Влада Воронова - Пути предназначения
Николай побледнел, до синяков стиснул монаху запястье.
— Эта весть… достоверна? — спросил дрогнувшим голосом. — Не пустословна?
— Это весть истинна, брат мой, — твёрдо ответил монах. Николай отпустил его руку.
— Дождались. Мы всё-таки его дождались. Избранный пришёл в мир. Свершилось.
Николай сел на кровать, достал из тумбочки две рюмки, налил тростникового вина.
— Дрянное пойло, — сказал монаху, — но ничего другого нет. На плантации крепкие напитки запрещены. Давай за Пришествие, брат.
Монах сел на вторую кровать, выпил, осенил себя двойным кругом, прочёл короткую молитву.
— Однако Пришествие как таковое — это ещё не всё, — проговорил Николай, невидяще глядя на полную рюмку. — Ведь Преградительной коллегии уже известен день и час Пришествия, верно? И коллегианцы, прокляни их Лаоран, приложат все силы, чтобы уничтожить Избранного. А мы даже не знаем, кто он. В прошлый раз это был младенец-наурис. До того — тридцатилетний беркан. Их убили.
— Мы сможем защитить Избранного, брат мой, — ответил монах. — Но только если найдём его первыми. Предречено, что Пришествие состоится здесь, в Южном округе Сероземельного материка, в Каннаулите.
— Да это же совсем рядом! — вскочил с кровати Николай. — До Плимейры всего два часа, мы туда на выходной ездим.
— Вот именно, что рядом, в секторе, который граничит с твоим, — строго сказал монах. — Поэтому сядь и слушай.
Николай сел. Монах продолжил:
— До Пришествия остаётся ещё немало дней, однако его предзнаменования начнут появляться уже сейчас. Поэтому внимательно следи за всеми новостями, брат, за каждой сплетней. Твой участок расположен очень удачно: рядом дозаправочная станция аэрсов и один из центров контроля за спутниками межпланетной связи. Так что ты будешь в курсе всех новостей и слухов. Должность старшины делает тебя мелким и незаметным, а это даёт свободу действий. К сожалению, у нас очень мало людей, основные силы мы сосредоточили в четвёртом секторе, ведь там состоится Пришествие… Но и все другие сектора империи без внимания оставлять нельзя, а приграничные четвёртому в особенности. Придти в Каннаулит Избранный может и отсюда… Поэтому сам понимаешь, брат-наблюдатель, сколь важной становится твоя работа, тем более, что в своём секторе ты остаёшься один. Помни, брат, что кроме нашего братства Цветущего Лотоса есть ещё братства Хрустального Источника, Святого Огня, Ночных Ангелов, Полуденного Света. Да мало ли их… И все считают свой путь единственно правильным, все уверены, что именно они достойны стать помощниками и соратниками Избавителя. — Монах плеснул себе ещё вина, выпил, поморщился и сказал хмуро: — Даже взрослый Избранник наверняка будет молодым и неопытным людем, которого легко обмануть, увлечь на гибельный путь. А то и вообще окажется младенцем, из которого злобный разум и нечистые руки могут слепить всё, что угодно, даже превратить в чудовище… Верой нашей и клятвой умоляю тебя, брат-наблюдатель, — будь очень внимателен, не пропусти Избранного, если он появится в твоём секторе.
— Я исполню свой долг, брат-вестник, — ответил Николай.
— Дальше переходим в режим безличной связи, — сказал монах. — Прямые контакты опасны. Дай мобильник.
Николай протянул ему трубку. Монах добавил номер в записную книжку.
— Это телефон магазина компьютерных игр. Телефонистка в отделе продаж наша сестра. Если появится достойная внимания информация, позвонишь ей и скажешь, что тебе нужен последний выпуск «Гонок на выживание», аэрсный вариант. Тебе откроют канал связи с братством. Звонить только с этой трубы, её номер будет паролем.
— Понял, сделаю, — кивнул Николай и убрал мобильник.
— Ещё раз заклинаю, брат, — повторил монах, — будь внимателен. Помни, Избранный может оказаться кем угодно, даже батраком или нищебродом.
— Я помню.
Монах пожал Николаю руку и ушёл.
— 2 —
Патронатор Гирреанской пустоши, генерал-майор имперской жандармерии, наурис средних лет в элегантно-неброском синем костюме, изо всех сил старался, чтобы расположившийся в его кабинете и за его столом визитёр не заметил страха.
Сам патронатор стоял у кресла нежданного гостя, но не слишком близко, на адъютантском расстоянии.
