Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
"Ни фига себе!" – сказал Гиря, получив такое сообщение. Уже по одной этой фразе можно было судить, насколько он был ошарашен. Столкновения в космосе – в смысле физического соприкосновения – большая редкость. Как правило, они бывают при неудачных стыковках. Сначала я так и подумал, но выяснилось, что до стыковки дело не дошло.
Гиря срочно собрал совещание ведущих, и они вчетвером (Карпентер по-прежнему отсутствовал, а Штокман уже прибыл) что-то долго обсуждали. После совещания Петр Янович вызвал меня и дал указание немедленно, вместе с технической комиссией ГУК, спецрейсом вылететь на место происшествия, выяснить ситуацию и доложить, после чего начать предварительное дознание и ожидать дальнейших указаний. Особое внимание было предложено уделить факту таинственного исчезновения члена экипажа туера, если, конечно, он к тому времени не объявится в том или ином виде. Необычным было то, что Петр Янович наделил меня полномочиями действовать от его имени, и, если будут попытки оказать давление, немедленно докладывать.
Вообще говоря, любой дознаватель всегда действует, в том числе, и от имени всех своих начальников. Но в данном случае это было подчеркнуто особо. Предполагалось, видимо, что я, при необходимости, имею право выпучить глаза и воздвигнуть перст. С другой стороны, особого давления на свою персону я еще никогда не испытывал, и было бы очень полезно выяснить, какие при этом возникают ощущения. Поэтому вопросов я задавать не стал, и, собрав походный несессер, отбыл в региональный стратопорт.
Мои функции, как лица, уполномоченного вести предварительное расследование по факту происшествия, заключались в следующем.
Я обязан собрать как можно более полную информацию о причинах происшествия, как объективных, так и субъективных. При этом, я имею право участвовать в работе любых технических и экспертных комиссий, но не могу влиять на принятие решений.
Я обязан сформулировать перечень всех обнаруженных нарушений по комплексу нормативных актов, регламентирующих безопасность операций в космическом пространстве, безотносительно к тому, имеют ли они отношение к происшествию, или нет.
Я обязан составить список лиц, действия или бездействие которых прямо или косвенно повлияли на создание ситуации, повлекшей за собой расследуемый эпизод, с указанием того, кто, когда и какие именно решения принимал.
Я обязан первым официально допросить всех лиц, причастных к происшествию. До меня никто не имеет права официально допрашивать упомянутых лиц, а последние, если они относятся к летному составу или персоналу обеспечения баз Космофлота, до этого не имеют права давать официальные показания кому бы то ни было. Исключение составляют происшествия чисто уголовные. Хотя это достаточно скользкий момент, прецедентов конкуренции между нашим ведомством и департаментом прокурорского надзора вне пределов земной юрисдикции я не помню.
Далее, я обязан совместно с комиссаром по безопасности зоны, в которой имело место происшествие, и, если необходимо, во взаимодействии с другими заинтересованными лицами утвердить перечень мер, локализующих и устраняющих негативные последствия. Если я нахожусь в зоне досягаемости, то любое действие, даже самое неотложное, должно быть со мной согласовано. Если нет – то же самое должно быть исполнено в отношении комиссара по безопасности зоны.
Наконец, последнее и самое печальное. Я обязан лично засвидетельствовать смерть любого человека, если она явилась прямым следствием происшествия. В момент освидетельствования мне должны быть предъявлены документы, удостоверяющие личность погибшего, либо, при отсутствии таковых, все имеющиеся в наличие материалы и доказательства, на основании которых я принимаю решение о признании факта смерти данного конкретного лица. Если мне они покажутся неубедительными, я должен потребовать отправки останков на Землю для экспертизы с целью установления личности. Разумеется, фиксирование самого факта смерти – прерогатива медицины. Моя задача – установить, кто именно скончался. Иногда, увы, сделать это не удается…
Единственными лицами, которые могут освободить меня от этих обязанностей являются: а) мой непосредственный начальник, то есть Гиря Петр Янович; б) его непосредственный начальник (а таковой имеется – это начальник сектора безопасности ГУК); в) лицо, специально на это уполномоченное Исполкомом Ассамблеи (и никак не меньше!). Кроме этих троих, отстранить меня от исполнения обязанностей может Господь Бог, но обычно он очень редко вмешивается в ход дознания, хотя бывают случаи, когда приходится на него уповать и даже положиться…
Я столь сухо перечислил свои обязанности только для того, чтобы стало понятно, что процедура предварительного расследования четко формализована – в ней очень мало места для самодеятельности и полета мысли. Вместе с тем, предварительное расследование требует серьезной квалификации, и главная задача дознавателя на этой стадии: собрать факты по горячим следам. Они эти факты, очень хорошо растворяются в космической среде, и фильтруются бумажными фильтрами. Спустя какое-то время, часть фактов исчезает бесследно, оставляя только бледные отпечатки в виде канцелярских оттисков. И уже никакие усилия не помогут выстроить их в стройную логическую цепочку. Сложные мозговые пируэты начинаются позже, когда необходимо установить, что же все-таки произошло, а, главное, почему?
