Морис Дантек - Вавилонские младенцы
Эта страховка, скорее всего, утянет на дно всю сибирскую мафию, включая самого Горского.
* * *Полковник Романенко стоял перед зеркалом в ванной комнате и повторял на хорошем английском, но с заметным акцентом:
— Меня зовут Велибор Беркович, я профессор военной истории из Загребского университета. Пишу исследование о военных действиях в бассейне Тихого океана в тысяча девятьсот сорок втором — тысяча девятьсот сорок пятом годах.
Изображение в зеркале выглядело почти комично. Волосы полковника, окрашенные чудодейственным японским протеином в русый с рыжиной цвет, были растрепаны. Контактные линзы орехового цвета с зелеными искорками, фальшивые очки для дальнозорких. В линялом костюме — плохо сидящих, не подходящих друг к другу пиджаке и штанах, — он выглядел жалким клерком с фабрики по производству болтов.
Позже, сняв маскировку и вытянувшись на кровати в халате, Романенко в последний раз перебрал в уме все тонкие детали высокоточного механизма, который вскоре позволит ему распрощаться с нынешней жизнью и обеспечит дальнейшее существование.
Досье на Горского, ноэлитов, Мари Зорн, лабораторию в Чингизских горах, «Purple Star», генно-модифицированный вирус — все тут как тут. Имена, даты. А также подборки документов по другим сюжетам. Три года кропотливого сбора информации о «дутых» фирмах, подставных лицах, финансовых потоках, разнообразных альянсах. Здесь же мелькали имена высокопоставленных сибирских чиновников, людей из казахского правительства и командного состава российской армии. Все данные были подтверждены документально. Романенко занимал удачное место, чтобы раздобыть подобные сведения.
В тот самый момент, когда его самолет оторвется от взлетно-посадочной полосы в киргизском Бишкеке, следуя рейсом на Филиппины с промежуточной посадкой во Вьентьяне, где Романенко и сойдет, чтобы добраться до Вьетнама и там сесть на судно до Джакарты, уже под второй фальшивой личиной, это досье попадет в московскую штаб-квартиру разведки в виде зашифрованного послания с сопроводительной запиской, сообщающей властям о прямой причастности Горского к беспорядкам в Сибири.
А спустя несколько дней в степях в окрестностях Алма-Аты обнаружат «ниссан» полковника, без дипномеров. Его тело так никогда и не найдут. Спецслужбы решат, что это дело рук новосибирской мафии. Полковник Павел Романенко, герой российской военной разведки, трагически погиб, успев предупредить государство о нависшей над ним угрозе. Реквием. Почетные похороны на общенациональном уровне. Жаль, что у него не останется вдовы, которая получила бы роскошную пожизненную пенсию.
Перед тем как нажать на красную кнопку, оставалось урегулировать ряд деталей. Он только что снял на фальшивое имя крошечную однокомнатную квартиру на юге города. Именно там полковник Романенко навсегда исчезнет с лица земли. Из квартиры было два выхода. Смена облика занимала у него не больше времени, чем требуется на то, чтобы принять душ. Полковник Романенко войдет в дом, а пять или десять минут спустя оттуда выйдет профессор Беркович из Загребского университета. На взятой напрокат японской малолитражке он отправится в Киргизию и сядет там на самолет.
Следовало убедиться, что ничто не выдаст его в ближайшие дни — ничто и никто. Нужно было отвлечь персонал посольства и распространить кое-какие микроскопические сведения, которые позже подтвердят правдоподобие разработанной им версии. Важная встреча в конце месяца. Заранее заполненные командировочные удостоверения. Небольшая бюрократическая рутина, которая позволит отсрочить обнаружение его настоящей машины. За это время он сумеет замести следы.
Скоро он будет свободен. Вот-вот начнется настоящая жизнь.
43
— Вы установили первоклассный телепатический контакт, господин Тороп, — заметил Даркандье, когда Тороп вернулся из путешествия в страну мертвых. — Такое удается лишь великим шаманам. А контакт с человеком, находящимся в коме, — это первый случай, по крайней мере в нашей практике.
Раздался голос матрицы:
— Нет никаких сомнений, что шизосферическая активность господина Торопа совпадала по фазе с аналогичной активностью Мари, причем как минимум в течение часа реального времени. Таким образом, два неокортекса сумели обменяться огромным объемом информации. Впрочем, я должна отметить, что низкий уровень энергии Мари не позволил ей передать в мозг господина Торопа все желаемые сведения. По этой причине она передала ряд файлов с данными в мою буферную память. Я только что закончила их обработку. Это текстовые файлы формата ASCII.