Проверяющие высоких и высших рангов были привычны, но сегодня в Гирреан изволил пожаловать теньм самого государя.
Пусть по «Табелю о рангах» теньмы относятся к самой низшей прислуге, вроде кухонных уборщиков, но они всегда неотлучно находятся при особе господина и потому нередко становятся его прямыми порученцами.
А это означает, что устами теньма говорит сам император.
— Жандармерия ведёт досье на опальных придворных? — спросил теньм.
— Да, конечно, — низко поклонился патронатор. Голос дрогнул: непонятно было, как обращаться к теньму. Для проверяющего пригодны только «высокочтимый» или даже «сиятельный», но по своему истинному статусу теньм находится у самого подножия иерархической лестницы, это полулюдь-полувещь, и назвать такое существо благородным титулом означает оскорбить устои империи. С другой стороны, это теньм самого государя.
— Прямого порученца императора, вне зависимости от дворцового ранга и происхождения, называют «предвозвестник», — подсказал провинциалу теньм. — Потому что его появление предваряет собой возвещение воли государя.
— Да, предвозвестник, — голос у патронатора дрогнул, спина сама собой согнулась в низком поклоне, а сердце сжалось в тревожной тоске и обречённости.
Проверяющие всех статусов и рангов заявлялись в Гирреан почти каждую неделю, и патронатор давно выучился угадывать вкусы и пристрастия каждого, мог любого принять так, чтобы высокие господа дали ему лишь самые положительные аттестации. Инспекций патронатор побаивался, однако не настолько, чтобы терять от страха и рассудок, и самообладание.
Но теньм оказался загадкой непостижимой и неразрешимой. Посланец государя вызывал не просто страх, он ввергал в самый настоящий ужас. Пусть голос его всегда мелодичен, негромок и спокоен до полной бесстрастности, пусть манеры лишены столь свойственной высшим надменности и резкости, а костюм до бесцветности скромен и прост, но предвозвестническая всевластность распластывает собеседника, вминает в прах будто асфальтовый каток. Порученцу императора глубоко безразличны титулы и звания, он с одинаковым равнодушием отправит к расстрельной стене и патронатора, и нищеброда, нисколько не задумываясь, чем обернётся для него такое решение. Теньм смотрит на мир глазами мертвеца, для которого всё лишено цены и смысла — даже собственное существование. Поэтому жизнь и смерть других незначимы вдвойне.
— Я хочу взглянуть на досье диирна Бартоломео Джолли, — сказал теньм.
— Сию минуту, предвозвестник, — ответил патронатор и выскользнул из кабинета. Вместо него тут же вошли три смазливеньких секретаря, подали предвозвестнику вино, печенье и шоколад, улыбнулись завлекательно. Но теньм глянул на юношей с тем же мертвенным равнодушием, с каким полчаса назад смотрел на девушек.
Патронатор мысленно обругал его самой крепкой бранью, которая только бытовала в Гирреане, и закрыл дверь.
Всех опальных придворных, пусть это даже всего лишь оркестрант и дворянин второй ступени, патронатор знал лично. Жизнь в Алмазном Городе непредсказуема: вчера ты мелкий чин, сегодня — ссыльный, а завтра воля государя возносит тебя к самому подножию трона. Никакой гарантии того, что, вернувшись на вершину, бывший ссыльный с благодарностью вспомнит любезности патронатора, нет, а вот отомстить даже за самую мелкую обиду постарается обязательно. И станет патронатор Гирреана его же узником. Что тогда сделают ссыльные с новым соседом, догадаться нетрудно. Поэтому с бывшими придворными надо всегда обращаться ласково. И даже если государь личным распоряжением приказывал держать их на спецрежиме, патронатор не забывал почаще извиняться за свою суровость, напоминать опальному, что не по своей воле его терзает, а лишь по приказу императора.
В коридоре ждал адъютант, беркан, ровесник патронатора.
— Досье на придворного пианиста Джолли, срочно! — велел ему шеф. — Сослан семь лет назад, но последние годы он что-то перестал появляться в поле зрения.
— У меня есть кое-какие знакомые в Алмазном Городе, высокочтимый, — тихо сказал адъютант. — Я расспросил их об этом теньме-четырнадцать. Зовут его даарн Клемент Алондро.
— Даарн? — переспросил патронатор. — Так он дворянин третьей ступени?
— Да, господин. Род умеренно знатный и не особенно древний, к тому же в конец обедневший. Отец его…
— Оставь эту чушь и принеси досье Джолли! — оборвал патронатор. — Биография теньма ни малейшего значения не имеет даже для него самого.
