Вадим Еловенко - Пастухи на костылях

Остановив машину, Ольга вышла из салона и направилась к этим людям. Просто так. Ни за чем. Ей просто хотелось видеть людей и с кем-нибудь хоть поговорить. И они приняли ее без расспросов кто она, как зовут, зачем приперлась и прочей чуши. Один, совсем мальчик, полицейский, явно после полугодичного натаскивания надевший форму пригласил ее танцевать и под старинный рамштайновкий «Муттер» они дико и несуразно, под свой и чужой хохот, изгибались в экстазе танца. А потом они «штурмом» взяли ограждения входа на «колоннаду» где, пользуясь удостоверениями, несколько полицейских провели всех остальных. Поднялись к куполу Исаакиевского собора и смотрели на сияющий огнями низкий Петербург. И город, раскрываясь как на ладони, напомнил Ольге, что она ему не чужая. Что это ее город. И с нежностью сенбернара он снова обнимал ее и звал в себя. Окунуться и забыть все ее дурные приключения. Успокоиться, найти свой угол и главное начать наконец-то жизнь, для которой она была рождена. Жизнь нормальной простой девушки, а не будущей жены первого советника Диктатора. Где в ней видели не женщину, а цель для точного и серьезного, сокрушающего удара. И с колоннады они направились к разведенному дворцовому мосту. Появилось неизвестно откуда мягкое красное вино и бутылки, гуляя по кругу, повышали настроение и заставляли верить, что жизнь… что вся жизнь еще впереди. И что эта жизнь будет не тягомотиной когда надо думать что и кому говорить, как и где заработать, кому и когда услужливо улыбаться в офисах… А быстрой, веселой, беззаботной. Стремительной как фейерверк взлетающий к небесам и такой же красивой и праздничной.

Освещенные сотнями огней Зимний дворец своими бело-голубыми формами звал верить, что они проживут жизнь не просто так. Что все эти молоденькие полицейские, она, другие парни и девушки просто ждут своего часа. Часа чтобы доказать себе и стране что они не просто пыль, что умерев рассеется, а нечто большее что проживет свою жизнь с пользой людям и стране.

И странные танцы на пустынной набережной перед солдатами охраняющими разведенный мост, и невероятно частые звезды для низкого надневского неба, и вдруг запылавшие струи огня тянущиеся от прожекторов в бесконечное небо… все это напомнило Ольге что она оставляла не просто город. Она оставляла РОДИНУ! И вот она вернулась. Боль по оставленному ей любимому человеку еще жила, но уже расцветало в ее душе и счастье. Нелепое комичное счастье вернувшегося домой. Пусть даже и дома у нее там не осталось. Этот город не дал бы ей пропасть. Этот город смотрел на нее и улыбался сдержанной, но искренней улыбкой.

До утра она смеялась и радовалась в странной своей компании ночных гуляк, а утром уже ничего и никого не стесняясь, отогнала машину к главпочтамту и там, откинув спинку, просто уснула. Уснула чтобы в обед, все так же исподволь думая о Сереже, гнать машину в единственный приют для нее — в Зеленогорск.

Куда бы ты не бежал гонимый обстоятельствами дом у тебя будет там, где ты родной человек. А Родина там, где тебе не приходится переводить свои мысли и чувства на другой язык.

Просыпаясь, Сергей уже чувствовал, что вокруг что-то происходит. Слышались крики, возгласы, и даже стрельба. И к удивлению его никто даже не подумал разбудить. Одеваясь и прислушиваясь к звукам за стенами палатки, Сергей только гадал, что могло поднять такую суматоху в этот ночной час. Он осторожно вышел из палатки и буквально в нескольких метрах от себя увидел двух замерших и наведших в разные стороны автоматы солдат. С удивлением на них вперевшись взглядом, Сергей, молниеносно раскачегаривая мозги, решал удивительную задачу. Это Богуславский приказал ликвидировать полевой лагерь сторонников Владимира или это чья-то необдуманная самодеятельность? Один из солдат заметив его, вскочил со своей коленопреклоненной позы и, наведя автомат на Сергея, потребовал громко:

— Лечь! Лечь на землю! Руки за голову!

Сергей посмотрел в растоптанную грязь под ногами и покачал головой. В это месиво он укладываться был не намерен.

— Я первый советник Диктатора. — Назвался он, но на солдата это впечатления не произвело. Он совершенно неожиданно для Сергея вытянул вперед руку и, схватив за волосы, резко потянул голову советника вниз. Боль была жуткая вплоть до «звезд» в глазах. Кривясь от нее Сергей согнулся и в тот же миг, солдат нанес ему удар коленом в грудь. И отпустил…

Задыхаясь, Сергей повалился в грязь и не сразу расслышал крик солдата:

— Лежать! Ноги раздвинуть! Руки за голову! — Видя, что Сергей не понимает и не спешит выполнять, солдат тяжелым ботинком нанес удар в ребра и от этого советник просто перевернулся на грязи и упал на спину. Глядя непонимающими почти зажмуренными глазами на автомат, нацеленный в него, Сергей даже думать ни о чем не мог. Он еле стоны сдерживал. Подошедший второй солдат грубо перевернул на живот страдающего советника и пинками «раскидал» в стороны ноги поверженного. Руки за головой Сергей сцепил уже сам. Лежа щекой на подмерзшей грязи он только матерился и уже гадал, что сделает с этими двумя, когда все выяснится.

