Людмила Бояджиева - Возвращение Мастера и Маргариты
– Я! Я объявлю, – попросил кот, нетерпеливо подпрыгивая на задних лапах и оглушительно рявкнул: – Бал!!!
Тут же грянули вступительные аккорды пятой симфонии Бетховена, вспыхнули огни и все четверо взлетели на вершину грандиозной лестницы, покрытой пунцовым ковром. Внизу остался колонный зал и трехэтажный торт с увлекшимися поп–идолами. Маргариту установили на центральное место верхней площадки и под левой рукой у нее оказался золотой венец, венчающий голову бюста Юлия Цезаря. Кто–то подкинул под ноги Маргарите подушечку, на которую она поставила согнутую в колене ногу. Тут же на подушке примостилось что–то теплое и мягкое, поддерживающее ее мирным бурчанием. Шарль де Боннар и Амарелло стояли рядом в позах офицеров, несущих торжественных караул.
Тяжело и угрожающе начали бить часы. С последним ударом Маргарита увидела, как агатовая стена за ее спиной разошлась, открывая провал в непроглядную черноту и из черноты, двигаясь беззвучно, появился Роланда. Он был высок, строен, имел императорскую осанку. Голова с гривой смоляных волос чуть закинута, подчеркивая острый подбородок и насмешливый прищур глубоко посаженых глаз. Экселенц шел в сопровождении четырех мужчин в траурных глухих костюмах и непрницаемо–черных очках. Раскинув полы широчайшего и темного как бездна плаща, Роланд расположился на возвышении по правую руку от Маргариты в великолепном тронном кресле, словно взаимствованном у Клеопатры из голливудского фильма.
– Рад приветствовать вас, королева. Нам предстоит хорошо повеселиться, – хозяин празднества окинул Маргариту одобряющим взглядом. Но должен предупредить – бальный ритуал изменен в соответствии с ситуацией и кризисным настроением. – Он представил спутников: – Это Аба Киллер демон справедливого возмездия. Вы заметили, что он и его спутники носят очки, подобно одному вашему телеведущему. Это не дань моде, а простейшая предосторожность. Заглянуть в глаза такому виртуозу смертный может лишь один раз. В последнее мгновение своей жизни.
Маргарита вздрогнула. От молчаливых фигур исходил леденящий холод.
– Я успокою вас. Аба Киллер на редкость дисциплинирован и никогда не действует без соответствующего приказа. Он прибыл для исполнения своих профессиональных обязанностей.
– Мы так развлекаемся, королева, – промурлыкал кот.
Роланд хлопнул в ладоши:
– Впустить гостей! – под сводами зала пророкотал, обрастая эхом, его густой шаляпинский бас.
Внизу глухо загрохотало, словно дюжина самосвалов выгружала на брусчатую мостовую горы камней и металлических труб. Шум приближался и вот среди колонн появились странные объекты. Обитатели аквариумов, плюща носы, прильнули к стеклу.
– Кто это?! – пригляделась Маргарита, не веря своим глазам.
– Памятники. Человечество всегда отличалось тем, что охотно возводило монументы варварам, тиранам, убийцам. Они делали из народа монстров, а монстры делали в их честь памятники. Процесс далеко не однозначный, но в целом – конструктивный. Памятники так упоительно возводить и еще более увлекательно – разрушать. Кое–кого, изваянного из мрамора, отлитого в бронзе или простенько – в алебастре, народ вскоре скидывал, что бы искоренить ошибки, возродить самосознание и заменить другими. Называлось подобное действо революционной сменой общественных формаций. Бедняг расколачивала толпа, их топили, закапывали, сваливали в ущелья. Над ними глумились, проделывая с изображением то, что следовало бы проделать с оригиналом. Идея состязания с вечностью вообще чревата разочарованиями. Над тем, что посягает жить в веках, особенно усердно издевается время. Взгляните сами. – Роланд сделал знак, приветствуя гостей.
Поднимавшееся по ступеням шествие возглавлял бронзовый усач в галифе, френче и сапогах. Голова и плечи бронзового были лихо отделаны голубями. За ним, с вытянутой вперед правой рукой, следовало сразу три изваяния, выполненные из разных материалов. Головастые лысачи с воловьими шеями изображали вождя пролетарской революции. Один их них, самый шустрый, был покрыт облупившейся зеленой масляной краской, у другого, гипсового, отсутствовала рука, вместо которой торчала металлическая арматура с неким предметом на конце, мешавшим передвижению.
