Сергей Снегов - Экспедиция в иномир (сборник)
Николай грустно усмехнулся:
— Не знаю, чем смогу помочь Артуру. В космосе я немного разбираюсь, но физику и геометрию дзета-мира Артур понимает гораздо лучше меня.
— Артур — не сердись, Артур! — понимает физику дзета-мира лучше нас всех, но, боюсь, изложит ее так же сухо и учено, как писал свой предварительный доклад о двенадцатимерном мире. А ты можешь добавить красочных подробностей о встречах с радиалами и вариалами, о своей дружбе с Иу, о своей схватке с Тодом — и, поверь, это будет всем интересно. Мы с Жаком займемся описанием общего хода экспедиции и анализом социальной природы обществ, с которыми подружились и с которыми боролись.
Жак покачал кудлатой головой.
— Бери себе эти разделы, Казимеж. Ты сумеешь их выполнить лучше, чем я.
— Ты не хочешь участвовать в общем докладе, Жак?
— Хочу, но предпочел бы развить другую тему. Мне приятней будет анализ того, что Артур называет инвариантами миров.
— Первый инвариант всех миров — тот, что они материальны, как и наш, — заметил Артур. — Правда, они лишены нашего стабильного предметного облика, но в них действуют те же физические законы, а все их силовые поля существуют объективно и независимо от нашего сознания, а это и есть определение материальности. Но я думал, что выяснение физических инвариантов относится к проблематике нашего с Николаем раздела…
Жак, засмеявшись, успокоил друга. Он не собирается вторгаться в его разработки. Существует еще один великий инвариант, Артур о нем просто забыл, — человеческая мораль. Законы справедливости остаются теми же, в какие удивительные миры ни попадает человек в своих странствиях по Вселенной. Предметный облик меняется, образ жизни меняется. Но на этику не распространяется закон обратных квадратов, командующий физическими полями. Если мы обнаруживаем в каком-то новом мире чудовищную несправедливость, она не ослабляется в четыре раза, когда мы отдаляемся на двойное расстояние от места, где ее обнаружили. Угнетение слабого сильным, увиденное на далекой планете, не пропадает, когда планету экранируют другие тела. Социальная несправедливость, социальное зло не превращается в добро, когда мы от них отдаляемся. И стремления помочь товарищу, освободить угнетенного, вызволить бедствующего, просветить темного — нет, они не тускнеют никогда, они инвариантны в нашей душе, где бы мы ни оказались. Наша душа радуется, если находит среди незнакомых существ дружбу и взаимоуважение, и переполняется гневом, если встречается с рабством, с издевательством одного над другим. И этот нравственный инвариант, никогда и нигде не покидающий человека, залог того, что вслед за первой экспедицией в иномиры последуют другие — лучше подготовленные, мощнее оснащенные. Мы и на Земле будем мечтать возвратиться к вариалам с защитой от ладарей, к ропухам с освобождением их от рабства. Вот об этом и хочется ему поговорить в докладе.
— Согласен, бери этот раздел, — решил я. — А потом все написанное передаем Артуру. Он составит наш общий доклад.
10— Подожди, Казимеж! — попросил Николай, всматриваясь в стереоэкран. — Минуты две на осмотр, потом выявление.
На стереоэкране виднелась картина, до того похожая на ту, что была при старте, что она казалась невероятной. В стороне валялись обломки испепеленного звездолета «Нептун», курдин угрюмо щерил дуло, на площадке слонялись люди, подбиравшие разлетевшиеся камни и ящики. В стеклянной рубке перед стереоэкраном стоял Кнут Марек, наш милый Кнут Марек, наш язвительно-лукавый шутник, наш добрый друг и руководитель Кнут Марек! Мы услышали его торжествующий голос:
— Таким образом, дорогие земляне и обитатели соседних планет, я закончу свое сообщение о старте в иномиры одной фразой: вылет «Пегаса» в иные пространства, который вы только что видели, блестяще удался. Следующая задача — ждать возвращения наших колумбов, а если оно, затянется, попытаться наладить с ними связь по ротонному каналу.
Николай в упоении хлопнул себя ладонями по коленям.
— Великолепно! Артур, у тебя ошеломленный вид! Признавайся, ты ведь не ожидал, что мы возвратимся точно в минуту отлета?
— Да, это еще одна проблема, которую надо исследовать, — задумчиво сказал Артур. — На длительное путешествие в иномиры мы совсем не затратили галактического времени. Иначе говоря, пребывание в иномирах иновременно! Понятия не имел, что так будет!
