Влада Воронова - Ратоборцы
— А тебе мало тех лабиринтов, из которых ты выбирался эти два года? Да ещё и других умудрялся выводить?
ГЛАВА 12
КУЗНЕЦ И ПАХАРЬ
— Не перепутай, — сказал Славян Латриэлю, — в красную миску пирожки с капустой, в синюю — с печёнкой.
— И куда ты столько наделал? Остынут — будут невкусные.
— Съедим. Сегодня Пауль на ужин придёт, Нируэль обещал свою Тайрин привести. Может, Аллан зайдёт.
— Достал твой Пауль, — пожаловался Латриэль, вынимая из духовки противни с пирожками, недовольно дёрнул ушами. — Ребят уже загонял. То оборона у долины слабая, то подготовка у стражей низкая. Его послушать, так Нитриену предстоит отбиваться и от Соколов, и от Ястребов разом.
— Всё может быть. — Славян быстро лепил новую партию пирожков с повидлом и укладывал на противень. — Сам знаешь, война того гляди начнётся.
— Она уже третий год того гляди начнётся. Может, и обойдётся всё.
— Хотелось бы. Из Латирисы новости были?
— Если это можно назвать новостями… — сказал Латриэль. — Всё хорошо, всё по-прежнему. Да, лаборатория что-то интересное наоткрывала, ещё пара-тройка лет, и вампиры сделают настоящее лекарство от Жажды. Аллан говорил, что Феофания злая ходит как чёрт, хочет, чтобы её Калианда была первой. Хвоста научным работничкам так накрутила, что они теперь из лаборатории вообще не вылезают.
— Ты в Датьер когда едешь? — спросил Славян.
— Завтра вечером.
— А вернёшься когда?
— Дня через два-три, не больше, — ответил Латриэль.
— Я там ребятам собрал кое-что по мелочи, просили с Технички им привезти.
— Ладно, рюкзак в длинной комнате оставь. И, Славян, о чём ты думаешь? До одиннадцатого ноября месяц остался, а ты ещё подарки не купил. Выбрали Лаурин с Дариэлем восприемника дочери, ничего не скажешь, заботливый.
— Да помню я, — буркнул Славян. — Ты лучше посоветуй, что можно подарить годовалому ребёнку. Мне с ней нянчится, пусть хоть целые дни напролёт, гораздо проще, чем подарок выбрать.
— Не знаю, — опустил кончики ушей Латриэль. — Всё-таки первый в жизни день рождения, да ещё и имянаречение… С другой стороны, она этого ещё не понимает. О! — придумал он. — Давай Феофанию спросим.
— А она сегодня будет?
— Должна.
— Ну вот, а ты говорил — пирожков много. — Славян сунул противень в духовку. — Как раз на всех. Через пятнадцать минут вытащишь, потом с противня на стол положи и на десять минут укрой полотенцем. Вылежатся, собери в зелёную миску.
— А ты куда? — спросил Латриэль.
— У меня завтра контрольная, пойду готовиться.
— И охота тебе. Что, если диплома не будет, землю тебе не продадут?
— Раз начал учиться, диплом получить надо, — ответил Славян. — Не забудь, пирожки обязательно вылежаться должны.
— Помню. Всё, иди учись, и чтобы завтра «пятёрка» была, — строгим голосом старшего брата велел Латриэль, скорчил потешно-грозную физиономию домашнего тирана. — Чего смеёшься? Я тебя воспитываю, а ты хохочешь, тоже, младший брат называется, — махнул на него полотенцем Латриэль, — мог бы и подыграть.
* * *Славян рассматривал карту сельскохозяйственных угодий Нитриена.
В читальный зал словохранилища вбежал посыльный, двенадцатилетний зеленоглазый лайто.
— Вячеслав Андреевич, вас владыка в кабинет зовёт, срочно! — выкрикнул мальчишка и убежал.
Словоблюститель, черноглазый дарко в форменной мантии, бросил на Славяна встревоженный взгляд, настороженно дёрнулись уши.
— Плохие вести, Вячеслав Андреевич?
— Сейчас узнаю, — ответил Славян.
Выглядел Риллавен усталым.
— Латриэль приехал, — сказал он Славяну.
— И? — напрягся Славян.
— Да нет, в Датьере всё в порядке. Латриэль заезжал в Лихтенштейн.
— Магичный?
— Конечно. Со срединным у Нитриена никогда никаких дел не было. Как и вражды.
Хотя у Нитриена с Вольной республикой Лихтенштейн партнёрство давнее, знал Славян о маленьком горном государстве мало. Границы соответствуют Лихтенштейну Техническому, вся территория — одинарица, подконтрольна Соколам. На Магичке Лихтенштейн — одна из самых богатых стран, производят в основном амулеты, лучшие на всей Магической стороне, не говоря уже о Срединнице.
— Что у них случилось? — спросил Славян.
— Соколы.
— С чего вдруг? Магичными одинарицами они никогда не интересовались.
