Павел Молитвин - Возвращение Ктулху
Парень сбросил с себя тварь и вскочил. Остальные чешуйчатые приближались. Он застрелил двух ближайших и снова побежал.
Легкие болели; несмотря на ежедневные тренировки, прыгать по скользким камням, грязи и лужам было тяжело. А тварей появлялось все больше и больше.
Утюг проскочил между двумя покосившимися обелисками и выбрался на сравнительно ровное место. Здесь, в окружении каменных изваяний, высился громадный мавзолей. Разверстой пастью зиял черный провал входа.
Парень оглянулся и вдруг заметил, что человекоящеры его больше не преследуют. Они сбились в цепочку, повалились на колени и принялись что-то бормотать. Утюгу показалось, что он различает какие-то странные незнакомые слова:
— Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн.
Получив передышку, Утюг судорожно принялся перезаряжать обойму и тут почувствовал, как землю тряхнуло. Из мавзолея раздался глухой рокот.
Человек повернулся, вскидывая пистолет, и застыл, скованный ужасом.
Из глубины проема, сопровождаемая гнилостной вонью, показалась гигантская тварь. Обрюзгшее тело, короткие толстые лапы с когтистыми пальцами, соединенными перепонкой. За плечами два небольших, словно недоразвитых, кожистых крыла. Но самое ужасное — голова. Растущая прямо из плеч, чрезмерно огромная, с двумя блеклыми выпученными глазами по бокам и массой колышущихся щупалец, покрывающих нижнюю часть «лица».
Утюг все стоял, подняв пистолет, но на курок так и не нажал. Он вообще не пошевелился, даже когда громадная лапа потянулась к нему…
В воздухе снова затрещало и запахло озоном, следом завращался свинцовый шарик во второй бутылке. Малёк уже с трудом соображал. От безумия его удерживала лишь одна мысль, которую он повторял как мантру: «Выживу — завяжу. Выживу — завяжу. Выживу — завяжу».
Лишь эта мысль позволяла немного отвлечься от хихиканья старика, пока он общался со вторым свинцовым шариком, называя его Утюг.
Главное, это ждать. Кирпич был уверен: когда действие «Пыли» закончится, он снова окажется в своем доме. Если, конечно, будет до тех пор жив. Он надеялся, что Утюг или Тайсон добрались-таки до старика. Иначе кто знает, что тому взбредет в голову сделать с их одурманенными телами. Может и порешить.
Кирпич знал, когда нужно нападать, а когда стоит и затаиться. У него был на это нюх. Именно благодаря ему он и остался до сих пор жив, да еще и добился своего положения в городе. Сейчас главное — не высовываться.
Он оказался в каком-то громадном здании. Свод потолка терялся в вышине, стены сложены из идеально подогнанных глыб, каждая высотой в два человеческих роста. На стенах висели громадные полки с книгами соответствующего размера.
На полу, вымощенном восьмиугольными плитами, возвышалось несколько огромных постаментов. Что на них — Кирпич разглядеть не мог. Видел лишь верхушки сияющих шаров, служащих, судя по всему, лампами.
Сквозь гигантские полукруглые окна можно было увидеть затянутое тучами небо.
Ситуация напоминала Кирпичу сказки, в которых главный герой попадает в замок великана. Только атмосфера вокруг совершенно не сказочная. И с хозяевами ему встречаться абсолютно не хотелось.
В первую очередь Кирпич огляделся в поисках места, где можно было бы спрятаться. В этом зале такового не нашлось. Тогда Кирпич направился к громадному арочному проходу.
Двигался он вдоль стенки, пытался не шуметь. Добравшись до проема, выглянул. За аркой начинался широченный пустой коридор.
Некоторое время Кирпич не решался выйти из комнаты. А что если в коридоре он кого-то встретит? Но и здесь оставаться нельзя.
Решившись, он выбрался из помещения и быстро зашагал по коридору. Кирпич добрался до следующего проема и заглянул в него, там коридор продолжался, пол шел под углом вниз. Похоже, здесь можно спуститься на нижние этажи.
Отметив про себя этот ход, Кирпич направился к очередному проему и, заглянув, тут же отпрянул. Комната была не пуста. Возле одного из постаментов стояло какое-то существо. Радужные цвета переливались по громадному морщинистому конусу, из верхней части которого росло четыре гибких щупальца. Два из них заканчивались клешнями, одно — четырьмя отростками, отдаленно напоминающими пальцы, а на последнем «красовалось» шарообразное утолщение с тремя темными большими глазами. Но не внешний вид существа заставил Кирпича задрожать, а то, что оно делало. Судя по всему, существо читало книгу. Именно это его действие, такое человеческое, заставило Кирпича усомниться, а не безумен ли он?