— Снимаю невидимость. Приготовиться к раскрытию в родном пространстве! — скомандовал я.
ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ
1— Если по-честному, Лаура, то вы можете рассчитывать только на личное обаяние, — сказал Матвей Чернов, заместитель директора Института Экспериментального Атомного Времени. — Ростислав Берроуз — мужчина поведения образцового, это все знают, но женская красота действует и на него. Что же до аргументов научного характера, то они отскакивают от Ростислава, как горох от стены. Вот уже два года он никому не разрешает переступать порога «шестерки». Я имею в виду лабораторию номер шесть.
Лаура Павлова, хронофизик с Земли, сохраняла спокойствие. Матвей Чернов держал себя слишком развязно. Он неприкрыто любовался Лаурой, его выпуклые глаза как-то нехорошо блестели, ей показалось даже, что Чернов подмигнул. Второй человек в научной иерархии знаменитого института мог бы вести себя и посерьезней. Она не для того ударилась в вояж за пределы Солнечной системы, чтобы предаваться на дальних планетах пошловатому флирту. На Земле и без Урании хватало ценителей женской красоты — и помоложе, и покрасивей Матвея Чернова, тем более — его начальника Ростислава Берроуза, уродливого пожилого толстяка: его часто показывали в стереопередачах.
Лаура спросила подчеркнуто сухо:
— Может быть, вы объясните мне, друг Матвей, почему наложено табу на шестую лабораторию?
Чернов, показалось ей, искренно удивился.
— Разве вы ничего не знаете о «шестерке»? Почему тогда проситесь именно в нее? Очень странно, скажу вам по совести.
Раздражение получало новую пищу.
— Меня удивляет ваше удивление. Я еще на Земле знала, что шестая единственная лаборатория вашего института, где делается попытка перенести хроноэксперименты с мертвой материи на живые клетки. И что заведует ею Герд Семеняка, биолог и хронофизик, автор выдающихся исследований. И что именно в этой лаборатории достигнуты сенсационные результаты. Разве этого мало, чтобы просить назначение в шестую лабораторию, или в «шестерку», как вы ее именуете. И вообще мне хотелось бы поговорить с самим Гердом Семенякой, а не с вами. Не сочтите это за оскорбление, друг Матвей, но направление из Академии Наук, которое я вам вручила, адресовано не вам, даже не Берроузу, а персонально Герду.
— Вижу, что вы мало знаете о «шестерке», — хладнокровно констатировал заместитель директора. Он пренебрежительно игнорировал выпад Лауры. Вернее, сведения у вас самые общие и безнадежно устарелые. Я не могу свести вас с Гердом, потому что Герда нет на Урании. Он уже два года где-то на Земле.
— На Земле? Вы не ошибаетесь? Я бы встретилась с Гердом в Академии Наук, если бы он был на Земле.
— Земля обширна, на ней имеются укромные уголки. И солнечные планеты отлично годятся для тех, кто не желает выпячивать свою особу. Дело в том, что Герд не просто воротился на Землю, а сбежал туда. Он самовольно бросил свою лабораторию. Впрочем, подробней вам расскажет об этом Ростислав Берроуз. Скажу по чести, я не все понимаю в делах «шестерки». Это была совершенно особая лаборатория.
Лаура чувствовала себя сбитой с толку. Если поначалу ей показалось, что Чернов заигрывает с ней, то теперь все больше становилось ясно: заместитель директора пошучивает. А она была не из тех, кто сносит шутки над собой. Лаура сказала:
— Вероятно, кто-нибудь заменил Семеняку? Герд сбежал на Землю, так вы сказали. Но ведь остались его сотрудники. Могу я встретиться с ними?
Чернову, похоже, доставляло удовольствие отвечать на все просьбы отказом. Он делал это вполне дружески:
— Не можете, Лаура. Сотрудников у Герда не было. Он работал в одиночестве. Вам придется просить у Ростислава Берроуза, чтобы он раскрыл заколоченное помещение. Я не говорю, что это невозможно, я только сомневаюсь, чтобы Ростислав пошел на это с охотой. Он побаивается шестой лаборатории. Признаюсь, и я обхожу стороной шестерку. Эта лаборатория дом с привидениями. Вероятно, поэтому и Герд сбежал из нее. Впрочем, это мое личное предположение, не буду вам его навязывать.
Лаура холодно сказала:
— Я так поняла, что ваше личное предположение относится к тому, что в шестой лаборатории появились какие-то привидения? До сих пор я читала о привидениях только в средневековых романах. Разве на Урании увлекаются древними книгами?
