николай Выверзнев доподлинно знал, что до распада Сусловской области Толь Толич был участковым и, стало быть, вести дела о террористических актах никак не мог…
На полдороге подполковнику встретился крепко заспанный сотрудник, с недоумением взиравший на рамку в собственных руках. Рамка лениво проворачивалась то по часовой стрелке, то против оной… Процесс этот почему-то сильно напоминал позёвывание.
— Ну, что? — недружелюбно спросил Николай. Сотрудник виновато пожал плечами:
— Да вот не нащупал пока… Может, молчит, затаился…
Выверзнев желчно усмехнулся и двинулся дальше. Отпер кабинет, вошёл. Лежащая на столе трубка продолжала щебетать. Возникло острое желание вернуться в коридор, притащить сюда за шиворот этого недоумка с его ублюдочной рамкой и натыкать заспанной мордой прямо в чирикающий наушник.
Николай сел за стол, положил трубку и включил компьютер. Но пока тот грузился, телефон замурлыкал снова.
— Слушаю… — буркнул Николай.
— Пёсик, нас опять разъединили…
Бли-ин!.. Подполковник Выверзнев ошалело взглянул на отнятую от уха трубку. Стало быть, не болтунец… Когда же он, в самом деле, дал ей этот номер?.. Пьяный был, что ли?..
Посадив ребят в засаду, Николай умышленно покинул здание музея не через служебный, а через парадный ход. Прикуривая, постоял на крыльце, огляделся. Под белыми лампами фонарей мерцали вымытые со стиральным порошком влажные ещё асфальты, молочно сияла зебра перехода. Вдалеке помигивали светофоры, и Николаю вспомнилось вдруг, что в Лыцке уличным движением управляют регулировщики, ибо светофор и Люцифер — один чёрт по смыслу…
На территории Баклужино успешно действовало не менее семи иностранных разведок (прочие — не в счёт). Поэтому не следовало даже надеяться, что такая серьёзная акция, как засада в краеведческом музее, не привлечёт всеобщего внимания… Можно, конечно, было бы провести её и на высшем уровне секретности, ненавязчиво внедрить ребят в музейный персонал, но вот тогда бы все и впрямь насторожились — от Лыцка до Каракалпакии… Честно говоря, будь на то воля Николая — своими бы руками смастерил и повесил на парадную дверь табличку: «Внимание! В музее — засада». Специально для Африкана…
— Добрый вечер, Николай Саныч… Прогуливаетесь?..
Приподнятая светлая шляпа над сребристо опушённой лысиной и старательная, как у черепа, улыбка…
— Добрый, добрый… — улыбнулся в ответ Николай. — Вот вышел, знаете, воздухом подышать…
Ни хрена себе вечер — утро скоро! Кстати, раскланявшийся с Выверзневым старикан числился