– Кепки можно опустить! – скомандовал в мегафон Амарелло. – Не напирать, соблюдать очередность. Гитлеров просим не беспокоиться. А "лобанчиков" пропускаем не больше трех. Генералиссимусы надоели. Достаточно одного экземпляра… Далее пойдут монументы заслуженных тиранов, за ними лица второй и третьей категории мерзости. Потом бюсты героев социалистического строительства различной степени фальшивости. Девушки с веслами, пионерки, комсомолки, трубачи и прочие объекты наглядной агитации и массовой пропаганды, могут развлекаться в соседних залах. Рабочий и Колхозница – знаменитое детище скульптора Мухиной и архитектора Иофана, открывают бал. Танцы, угощение и шампанское ждут вас. Можете начинать церемонию целования, Величайшие.
Среди памятников произошло волнение, характерное при образовании любой очереди – фигуры более масштабные старались оттереть тех, кто помельче, а наиболее задиристые апеллировали орденами и медалями. Грохот стоял как на железнодорожных путях при формировании товарного состава.
– О, не станут же они… – Маргарита убрала ногу с подушки, опасаясь за свое колено.
– Пусть целуют, – промурлыкал кот. – Я буду подмахивать хвостом. Незаменимая вещь именно в таких случаях.
– Маргарита, вы, кажется, не оценили мою любезность, – заметил Роланд растерянность королевы. – Я отказал в приглашении на бал иностранцам, и устаревшим монументам, начиная с Древнего Рима. Того, кто прорвался фуксом, сейчас выпроводят. Не бал, а чистейшее развлечения. Тут же сплошь ваши знакомые! Ведь вы изучали в школе Историю СССР?
– Проходила. Только мало кого помню. Ой! – Маргарита сдержала вопль: громыхнув о плиты пола бронзовыми конечностями, И. В.Сталин склонил к колену хозяйки бала пудовую голову. Кот успел подмахнуть хвостом, поцелуй прошел безболезненно. Лишь пробежал по спине озноб от прикосновения ледяных усов.
– Королева в омерзении! – торжественно прогнусавил Амарелло.
Три изваяния вождя мирового пролетариата толкались на площадке, привлекая внимание королевы. Первым к руке Маргариты прорвался зеленый, вторым гипсовый однорукий, третьим – гранитный, очевидно, самый интеллигентный.
Затем двинулись смутно знакомые Маргарите, богатырских статей монументы. Это были государственные деятели, известные ей по учебнику истории СССР и КПСС. И хотя их время миновало вовсе недавно, Маргарита не могла вспомнить ни дел их, ни преступлений, ни фамилий, ни лиц.
– А это Дзержинский! – ткнула она пальцем в бородача, свирепо вращавшего каменными глазами. – Какой сердитый.
– Рвется возвратиться на Лубянскую площадь, – глумливо щерился Амарелло, – а вот мы ему щас покажем заслуги перед революцией! – клыкастый наподдал лакированным туфлем склонившемуся к руке королевы монументу. Каменная громада с грохотом покатилась по лестнице, распугивая очередь. Маргарита ойкнула и с тоской оглядела отнюдь не поредевшую толпу.
Жуткое зрелище представляли бюсты, напоминавшие инвалидов на грохочущих тележках. Тяжело переваливающийся вместе с постаментом Леонид Ильич, весь в рядах каменных орденов, расплакался от умиления. Улыбалась хозяйке бала золотая голова Хрущева, явившаяся прямо с Новодевичьего. Но на бюст Брежнева отреагировала отрицательно, саданув в орденоносную грудь сократовским лбом. Несколько малоприметных бюстов демонстративно отвернулись, игнорируя инцидент. Строго держались маршалы и прочие военные и гражданские личности, неопознанные Маргаритой.
– Их–то за что? В связи с чем они удостоились приглашения? сосредоточилась Маргарита, припоминая злодеяния гостей.
– А за то, – скривил рот, обнажая клык Амарелло. – За исторические ошибки.
– За компромиссы с совестью, за атеизм, за отсутствие веры в возмездие и высшую справедливость. А еще по статье "Если не добрый, то и не человек". Наша интерпретация евангельского хита, – улыбнулся Роланд. Персонаж известного вам сочинения уверял, что "все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, что каждому будет воздано по его деяниям". Да сбудется же это!
Хлопок в ладоши преобразил зал. Колонны с любопытными монстрами расступились, освобождая большой круг, в центр которого переместилось возвышение хозяев бала. Справа расположились судейские столы с полной командой служителей законности. Под традиционными плечистыми мантиями и белыми паричками Маргарита узнала Шарля и Амарелло. В роли адвоката очаровательно выглядел кот.
Напротив на скамье подсудимых сгруппировались памятники. Караул возле них несли черные демоны Аба Киллера.
Шарль стукнул молоточком, поднялся и огласил, сильно картавя:
