Стивен Кинг - Низкие люди в желтых плащах
Бобби и Тед виновато переглянулись. Оба выпрямились, как будто не просто вели чокнутый разговор, а и занимались чем-то чокнутым.
«Она заметит, что мы что-то затеяли, — в отчаянии подумал Бобби. — Это же у меня на лице написано».
— Нет, — успокоил его Тед. — Совсем нет. Ее власть над тобой в том, что ты этому веришь. Такова власть матери.
Бобби ошеломленно уставился на него. «Вы читали мои мысли? Вот сейчас?»
Но его мама уже почти поднялась на площадку третьего этажа, и у Теда не было времени на ответ, даже если бы он захотел ответить. Но в его лице ничто не показывало, что он ответил бы, будь на это время. И Бобби тут же засомневался, а слышал ли он то, что вроде бы услышал?
Тут в открытой двери появилась его мать, переводя взгляд с сына на Теда и снова на сына — оценивающий взгляд.
— Так вот ты все-таки где, — сказала она. — Господи, Бобби, ты что — не слышал, как я тебя звала?
— Так, мам, ты же вошла прежде, чем я рот успел открыть. Она хмыкнула. Ее губы сложились в ничего не значащую улыбочку — обычную ее машинально-вежливую улыбочку. Ее взгляд продолжал метаться между ними, высматривая что-то неуместное, что-то ей не нравящееся, что-то плохое.
— Я не слышала, как ты пришел с улицы.
— Ты спала у себя в кровати.
— Как вы сегодня, миссис Гарфилд? — спросил Тед.
— Как огурчик.
А ее взгляд все переходил и переходил с одного на другого. Бобби понятия не имел, чего она доискивается, но виноватое выражение, наверное, исчезло с его лица. Если бы она увидела, он бы знал, знал бы, что она знает.
— Не хотите шипучки? — спросил Тед. — У меня есть рутбир. Не лучший напиток, но, во всяком случае, холодный.
— С удовольствием, — сказала Лиз. — Спасибо. — Она прошла от двери к столу и села рядом с Бобби. Глядя, как Тед идет к холодильничку и достает бутылку, она рассеянно погладила Бобби по колену. — Наверху тут пока еще не жарко, но через месяц будет, гарантирую. Вам понадобится вентилятор.
— Это мысль! — Тед налил рутбир в чистый стакан, потом, стоя у холодильника, поднял стакан к свету и подождал, чтобы пена улеглась. Бобби он показался ученым с рекламного ролика, одним из типчиков, помешанных на качествах продукта «Икс» и продукта «Игрек» и на том, что таблетки «ролэйдс» поглощают желудочную кислоту в количестве, в пятьдесят семь раз превышающем их собственный вес — поразительно, но чистейшая правда.
— Не дополна. Спасибо, этого достаточно, — сказала она с легким нетерпением. Тед принес ей стакан, и она приветственно его приподняла. — Ну, вот! — Отхлебнула и сморщилась, будто это было чистое виски, а не рутбир. Поверх стакана она следила за тем, как Тед сел, сбросил пепел с сигареты и сунул окурок назад в уголок рта.
— Вас теперь водой не разольешь, — заметила она. — Посиживаете на кухне, попиваете рутбир — уютненько, если хотите знать мое мнение! И о чем же вы беседовали сегодня?
— О книге, которую мне подарил мистер Бротиген, — сказал Бобби. Его голос прозвучал естественно и спокойно, голос, который ничего не скрывает. — «Повелитель мух». Я не разобрался, счастливый конец или грустный. Ну, и решил спросить у него.
— О? И что же он сказал?
— Что конец и такой, и такой. А потом посоветовал мне поразмыслить.
Лиз засмеялась, но не очень весело.
— Я читаю триллеры, мистер Бреттиген, а размышления приберегаю для жизни. Ну да конечно, я не на пенсии.
— Да, — сказал Тед. — Вы в самом расцвете жизни, это сразу видно.
Она бросила на него взгляд, хорошо знакомый Бобби: «Лесть тебе не поможет».
— И еще я предложил Бобби небольшую работу, — сказал Тед. — Он согласен… с вашего разрешения, конечно.
При упоминании о работе кожа у нее на лбу собралась складками, но разгладилась при упоминании о ее разрешении. Она протянула руку и чуть прикоснулась к рыжим волосам Бобби — жест такой необычный, что глаза у Бобби чуть округлились. А ее глаза так и остались прикованными к лицу Теда. И Бобби понял, что она не только не доверяет этому человеку, но никогда-никогда доверять не будет.
— И какая это работа?
— Он хочет, чтобы я…
— Ш-ш-ш, — сказала она, а ее глаза над краем стакана все так же впивались в Теда.
