Павел Виноградов - Деяние XII

И в этой пустоте ниоткуда проявился призрачный голос, совсем не похожий на громовой скрежет, но Мастер знал, что принадлежит он тому же существу. Голос был бесплотен, без наполненности и тональности, воспринимался не слухом, потому что у Мастера больше не было слуха. Он просто… появлялся, как невидимый смертельный газ или радиация. И вновь исчезал, словно не было, но оставался страшный смысл сказанного им. То вещала сама пустота.

– Разве ты не знал, что я всегда рядом с тобой? Направляю тебя. Подсказываю тебе. Оберегаю тебя. Ты говоришь, «солдат на войне». Так вспомни свою войну. Вспомни, как переходил со стороны на сторону, как дрался с единокровными и единоверными, как служил чужим господам и ходил по чужим верам. Это потому что ты всегда был моим, с тех пор, как позвал меня в отрочестве и просил силы и жизни. Я дал тебе их, и теперь я твой хозяин навечно.

Титаническим усилием Мастер вырвал сознание из-под гнёта этого всепроникающего яда и сразу же покинул пустоту, вновь оказавшись в ночных горах Афганистана напротив чёрной фигуры.

– Всё это было до Артели! – почти крикнул он.

Камнепад обрушился вновь – монстр рассмеялся.

– Так ли уж ты безупречен перед своей Артелью? Скажи, кто не допустил совершиться одиннадцатому Деянию?..

Мастер застонал.

– Я ошибался, и товарищи простили меня! – закричал он, как будто отчаянно пытался уверить в этом самого себя. – И всё случилось, как дОлжно…

– Как дОлжно для Артели, – подхватило видение. – А ты как хотел? Как было нужно другой стороне. Моей!

– Я ошибался!

– Нет. Ты опять перешёл к врагу, и это я направлял тебя. И опять перейдёшь. Потому что ты – мой!

Мастер обессилено рухнул на колени. Ледяные струи поднявшегося вдруг страшного ветра резали его лицо, как бритвы.

– Правильно! – глумливый голос победительно вознёсся над ним. – На колени передо мной, характерник!

Батырь поднял лицо, ставшее вдруг старым-старым.

– Нет, я не твой, – прошелестело еле слышно. – Я Христов. А ты – ничто!

Эти слова вырвались, как последний выстрел. Мастер легко вскочил на ноги. В одной его руке блеснул клинок, а в другой он, как оружие, сжимал сорванный с шеи нательный крест. С яростным боевым кличем, от которого сами горы будто присели в ужасе, он бросился к кошмарному видению. Но не добежал – рухнул, как подкошенный. Клинок отлетел в сторону, а руку с крестом он прижал к сердцу. И умер.

Лишившееся голоса и движения чудовище стало бледнеть, сливаться с сумраком, распадаться на клочья предутреннего тумана. Вскоре на горной тропе лежали только два неподвижных тела – светловолосого юноши и глубокого старца в изорванной одежде с лицом торжественным и спокойным.

16

Но меня и дома – кто положит?

Репортерам с ног меня не сбить!..

Мне же неумение поможет:

Этот Шифер ни за что не сможет

Угадать, чем буду я ходить.

Исламская Республика Пакистан, горы близ границы Афганистана, 28 апреля 1985

Утро исподволь приходило в это мрачное место – небольшую, относительно ровную площадку под сенью большой чёрной скалы причудливой формы. Казалось, здесь скрывается что-то зловещее, выжидая удобного случая вырваться.

Руслан неподвижно лежал среди валунов и ждал Мастера, пытаясь собрать воедино обрывки воспоминаний. Он помнил всё, вплоть до своего ухода из Обители. Дальше начинался калейдоскоп событий, связь между которыми прослеживалась нечётко. Лицо девушки… Как её звали?.. Ощущение входящий в тело стали, тяжесть на его плечах… Кровь… Побег… Ак Дэ в странном наряде говорит что-то. Ребята… Отряд «Лейла». Почему-то слёзы подступают к горлу. Напутствие пограничника: «А там – ещё одна гора…» Всё, дальше полная темнота.

Юноша так мучительно раздумывал над этим, что не сразу уловил в посветлевшем небе приближающийся шум. МИ-8 завис над площадкой, приткнувшись колесом на выступ скалы, из его утробы спрыгнули несколько человек. Юноша узнал бороду Ак Дервиша и поднялся во весь рост, подняв руки. В его сторону сразу повернулось несколько стволов, но тут его узнал и батырь, с радостным криком кинувшийся к нему.

…Сахиб уже час следил за Русланом. Он очнулся на горной тропинке, рядом лежал труп старца. Президент Клаба совершенно не помнил, что произошло ночью, но со всегдашней своей порывистостью выбросил это из головы. Один из его врагов был мёртв, а второй не мог уйти далеко. Значит, надо было продолжать преследование.

