Возвращение - Владимир Паюков
Порталы сомкнулись, вокруг находилась лишь пустота. Но свет притягивал нас всё сильнее, становясь ярче. И мы оба стали превращаться в чистую энергию, лишённую визуального образа, который выстраивался в сознании тех, кто остался на той стороне. Мы возвращались к тому, с чего и начиналась наша с ним жизнь. Превратившись в потоки двух сознаний, мы начали сливаться воедино, пока не переплелись полностью. И как только мы стали одним целым, яркий свет, превратившись для нас в огромную звезду, поглотил нас целиком. И тут я почувствовал, что сейчас всё закончится. Наступила кромешная темнота.
Темно! Такой темноты я не видел никогда. Все мысли в голове смешались, и, чтобы навести в ней порядок, нужно было время. Много времени. Единственное, что нарушало кромешную темноту, был странный звук, доносящийся, казалось, издалека, но подкрадывающийся всё ближе и ближе. Он был похож на звук капли, разбивающейся о спокойную водную поверхность с периодичностью примерно один раз в секунду. И он усиливался до тех пор, пока я не ощутил его практически у себя под ухом. И тут до меня дошла одна странная закономерность: звук в точности совпадал с ритмом биения моего сердца, которое я чувствовал в своей груди! Это было шоком для меня! Я всё знал про человеческую анатомию, но не мог применить её принципы к себе. А теперь я отчётливо осознавал, что у меня есть сердце, которое бьётся. Не понимая, что происходит, я попытался открыть глаза, но не смог.
Прошло минут десять, пока я наконец справился с этой задачей. Держать глаза открытыми мне казалось неимоверно трудным делом, но у меня получалось. Из окна лился уличный свет, иногда проезжающие машины озаряли своими яркими фарами больничную палату. Да, это была больница, но я абсолютно не понимал, как здесь очутился. Зато осознавал, что из моего носа торчит какая-то трубка, и, судя по ощущениям, она шла мне прямо в желудок.
Я хотел было крикнуть, чтобы меня хоть кто-то услышал, но вместо этого изо рта вырвались лишь тихие хрипы. Тело меня не слушалось, предательски игнорируя импульсы, которые в него посылал мозг. Но главное – теперь я осознавал и то и другое. В коридоре послышался шум. Кто-то неспешно прогуливался, судя по всему делая ночной обход. Как только шаги приблизились к моей двери, я, собрав все силы, попытался закричать что есть мочи, но в итоге получилось тихое невнятное бормотание. Я уже отчаялся быть услышанным, но тут шум с той стороны утих, а через полминуты кто-то приоткрыл дверь и насторожённо посмотрел на меня. Я был в состоянии только тихо прохрипеть и пару раз хлопнуть веками. Но этого оказалось более чем достаточно, чтобы ко мне тут же подбежала медсестра.
– Вы очнулись? – с нескрываемым волнением в голосе спросила она, нажимая на кнопку экстренного вызова врача. – Господи, вы и правда очнулись, потерпите немного, доктор сейчас придёт!
Я до сих пор не верю в то, что со мной произошло. Это абсолютно не укладывается в привычную нам картину мира. Честно говоря, я понимаю, почему другие тоже не верят. Но иного объяснения просто не вижу. Как только я смог это сделать физически, я надиктовал отчёт экспертам, специально присланным из Министерства обороны с целью выяснить моё видение произошедших событий. И когда я закончил это дело, они были уверены, что теперь мне нужна помощь другого врача, специализирующегося больше на душевнобольных людях. Но как бы то ни было, от своих слов я не отказывался, а верить мне или нет – пусть решают сами. Да и мне, честно говоря, было всё равно, что они в своём ведомстве по этому поводу подумают. Главное, что я находился дома. Что рядом моя мама, так сильно состарившаяся за прошедшее время, но не переставшая меня любить и по-прежнему преследующая цель накормить родного сына досыта. Что рядом мой папа, которому уже тяжело долго прогуливаться со мной по возделываемой им земле, как раньше, рассказывая историю нашей семьи и огромного раскидистого дуба, который виден с нашей веранды. Рядом мои дети, которых теперь скорее можно принять за моих брата и сестру и которые, к сожалению, меня совсем не знают. А мои настоящие брат и сестра стали больше похожи на моих родителей.
Вся ситуация до сих пор остаётся для меня очень странной и очень запутанной, но в моей голове сложилась чёткая картинка всего произошедшего, и сегодня я попытаюсь описать её специальной комиссии, созванной с целью изучения или опровержения моего феномена. В любом случае мне оказана честь, и для разговора мне не придётся ехать в Вашингтон. Члены комиссии сами приедут на военную базу, находящуюся от нашего дома примерно в пятидесяти милях. Думаю, что это делается вовсе не из уважения ко мне, а для того, чтобы они смогли тщательно изучить то место, с которым у меня было связано столько приятных воспоминаний детства. А теперь с ним будет связано ещё одно, но им я этого не расскажу. Это моё личное – пускай оно со мной и останется.
Машина подъехала к крыльцу ровно в десять утра. Я сказал родным, что вечерний ужин в силе и что я постараюсь быть вовремя. Хотя они так долго меня ждали, что даже пара часов опоздания с моей стороны никак не изменила бы ситуации. Я откинулся на сиденье чёрного кадиллака… и через полтора часа уже предстал перед внушительной аудиторией, усевшись в удобное кресло посередине комнаты. Со всех сторон на меня смотрели приблизительно тридцать пар глаз: в основном здесь собрались военные, был кое-кто из учёных – и всего пара моих коллег, давно уже перешедших на земную работу. Я чувствовал себя экспонатом, который этим людям не терпится препарировать, чтобы узнать, что же находится внутри.
– Поскольку все в сборе, я предлагаю начать, – сказал генерал, судя по всему, главный из присутствующих. – Я приветствую вас и благодарю за то, что, несмотря на рекомендованный вам покой, вы всё же смогли присутствовать на нашей сегодняшней встрече.
– Это я вас благодарю