— Но что-то им там понадобилось, — сказал Риллавен. — Президент Лихтенштейна Генрих Крафт просит срочно приехать Феофанию и меня, но в первую очередь тебя.
— А я-то зачем? От ходочанина на одинарице ровным счётом никакого толку.
— Приедем — узнаем. Латриэлю он толком ничего не сказал, в президентском дворце какой-то Сокол засел, эмиссар.
— Ничего себе, — охнул Славян.
— Вот именно, — ответил Риллавен и вытащил из-под стола два рюкзака. — Извини, что так срываю тебя, но ехать придётся немедленно. Феони будет ждать за кругом, у семнадцатого камня.
— Ерунда. Надо, значит надо, Соколы так просто эмиссаров не присылают. Только вот у границ Лихтенштейна я никогда не был, так что внесторонье отпадает, придётся через Срединницу или Техничку идти. Давай карты, посчитаю маршрут. Подожди, — удивлённо глянул на брата Славян, — так мы что, втроём поедем? Без твоей свиты?
— Да. Встреча тайная.
* * *Генрих Крафт, пятидесятилетний высокий тяжеловесный брюнет, шёл с вампиркой и нитриенцами по дорожкам президентского парка. Говорили по-немецки.
— Сам не могу понять, чего меня в президенты занесло, — сказал Крафт. — Я ведь кузнец потомственный.
— Ну так подавайте в отставку и возвращайтесь к любимой работе, — ответил брат владыки Риллавена, а сам владыка едва слышно простонал «Славян!».
— У вас острый язык, герр Бродников, — сказал Крафт. — Да, я люблю власть. И славу люблю. Но, чёрт побери, я не хочу, чтобы обо мне говорили: «Вот бестолочь, за пять лет ничего путного сделать не смог». Да и отцу позор, сын в президенты полез, а не справился. Лучше бы действительно в кузне сидел.
— До сих пор вы правили очень толково, — заметил Бродников.
— До сих пор сюда Соколы не лезли! — рявкнул Крафт.
— И что они хотят? — спросил Риллавен.
— Если бы я знал. Потому и вас позвал, может, хоть что-то поймёте. Эмиссар торчит у меня во дворце четвёртый день, но ничего не требует, молчит как вон та скульптура, — ткнул в сторону бронзового «Копьеметателя» Крафт.
— Ест он у себя или с вами? — спросил Бродников.
— Обедает с нами. Завтракает и ужинает у себя. У нас всё по-простому, герр Бродников, жена не хочет, чтобы дети привыкали к излишней роскоши, церемониям всяким. Так что под столовую мы себе взяли маленькую комнату рядом со спальнями. Еду обслуга привозит, а на стол дети сами накрывают. Поели, всю посуду на каталку сложили, стол вытерли. Каталку потом обслуга забирает, всё как в гостинице. В спальнях, в гостиной дети тоже сами убирают. И только у меня в кабинете — обслуга. Документы, то, сё… Посторонних лучше не пускать.
— Понятно, — кивнул Бродников и задал новый вопрос: — Высокочтимый Крафт, Сокола такая простота не смущала?
— Нет, — удивился Крафт. — Похвалил даже. Сказал, хорошо детей воспитываем.
— Кто ещё с вами обедает?
— Никто, герр Бродников. У меня работа публичная, жена — начальник контрольного цеха на фабрике амулетов, сами понимаете, дома бывает редко, в работе по уши. Обед — единственное время, когда мы можем собраться вместе, поболтать спокойно. Только министра какого-нибудь нам и не хватает. Сокол — гость, герр Бродников, и не позвать его я не могу, козла крылатого.
— О чём он говорит за обедом? — спросил Бродников.
— Молчит. Пришёл, «приятного аппетита» буркнул, пожрал и ушёл. Диана моя уже есть нормально не может. Девчонке четырнадцать, они все в этом возрасте нервные, а тут ещё этот… — Крафт едва удержал ругательство, — пугает…
— Как именно? Пристаёт, какие-нибудь ужасы рассказывает?
— Попробовал бы только! — рявкнул Крафт. — Я б ему такого пинка дал, что прямиком до верховной резиденции долетел. Нет, просто сидит, глазами зыркает, меня и то мороз продирает. О ребёнке и говорить нечего. Сын-то взрослый, двадцать лет уже, вытерпит, а вот Диана… — Крафт пробормотал под нос замысловатую брань. — И ведь не даёт, поганец, ни малейшего повода придраться, вышвырнуть его. Вежлив как учитель изящных манер, сволочь орденская.
— Высокочтимый Крафт, а может, его резиденция интересует? Ведь Лихтенштейн — бывшая Столичная область королевства Европии. А президентский дворец — бывший дворец Оуэна Беловолосого.
Феофания замедлила шаг, растопырила крылья. Риллавен глянул на неё вопросительно. Та пожала плечами и одними губами сказала «Не мешай».