— Мне бы хотелось, чтобы он читал мне газеты, скажем, во второй половине дня, — сказал Тед, а потом объяснил, что глаза у него уже не те, что были раньше, и как ему с каждым днем все труднее разбирать мелкую печать. Но он любит следить за новостями — такие интересные времена, не правда ли, миссис Гарфилд? Ну и за колонками тоже — Стюарта Аслора, Уолтера Уинчелла и прочих. Уинчелл, конечно, сплетник, но очень интересный сплетник, вы не находите, миссис Гарфилд?
Бобби слушал, все больше напрягаясь, хотя и видел по лицу и позе своей матери — даже по тому, как она прихлебывала свой рутбир, — что она верит словам Теда. С этим-то все было в порядке, но что, если Тед снова обалдеет? Обалдеет и начнет бормотать про низких людей в желтых плащах или о хвостах воздушных змеев на проводах — только без змеев, — все время глядя в никуда?
Но ничего подобного не случилось. Тед напоследок сказал, что ему хотелось бы узнать, как дела у «Доджеров» — а особенно у Мори Уиллса, пусть они и перебрались в Лос-Анджелес. Сказал он с видом человека, решившего сказать правду, хотя и немножко ее стыдясь. Бобби решил, что это отличный ход.
— Ну, пожалуй, это будет неплохо, — сказала его мать (словно бы с неохотой, подумал Бобби). — Работа ведь не бей лежачего. Хотелось бы, чтобы и моя работа была такой!
— Готов поспорить, что свою работу, миссис Гарфилд, вы делаете блестяще.
Она снова метнула в него свой сухой взгляд «Лестью меня не проймешь».
— За решение кроссвордов вам придется ему приплачивать — сказала она, вставая, и, хотя Бобби не понял ее слов, он был поражен жесткостью, которую почувствовал в них — как осколок стекла в мармеладе. Словно ей хотелось высмеять слабеющее зрение Теда, а заодно и его ум, словно ей хотелось уязвить его за доброту к ее сыну. Бобби все еще было стыдно, что он обманул ее, и страшно, что она об этом узнает, но теперь он был рад… почти злобно рад. Так ей и надо!
— Он хорошо решает кроссворды, мой Бобби. Тед улыбнулся.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Отправляйся вниз, Боб. Пора дать мистеру Бреттигену отдых.
— Но…
— Мне бы хотелось снова прилечь, Бобби. У меня немножко болит голова. Я рада, что тебе понравился «Повелитель мух». Работать можешь начать завтра, если хочешь, со статей в воскресном номере. Предупреждаю, это, наверное, будет испытание огнем.
— Ладно.
Лиз вышла на маленькую площадку перед дверью Теда. Бобби шел за ней. Тут она обернулась и посмотрела на Теда через голову Бобби.
— А почему бы не на крыльце? — спросила она. — Свежий воздух будет полезен вам обоим. Лучше, чем сидеть в этой душной комнатушке. Да и я смогу послушать, если буду в гостиной.
Бобби показалось, что они обмениваются мыслями. Ну, не с помощью телепатии, конечно… хотя по-своему это была телепатия. Непонятная, какой пользуются взрослые.
— Чудесная идея, — сказал Тед. — На крыльце будет прекрасно. Всего хорошего, Бобби. Всего хорошего, миссис Гарфилд.
Бобби чуть было не ляпнул «покедова, Тед», но в последний миг заменил это прощание на «пока, мистер Бротиген». Он направился к лестнице, растерянно улыбаясь, как, обливаясь холодным потом, улыбается человек, чудом не ставший жертвой несчастного случая. Его мама задержалась на верхней ступеньке.
— Вы давно на пенсии, мистер Бреттиген? Или вам неприятно, что я спрашиваю?
До этого Бобби почти решил, что фамилию Теда она искажает не нарочно, но теперь он сразу переменил мнение. Нет, нарочно. Нарочно!
— Три года. — Он раздавил окурок о дно переполненной жестянки и тут же закурил новую сигарету.
— Значит, вам… шестьдесят восемь?
— Точнее, шестьдесят шесть. — Голос у него по-прежнему был мягким и откровенным, но Бобби показалось, что эти вопросы ему не особенно нравятся. — Меня отправили на полную пенсию на два года раньше. По медицинским соображениям.
«Мам, только не спрашивай, что с ним, — мысленно простонал Бобби. — Не смей!»
Она не спросила, а вместо того осведомилась, чем он занимался в Хардфорде.
— Бухгалтерией. Работал в Управлении контролера денежного обращения.
— А мы с Бобби думали, что вы занимались педагогической деятельностью. Бухгалтерия! Звучит очень ответственно.
Тед улыбнулся. Бобби почудилось, что было во всем этом что-то ужасное.
— За двадцать лет я износил три калькулятора. Если это ответственное дело, миссис Гарфилд, то да — я занимался очень ответственным делом. Одер трусит на негнущихся ногах, машинистка ставит пластинку на граммофон с автоматическим звукоснимателем.
— Я не понимаю.
— Я просто имею в виду, что много лет было потрачено на работу, которая никогда много не значила.