Таким образом, должностное лицо, ведущее предварительное расследование – очень важная персона. Все причастные к происшествию обязаны обо всем его информировать, хотя формально никто ему не подотчетен и не подчинен. Оно абсолютно независимо, и, теоретически, в административном плане, по совместительству исполняет роль кары небесной до тех пор, пока не явится официальный представитель дисциплинарной комиссии ГУК (по мелким фактам представителем впоследствии обычно назначают самого дознавателя, и тогда он бьет по шеям уже наотмашь, то есть, отстраняет от должностей и лишает аккредитации в зоне), либо не явится специально уполномоченный прокурор, если к тому были веские причины. Пока всего этого не произойдет, дознаватель совместно с комиссаром зоны творят произвол и беззаконие в отношении всех наличных разгильдяев и ротозеев. Комиссар, по требованию дознавателя, может временно отстранить от выполнения обязанностей почти любого начальника, препятствующего действием или бездействием выяснению истины. То есть, опять же, теоретически, могут быть устранены почти все препятствия на пути к ней. А вот что касается самой истины – тут вопрос сложнее.
Проблема в том, что ее очень трудно отделить от всего остального, поскольку непонятно, что есть истина? Помнится, еще Понтий Пилат спросил об этом Христа, и тот не нашел ничего лучшего, как заявить, что он лишь свидетельствует о ее существовании. А кто в этом сомневается? Я – нет. Но где именно оная базируется?
Скажем, Омар Хайям настаивал, что истина в вине. Я пробовал, но вкуса истины не ощутил ни разу. Возможно, ее тонкий аромат как-то теряется в благоухании всего букета. С другой стороны, никто не сказал, что истину следует обонять. Возможно, ее нужно просто осязать, или, скажем, втирать. Или, например, размазать тонким слоем, хорошо просушить, свернуть в трубочку, и через эту трубочку проникать в суть вещей умственным взором. Можно предложить и иные варианты, но я склоняюсь к описанному выше. Как утверждает Гиря, следуя по стопам восточных мудрецов, мало найти истину, нужно еще найти ей применение. Но на стадии предварительного дознания этого не требуется. На этой стадии требуется сама истина и, желательно, без примесей.
Понятно, что спецрейс к Луне Полярной был организован отнюдь не для того, чтобы доставить мой стартовый вес к месту происшествия, а для того, чтобы доставить туда стартовый вес технической комиссии ГУК. Судя по разговорам, авария вызвала серьезный резонанс в высших сферах. С одной стороны – два покойника, а с другой – "Челленджер", все же, не бумажный кораблик, а один из флагманов дальнорейсовой флотилии. Выход его из строя наверняка разрушил массу планов, и разборка предстояла серьезная. Вызывало удивление, почему для расследования Петр Янович избрал именно меня, а не одного из многоопытных ведущих дознавателей отдела. Надо было уточнить, но я поскромничал. Теперь же, участвуя в трассовых беседах, я пришел к выводу, что шеф сделал это намеренно, и намеренно же не поставил меня в известность о своих намерениях.
"Действуй серьезно, скрупулезно и напористо, – напутствовал он, давая инструкции. – На рожон не лезь, но и не скромничай. Будут проблемы – радируй немедленно. Обрати внимание на следующие обстоятельства: во первых, "Челленджер" готовился к чартерному рейду по планетам Внеземелья с весьма обширной программой полета. Планировалась высадка десантно-исследовательской группы на Япет и ряд транспортных операций в поясе Урана, и еще что-то там глубоко научное. Расположение планет по трассе весьма благоприятное – такого еще долго ждать придется. Теперь рейс должен быть отложен и перепланирован. Вопрос: случайность, или злой умысел?"