Принтер начал выбрасывать страницы, которыми тут же завладел Данцик. Нахмурившись, он начал мрачно просматривать их.
— Вот черт, — вырвалось у писателя. — Вы только посмотрите!..
Полученная нейроматрицей информация действительно была очень похожа на файл текстового редактора, действующего в программной среде типа Windows.
Как объяснила машина, мозг Мари подчинил себе программное обеспечение одного из работавших ноутбуков, чтобы придать тексту форму, а потом отправил его во вспомогательную память Джо-Джейн.
«Дневник Мари Зорн», как вскоре стали называть это сочинение Даркандье и Данцик, был немедленно включен в число священных текстов «Квакеров Земли».
Следует заметить, что такие предсказания, наряду со многими другими, уже были в толстой потрепанной книге Данцика. Он написал ее пятнадцать лет назад. Героине романа удалось установить психический контроль над несколькими компьютерами лаборатории, где ученые исследовали деятельность и структуру ее мозга. Девушка буквально погребла большую операционную под миллионами напечатанных листов, на которых была изложена полная история мира. «Liber Mundi,[154] — говорил Данцик. — Liber Mundi».
«Дневник Мари Зорн» был не таким большим. Всего пятьдесят страниц мелкого шрифта со странными диаграммами и текстом на старом гуронском диалекте. Джо-Джейн моментально выполнила перевод на все языки, используемые в Бункере.
Смысл «Дневника» иногда казался неясным, но каждый, кто читал его, чувствовал, что прикасается к чему-то чертовски важному. Мари Зорн объясняла, что ее дети были лишь промежуточным этапом, поделкой природы, слепленной в ожидании лучших образцов. Следующий этап эволюции будет разворачиваться в космосе, заново колонизованном человеком. Именно это предсказывал Данцик в своем научно-фантастическом романе. Торопа начинали беспокоить все чаще встречающиеся параллели с безумными идеями ноэлитской секты.
Данцик же увидел в этом давно ожидаемое доказательство его теории: истина и ложь настолько близки, что между ними не проскользнет и тончайший лист папиросной бумаги. Две сестры, два близнеца, пугающе похожие и неразделимые. Мари Зорн испытывала нечто вроде сочувствия к генетической матери детей и другим чокнутым сектантам: «Они отчаянно ищут свет во тьме и принимают собственные фантазии за источник этого света. Они не ведают, что творят, как и большинство людей на этой планете, но, сами того не зная, создают набросок будущих изменений».
Прочитав «Дневник», Тороп надолго погрузился в размышления. Его разум во все стороны разбрасывал щупальца вопросов.
* * *Однажды Данцик объяснил ему свой взгляд на положение вещей.
Это произошло некоторое время спустя после «ТР-сопряжения»,[155] как называли его Даркандье и черная машина.
Тороп и Данцик вместе раскурили косяк в искусственной биосфере на последних этажах. Дождь продолжал идти с угнетающим постоянством, бабьему лету предстояло пройти под серо-свинцовым небом. Уже похолодало. Система отопления работала на полную мощность.
У Торопа накопилась целая куча вопросов, но один был лучше остальных.
И он произвел первый залп:
— Откуда вы узнали о Мари?
— Я получаю послания из будущего, — ответил Данцик.
Возможно, всему виной было воздействие «сканка». Недавний опыт серьезно изменил и углубил прежний образ мыслей Торопа, и, кроме того, свою роль сыграл комбинированный эффект двух этих факторов. Поэтому Тороп просто поместил этот ответ в свою память, причем ему даже не пришлось прилагать для этого какие-либо особые усилия.
— Самое странное, что это произошло абсолютно не так, как бывает под наркотой, — продолжал Данцик. — Вышло так, что, когда я писал текст, мой мозг уже обладал знанием. Да. У него уже было знание, но я ничего не помнил. Написав книгу, я освободил это знание. Я понял это только после того, как Даркандье и другие парни из университета изобрели метод психологического контроля, нарративный шизопроцессор. Но, к несчастью, мой мозг не владеет информацией, которую воспринимают великие шаманы или шизофреники. Я передаю лишь отдаленное эхо, отзвук, преображенный моим воображением… Вот почему в романе Алексия — двойник Мари — заваливает лабораторию распечатками, содержащими всю историю мира, а в действительности настоящая Мари написала фантастический роман на тысячу страниц. Она создала это произведение за пять лет лечения, до того как передала нам свой маленький личный дневник.
