Роковые письмена - Владимир Хлумов
Между тем, ископаемое существо, закончив обряд крещения православного народа и католички Мариэтты Гурзадян, оглядев плоды своих усилий мутным доисторическим взором, углубилось метров на сто в восточном направлении и там, в зарослях кукурузы, уснуло, мирно посапывая свернутым в калачик хоботом.
В считанные мгновения весь земной шар облетело телеграфное сообщение Кыя Полтавського об удивительном открытии украинских ученых. Срочно были прерваны передачи всех национальный радио и телекомпаний, а ведущий новостей Би-би-си Майкл Уэльский взял (простите за подлое слово) эксклюзивное интервью у лауреата Нобелевской премии, действительного члена королевского зоологического общества сэра Джона Гримзстоуна. Свое восхищение мэтр подтвердил тут же сделанным предложением в Шведскую академию о присуждении Нобелевской премии русским ученым. Следует подчеркнуть, что сэр Гримзстоун еще не совсем проникся переменами на одной шестой части земного шара, и по-старинке все его население называл русскими. Однако министерство финансов Великобритании обратилось в парламент с предложением выкупить редкий палеонтологический экземпляр в обмен на равную по массе партию гуманитарной помощи. Но королева Англии, светлейшая Елизавета вторая, назвала это предложение унизительным и согласилась выкупить мамонта за наличные фунты-стерлинги для национального зоопарка.
Пока мамонт, окрещенный с легкой руки Анны Петровны Хутором Михайловским, почивал, палеонтологи выяснили, что найденный экземпляр является особью мужского пола и по размерам приближается к лучшим мировым образцам. Начальник Конотопской экспедиции, в будущем академик Нэдбайло-Гиляровский, предложил погрузить тело на камаз, отвезти, пока оно не проснулось, в Киев. Свое предложение он подкрепил немаловажным аргументом: недавно в столичном цирке появилась индийская слониха Кэри, подаренная обществом друзей Рериха и толкователей Бхагавадгиты местному кружку буддистов-фундаменталистов. Вот здесь и возникла первая заминка.
-Почему это нашего Хутора нужно везти в Киев? - интеллигентно возмутилась Анна Петровна.
-А що? - прикинулся простачком будущий академик и попросил местный спецназ окружить животное.
Возникшее напряжение попытался разрядить голова колгоспу "Вэсэлэ життя", напомнив представителям науки, что мамонт найден на украинской территории, на расстоянии пятидесяти метров от границы между Россией и Украиной, проходившей как раз через злосчастный переезд. На это Анна Петровна топографически усмехнулась и попросила голову и спецназ покинуть суверенную республику, куда теперь заполз милый ее сердцу Хуторочек. Мамонт, кажется, при этих словах повел ухом, будто во сне усваивал дармовую информацию.
Далее, вероломно, как сообщалось центральным телевидением, украинские братья подогнали кран, погрузили спящего на камаз и отбыли в западном направлении. Анна Петровна впоследствии тоже неоднократно употребляла это слово, давая свидетельские показания специально созданной парламентской комиссии по делу Хутора Михайловского. Но еще раньше состоялось экстренное заседание российского парламента, на котором практически единогласно (воздержался только господин Навозин, обидевшись, что ему не дали дополнительно пять минут) было принято предложение украинской раде немедленно вернуть мамонта. В тот же вечер на волне Радио Свобода собственный ее корреспондент Тэтяна Рибо-Шапка, с присущей ей тонкой иронией, вещала из Киева о новом рецидиве великодержавной имперской политики, о возрождении национального украинского духа, и о национал-шовинизме перекрасившихся российских демократов. Она провела опрос на Хрещатике и получила неожиданный результат: из десяти опрошенных девяносто девять и девять десятых процента громадян осудило злобную кампанию московских властей. "Нэ трэба нас дурыты, рукы гэть вид нашого мамонта!", хрипло скандировали мэшканци матери городов русских в прямом эфире. Главнокомандующий войсками бывшего Киевского округа, гетьман Белостоков призвал не поддаваться на провокации и предложил мамонту принять присягу на верность народу Украины. Ведущий программы Семен Петроградский ради объективности дал высказаться и российской стороне. Господин Максим Волчок долго крутился над красотами своих литературных находок, по ходу дела надавал пинков и правым и левым, наконец, запутался и в конце представил слово известному в Европе полковнику. Тот весело порадовался новому обороту в политической жизни и повторил, что все это он предсказывал на двадцать пятом партийном съезде. Ей-богу, хочешь не хочешь, а вспомнишь тут Губернатора с его уставом Вольного Союза Пенкоснимателей.
Пока журналистская братия наслаждалась новым историческим поворотом и разжигала огонь правды и истины, Хутор Михайловский проснулся в душных вольерах Киевского цирка. Не долго думая, мамонт взломал перегородку, отделявшую его от девушки Кэри, и тут же воспользовался правом сильного. Можно, конечно, понять животного, пролежавшего несколько сотен тысяч лет бобылем без женской ласки, но и нужно признать, какой урон делу фундаментального буддизма был нанесен той ночью. Ведь на следующий вечер бедняжка Кэри должна была демонстрировать киевлянам показательный сеанс коллективной медитации. Впрочем, как вяснилось позже, неожиданное донжуанство Хутора Михайловского возымело гораздо более серьезные последствия.
Тем временем российский парламент, получив вместо ответа от украинского коллеги презрительное молчание, вскипел. Спикер, правда, попытался вначале все списать на экономические трудности и уже перекинул мостик к некомпетентности правительства, но бдительная правая не дала увлечь народных избранников с магистрального пути. В результате, ребром был поставлен территориальный вопрос. Кто-то притащил замусоленную карту полезных икопаемых с красной жирной полосой - границей между бывшими республиками. В таком масштабе ширина границы составляла километров триста и покрывала не только злосчастный переезд с кукурузным полем, но и добрую половину украинской территории. Более утонченные, не извращенные юридическим образованием депутаты напирали на то обстоятельство, что вообще катастрофа, приведшая к перевороту в палеонтологии, случилась благодаря нашему российскому стрелочнику Ивану Грузилову, и ежу понятно, чей должен быть мамонт, а вместе с ним и Нобелевская премия. Напротив, наученные партийным опытом депутаты центра предлагали объявить Хутора Михайловского общей собственностью содружества, но это предложение было отвергнуто как попытка интернационализировать конфликт. Какое, к черту, содружество? кричал ярый русофил Иващенко и призывал отменить договора 1954 года, 1922 года, и вообще передать мамонта в Петербургскую кунтскамеру. Украинский парламент мог вытерпеть все, но приписывание заслуг российскому стрелочнику было выше его сил. Тут же Вэрховна Рада приняла постановление о награждении тракториста Грыгория Сыдорчука тремя тысячами купонов. "Колы б нэ наш Сыдорчук, дэ б був той локомотыв?"
Дальше - больше. Проблема мамонта Хутора Михайловского расширялась и углублялась. Правительство Литвы с прибалтийским спокойствием заявило о полном нейтралитете в русско-украинском конфликте, но не преминуло напомнить, что Литва, как правоприемница польско-литовского государства от моря до моря, из скромности могла бы претендовать по крайней мере на бивни мамонта. Воспрянули Казань и Улан-уде. Здесь припомнили все: и осаду Киева 1242 года, и изощренное варварское коварство московских князей в Куликовской битве, так и не оплаченные долги золотой орде, и трехсотлетнюю гуманитарную помощь. Все бурлило.
С новой силой всплыл вопрос о