С земли было неудобно наблюдать за происходящим, но Сергей все-таки видел, как мобильные группы передвигаются между палатками, входят в них выводят согнутых в три погибели участников слета. Многие стонали от побоев и боли. Девушки плакали, не скрывая слез и вскриков. Более взрослые люди терпеливо сносили грубость солдат.

«Налетчиков» было много. Чересчур много. Какое-то невообразимое количество. Они сновали, чуть ли не толпами. И несколько раз буквально прошлись по лежащему на земле Сергею. Чертыхаясь и матерясь, советник громко просил дать ему связь с командиром операции. Он не раз и не два называл себя, но ответом в лучшем случае было молчание стоящих на контроле местности бойцов, а в худшем очередной не калечащий, но унизительный пинок в ребра или живот и окрик «молчать!».

Палаточный лагерь принял в себя пятнадцать тысяч участников нац- и интербригад. И сколько же надо было пригнать солдат и спецчастей, чтобы подавить это скопление народа. Неужели полк пригнали? — спрашивал сам себя в удивлении Сергей. Совсем близко от него, давя подледеневшую грязь, проехал «Урал» и чуть повернув голову Сергей увидел в нем еще солдат с оружием, готовых вступить в дело. Или дивизию? — ошеломленно думал Сергей, но не находя ответа продолжал просто лежать в обжигающей холодом грязи.

Вскоре его заставили подняться и, втолкнув в толпу таких же как он задержанных куда-то погнали, не разрешая опускать руки. Чувствуя свое и соседское тяжелое дыхание, Сергей, надеялся, что эта пробежка будет не марафоном и скоро их где-нибудь да остановят.

Остановили их в чистом поле, где были разожжены всего несколько десятков костров. В предутренних сумерках Сергей, наконец, разглядел весь масштаб картины. И напоминала она пленение советских частей в первые дни Великой Отечественной Войны. Растрепанные, растерянные, безумно напуганные люди сидели на голой земле или стояли, сбившись в кучи у жалких костерков. Женщины, мужчины, подростки… все в большинстве в немом изумлении ожидали, что же с ними сделают дальше. А по краю поля выстроилась жидкая цепь солдат, которые без промедления стреляли в воздух, если кто-то к ним пытался приблизиться.

Ожидание неизвестно чего длилось до самого рассвета. Людей все приводили и приводили. Сергей сомневался, а вообще кто-то успел сбежать из этого «котла». Владимир, и его первый офицер, попрощавшись с Сергеем, уехали еще накануне. И то что их не поймали, Сергей от чего-то был полностью уверен. Но вот что намереваются делать со всеми теми, кто был задержан? Если сам Сергей остался в лагере, чтобы наутро спокойно поехать в город, а уже оттуда добираться до Екатеринбурга, то остальные намечали продлить слет еще минимум на неделю. Они желали хорошо и с пользой провести время. Обсудить свое видение этого мира. В общем, все то, что делают озаренные одной идеей люди, собравшись вместе. Говорить и отдыхать в этих разговорах. Не вышло. Чья-то больная голова решила на корню подрезать начинание, захватив разом как можно больше сторонников смены режима.

С первыми лучами солнца к солдатскому оцеплению подкатил УАЗик и через громкоговоритель какая-то шишка в погонах всех «обрадовала»:

— Внимание! Все вы находитесь под арестом до следствия и суда над вами как над мятежниками. Всем вам предъявляется обвинение в попытке насильственной смены власти, участия в незаконных вооруженных формированиях, сопротивлении властям и терроризме.

Люди, пораженные такими словами, поднимались с земли и невольно все ближе и ближе подступали к солдатскому оцеплению. Раздались новые выстрелы в воздух. Когда шум и возгласы стихли, командующий с мегафоном объявил:

— Сейчас вас построят в колонны и проводят в сторону железнодорожных путей. Там вас погрузят в вагоны, и вы проследуете в лагеря, где вы будете находиться до суда над вами. Ваша степень участия будет точно определена и каждый получит заслуженное. Питание вы получите по погрузке в вагоны. А теперь внимание! Вы видите машины! Медленно по одному подходите к ним. Там вы назовете офицеру свою фамилию имя и отчество! А так же год рождения и город прописки. Все документы, оружие, колюще режущие предметы, которые есть при вас, вы должны сдать своему офицеру. После этого вас подвергнут обыску и начнут формироваться колонны. Помните! У моих солдат ясный приказ: При попытке бегства стрелять без предупреждения. Учитывая опасность от вас исходящую, все наши действия будут оправданы!