Он двигался споро и бесшумно и вскоре почувствовал, что Руслан где-то рядом. Сахиб и сам не знал, почему уверен в этом. Притаившись, он стал методично осматривать открывшуюся в рассветных сумерках площадку, вычисляя, где мог спрятаться противник и вскоре определил это место. Но что делать дальше, не представлял. Он не имел возможности вызвать подкрепление. Напасть сейчас было бы опрометчиво – Руслан наверняка вооружён, а у него кончились патроны. Да и не нужно это было: Отрок двигался к той же цели, что и Сахиб, следовательно, за ним только надо идти, не упуская из вида.

Пока он размышлял, появился вертолёт. Клабер смотрел, как к юноше бросился белобородый старик. Сахиб понимал, что это какая-то очень важная фигура Artel`и, но сейчас это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме пути Руслана.

Змеиными движениями Сахиб стал приближаться к вертолёту. В подсумке у него оставалось ещё много полезных вещей, среди них – портативное устройство слежения. Рельеф позволял скрытно подойти к низко зависшей машине очень близко – артельные поднимались на борт и не особенно оглядывались по сторонам. Когда вертолёт стал подниматься, Сахиб точным броском посадил снабжённым мощными магнитами «маячок» к днищу. Провожая машину насмешливым взглядом, президент Клаба еле слышно напевал:

What shall we use to fill the empty spacesWhere we used to talkHow shall I fill the final placesHow should I complete the wall…

– Где Мастер? – первое, что спросил Ак Дервиш в вертолёте.

Руслан пожал плечами.

– За нами шли. Он велел мне идти сюда. Обещал прийти.

Батырь на мгновение закрыл глаза.

– Ищем, – решил он и подтолкнул юношу к вертолёту.

Сначала нашли тела убитых моджахедов. Но и Мастера увидели быстро. Вытянувшееся поперёк горной тропинки тело, с одной рукой откинутой в сторону и прижатой к груди второй, чётко просматривалось сверху.

Ак Дервиш и группа артельных, среди которых был и Руслан, в скорбном молчании стояли у тела соработника. Юношу поразило спокойствие его лица. Почти как у спящего ребёнка.

«Каким было твое лицо до твоего рождения?» – сама собой всплыла в нём фраза из чуждого учения.

Таким он и был, Мастер. Близким – и неизмеримо далёким. Холодным и страстным. Своим – и чужим.

Но в смерти его рука прижимала к сердцу крест.

Медлить было нельзя – снизу, из Бадабера, шла новая поисковая группа. Тело погрузили на борт и поспешно взлетели.

Ак Дервиш и Руслан молча сидели рядом. Юноша посматривал на отрешённое лицо старика. Казалось, он пребывал где-то невыразимо далеко, там, где время и пространство не имеют значения. Руслану стало казаться, что Ак Дервиш на каких-то тонких уровнях общается с Мастером. Ему стало жутко, и больше он не смотрел на батыря.

Только на советской базе в Баграме они поговорили с Батырем батырей. Руслан рассказал ему всё, что помнил, а тот сурово и сухо поведал юноше о гибели его группы. Весь полёт до Ташкента Руслан пытался это осмыслить.

СССР, Ташкент, 2 мая 1985

– Учитель, почему всё так случилось?

– А ты разве думал, что путь Деяния весел и лёгок?

– Нет. Но они не должны были умереть.

– Почему? Мы солдаты и мы на войне, я тебе уже говорил это.

Они сидели в одном из артельных убежищ – частном доме среди одной из махаллей неподалеку от аэропорта. Ак Дэ привёз сюда Руслана и сразу же куда-то уехал, передав Отрока на руки Палычу. Убранство комнаты носило характер причудливой эклектики: суфы и сюзане соседствовали с полированной стенкой из ДСП, в центре которой был утоплен здоровенный телевизор «Рубин». На достархане стояли напитки и фрукты, но учитель и ученик не притрагивались к ним. Оба курили сигареты. Руслан не помнил, чтобы Палыч раньше разрешал ему курить при себе. Это незначительное обстоятельство отчетливее всего говорило, что многое после их последней встречи изменилось.

Но больше всего говорило об этом лицо Учителя. Оно осунулось, потемнело, на нём проявились резкие углы, а в глазах за стёклами очков поселилась скорбь.

Впрочем, по тому, как Палыч поглядывал на Руслана, юноша понял, что изменился и он.

– Я был готов… – начал, было, он, но замолк.

– Что готов? – резко спросил Палыч. – Убивать? Умереть? И правильно был готов. Но твоя задача – не умереть, а совершить Деяние. И если ради этого потребуется твоя жизнь, она должна быть отдана. Так же, как и моя, и Дервиша, и любого артельщика. Ты выжил, хотя мы не понимаем, как. А те, кто был с тобой…