Первоочередной - Андрей Потапов
– Интересно. – Серетун почесал подбородок и лукаво прищурился. – При орках было всё то же самое. Но город охотно перешёл под твою власть.
– Могу объяснить, в чём дело. По секрету.
– Как раз теряюсь в догадках, – волшебник посмотрел на пассажира через плечо. – Так что буду благодарен.
Корова в знак согласия утвердительно промычала. Или просто наткнулась копытом на острый камень. Но если даже и так, ей это нипочём. Серетун подсуетился, чтобы у его транспорта была хорошая регенерация. Правда, из-за этого пропала способность давать молоко. Весь кальций стал уходить на сращивание костей. Да и плевать. Как выяснилось, у волшебника и прекрасной Астролябии непереносимость лактозы. Невелика потеря в итоге.
– Пейтеромцев достали мигранты.
– Ого, – только и ответил Серетун.
Повисла долгая пауза, во время которой визирь успел, подобно художнику, полюбоваться издали своим роскошным замком и ещё немного обдумать концепцию солипсизма.
– И всё? – уточнил Ибн Заде через пару минут. – Никаких вопросов?
– А что тут спрашивать. Тоже мне, эксклюзив подогнал. Про мигрантов и ежу понятно, если знать историю города. В мирное человеческое поселение вторглись орки. Никого не убили, но зато наплодили метисов и стали основной расой. А уж потом, чтобы никто косо не смотрел, открыли двери – здрасьте, гости дорогие. Вот и понаехали все, кому не лень. Отобрали рабочие места – те, кто вообще хотят работать, – и не хотят ассимилироваться. Вон, медсёстры, последние представители людей в городе, получают самую низкую зарплату, хотя батрачат больше всех. А эти тунеядцы, мигранты эти дурацкие, возмущаются, что им не хватает пособия…
– Так-так, – многозначительно произнёс визирь. – У нас имеются недовольные слои населения?
– Имеются, – без тени сомнения ответил волшебник.
– Предлагаю обсудить. Всё честно: вы спасли меня и доставили к замку, а я в качестве благодарности приглашаю вас на званый обед.
Да почему сам Ибн Заде обращается к этому простолюдину на “вы”, а он всё равно тыкает?
– С удовольствием принимаю твоё приглашение. Только сразу уточню: мне нельзя молочное.
Дальше спутники ехали в полной тишине, которую изредка нарушали крики Серетуна в адрес коровы. Этот благородный скакун… вернее, эта благородная скакунша (всё для вас, любители феминитивов) вместе со способностью давать молоко потеряла и всяческую совесть, поэтому останавливалась через каждые пять шагов пощипать травку, коей на подъезде к замку росло в избытке.
– Но! – гаркнул волшебник в очередной раз и легонько шмякнул корову по спине.
Та лениво замычала и продолжила восхождение.
Замок Ибн Заде раскинулся на холме возле самого Пейтеромска. Стены его высечены будто из слоновой кости. Днём они мягко блестят, отражая солнечные лучи, а ночью – светятся сами по себе, как лунное гало. Огромный силуэт опоясывают блики, складываясь в кружевные узоры. Если приглядеться, можно увидеть, что каждая капелька света отливает всеми оттенками радуги, смешанными в безумный калейдоскоп. Зрелище получается настолько чарующее, что случайные путники засматриваются на него часами, забывая свои имена, забывая, куда идут. И только жители Пейтеромска уже пресытились диковинным строением. Каждую ночь любой горожанин, ворча себе под нос, задёргивает шторы, ведь этот неконтролируемый приступ яркости мешает спать.
Но Серетун живёт далеко, и тревоги измученных пейтеромцев ему чужды.
Сейчас волшебник любовался величественными склонами и лугами, где росли пышные диффенбахии, а между их листиками прятались целые колонии жучков-дармоедов, которых обязательно нужно подкармливать, иначе они нападут и завоняют всё вокруг. Раньше у визиря для этих целей был специально обученный человек. Раз в неделю Кондратий – так его звали, кажется, – обмазывался мёдом, выходил в чисто полюшко, прямо на пересечение перпендикуляров, опущенных на геометрический центр луга, и раскидывал руки в стороны. Тут же со всех кустов слетались коварные убийцы обоняния и садились прямо на худое туловище, попутно слизывая липкое угощение. А языки у них, чтоб вы знали, ого-го. Не каждый человек может таким похвастаться. И вот однажды Кондратий положил на стол визирю заявление по собственному желанию, в котором чёрным по белому было написано, что один из жучков оставил на его шее засос, и жена, заподозрив измену, ушла к соседу, которого давно любила.
Так что теперь священная обязанность заботиться о жужжащих дармоедах легла на Клофелину. Зарплата её никак от этого не изменилась, разумеется. А менестрели, пока ещё работали при Ибн Заде, наотрез отказывались даже смотреть на диффенбахии, не то, что приближаться к ним. Как заявлял старший из них, эти кусты оскорбляют его чувства, поскольку прадед споткнулся об один из таких и сломал ногу, провалявшись остаток жизни на печи. Все понимали, что на самом деле этот верзила боится даже паршивого муравья, но перечить не стали. Боязно.
Конечно, Серетун всех этих подробностей не знал. Он вообще мало что знает с тех самых пор, как Дима дописал “Второстепенного”. Хотел живой мир и полную свободу? На, только не подавись! Сказка кончилась, и началась быль. Можно простудиться и заболеть, голод стал настоящим, а бельё иногда приходится менять, иначе всё чешется!
– Ты мыться не пробовал?
– Кто это сказал? – встрепенулся волшебник.
На самом деле, Серетун прекрасно знал, кто.
– Что сказал, дорогой гость? – расплылся в улыбке визирь.
– Кто это сказал – что есть на свете место прекраснее этого?
– Не знаю, какой-то дуралей, – ответил Ибн Заде с детской непосредственностью.
Несмотря на то, что замок выглядел как мечта юной принцессы, обороной всё-таки не пренебрегали. В воротах торчала решётка, не давая ни одному проходимцу зайти внутрь. Дойдя до железной преграды, корова и глазом не моргнула. Вижу цель, не вижу препятствий. К жуткому возмущению Серетуна, эта говяжья морда как ни в чём не бывало пошла на таран. Неважно, что плотность решётки немного выше, чем у гнутых рогов и тем более черепушки, зато будет что внукам рассказать. Или не будет. За всю жизнь корова не видела ни одного живого быка.
Волшебник прибегнул к решительным действиям, чтобы предотвратить аварийную ситуацию.
– Дёрни её за хвост!
– Кто? Я? – озираясь, тупо спросил Ибн Заде.
– Ну не я же, – огрызнулся Серетун, а потом вспомнил, что общается не с Димой, и смягчился: – Так она остановится.
– Мои парни сами её остановят, – залихватски отмахнулся визирь. – Вот увидите.
Из наблюдательной башни выбежал молодой охранник с едва пробивающимся пушком над верхней губой и кинулся к корове. Коснувшись