Кирпич не решился двигаться по коридору дальше — для этого пришлось бы пройти мимо арки, и находящееся в комнате существо могло его заметить. Поэтому Кирпич вернулся по коридору к спуску вниз и пошел туда.
Кирпич не знал, сколько он здесь бродит. Он двигался мимо пустых помещений, мимо комнат, стены которых были покрыты ящичками, словно в архиве, мимо залов, заполненных непонятными механизмами. Пару раз он видел конусообразных существ, но каждый раз успевал куда-ни-будь свернуть, пока его не заметили.
Наконец он добрался до очередного машинного зала. Здесь гигантские устройства не работали, и Кирпич мог спрятаться и переждать, не боясь оглохнуть от грохота.
Он забился в самый дальний угол этого циклопического зала и укрылся за какой-то огромной металлической конструкцией.
Ему казалось, что он просидел так уже не один час, когда вдруг по спине прошел холодок. Кирпич завертел головой и увидел неподалеку, на галерее, конусообразное существо. Отросток с глазами изогнулся в сторону Кирпича. Монстр заметил его.
Кирпич вскочил на ноги и побежал, не разбирая дороги.
Он несся через арки, спускался по наклонным пандусам все ниже и ниже, пока не оказался в огромном сыром помещении без окон. Его стены поросли бурым мхом. И вдруг Кирпича пронзил страх. Нет, ужас. Сковывающий тело, заставляющий дрожать, требующий орать и выть.
Он смотрел на гигантскую круглую крышку, закрывающую колодец посреди зала, и чувствовал, что там, глубоко под землей, что-то есть. Что-то абсолютно чуждое земному. Враждебное любой жизни. Источающее ненависть ко всему сущему…
Кирпич почувствовал прикосновение разума того существа, что было заперто в колодце. Чужеродное сознание проникало в мысли, извращало их, вызывая отвращение к самому себе, омерзение к своей внешности, заставляя взять камень и бить им себя по голове, бить до тех пор, пока не треснет череп, а его осколки не вонзятся в беззащитный мозг.
Кирпич упал на пол и заорал. В глазах поплыло, он решил, что теряет сознание, и лишь чуть позже сообразил, что окружающий его зал теряет свою реальность, становится бесплотным…
Действие «Пыли» заканчивалось…
Малёк уже потерял счет тому времени, что он провел в доме Кирпича. Может, прошел час, может, пять, а может, и день. Его сознание отторгало все происходящее. Серебристый порошок, исчезновение Кирпича и его боевиков, беседующего с бутылками старика…
Он прозевал тот момент, когда воздух начал сгущаться в лежащую на ковре человеческую фигуру.
Дед, хихикая, поднялся на ноги, прихватив с собой «пустую» бутылку.
— Нет, Александр Николаевич Никифоров. Так легко ты не отделаешься, — говорил старик, не переставая хихикать. — Для тебя уготована другая участь.
С этими словами старик со всего размаху грохнул бутылку об пол. Стекло разлетелось, а свинцовый шар вдруг поднялся в воздух и завращался вокруг старика. На миг грузик остановился и резко рванул к столу, где насквозь пробил пакет с порошком и улетел к материализующемуся на полу телу Кирпича. За ним, словно хвост кометы, неслась серебристая пыль.
— Ты не умрешь, Александр Николаевич, пока не пройдешь тысячу дорог, пока не повидаешь тысячу миров и тысячу времен. От старого Данвича до неведомого Кадата. От плато Лян до далеких звезд Хиадеса. Вот тогда мы с тобой встретимся. Вот тогда мы поговорим.
Свинцовый шарик завращался и рухнул вниз, прямо на почти ставшее материальным тело Кирпича. Следом дождем посыпалась Пыль Тысячи Дорог. Она входила в тело, впитывалась в него, растворялась. Кирпич начал биться в конвульсиях, и старик захохотал.
Больше этого Малёк не мог вытерпеть. Его сознание помутилось, он вскочил, вопя от ужаса, и побежал прочь из этого дома, прочь от безумного старика, прочь от его скрипящего смеха, который до самой старости будет слышать в ночных кошмарах Максим Залесский, бывший наркоман, которого друзья называли Малёк…
Когда зрение сфокусировалось, Кирпич огляделся и закричал. Он не был дома. Его окружал пустынный пейзаж. Выжженная земля, чахлые кустарники. Неподалеку виднелась пещера.
Из ее недр вдруг выпорхнула летучая мышь. За ней вторая, третья… Тысячи летучих мышей покидали пещеру, они уже закрыли небо, роились громадной черной тучей над головой. Кирпичу совсем не хотелось встречаться с хозяином пещеры, который спугнул этих тварей.
