Питер Уоттс - Бетагемот
— Тогда зачем?
Он склонил голову набок, сделавшись похожим на восьмилетнего мальчика.
— Это ведь ты провернула фокус с родственным отбором у моих «лени»?
Кларк кивнула и сглотнула, поняв: «Это тоже он. Значит, Ахилл все-таки виновен...»
— Так я и думал, — признался Дежарден. — Эта мысль могла прийти в голову только тому, кто знал об их происхождении. Таких не много осталось. И шутка в том, что это легко сделать, а вот исправить очень трудно. — Он с надеждой обратился к Лабину: — Но ты сказал, что знаешь способ...
Лабин оскалил окровавленные зубы:
— Я солгал.
— Ага... Это я тоже вроде как вычислил, — пожал плечами Дежарден. — Стало быть, осталось обсудить только один вопрос, так?
Кларк покачала головой.
— Что ты?..
Лабин рядом с ней напрягся. Взгляд Дежардена мигнул всего на долю секунды: поверхность ближайшей стены заискрила и осветилась. Изображение на умной краске было нечетким, но узнаваемым: сонарная модель.
— Это «Атлантида», — выпалила Кларк и вдруг засомневалась.
— Вижу, — сказал Лабин.
— Конечно, не в реальном времени, — пояснил правонарушитель. — Краска реагирует чертовски медленно, а из-за расстояния и маскировки снимок я делаю лишь изредка. Но вы поняли.
Лабин стоял, не двигаясь.
— Лжешь.
— Маленький совет, Кен. Знаешь, твои люди иногда уходят на глубину и блуждают там в темноте. Не следовало позволять им пользоваться «кальмарами». Никогда не знаешь, куда доходит сигнал передатчика.
— Нет, — Кларк покачала головой. — Ты? Это ты был внизу?
«Не Грейс и не Седжер. Не корпы и не рифтеры, даже не почитатели Мадонны и не два паршивца на лодке. А ты. И больше никто».
— Не могу претендовать на все заслуги, — признался Дежарден. — С модификацией Бетагемота мне помогла Элис.
— Надо думать, против воли, — сказал Лабин.
«О Ахилл. Был лишь один шанс поправить все, что я натворила, а ты его запорол. Один шанс на примирение, а ты угрожаешь всему, что я знаю. Одна паршивая, хиленькая надежда, а ты... Как ты смеешь? Как же ты смеешь?»
Исчезла тонкая последняя соломинка. Кларк шагнула вперед. Лабин протянул искалеченную руку и перехватил ее.
Дежарден на Лени даже не взглянул:
— Я не идиот, Кен. Вы — не основные силы атаки, вы — просто все, что удалось наскрести в срочном порядке. Но ты тоже не идиот, значит, подкрепление на подходе. — Он поднял ладонь, предваряя возражения. — Ничего, Кен. Я знал, что рано или поздно это случится, и принял все необходимые меры. Хотя, благодаря тебе, вынужден обратиться к орудиям главного калибра без церемоний.
Его глаза чуть провернулись в глазницах, пальцы дрогнули. Кларк вспомнила Рикеттса, умаслившего «Вакиту» подмигиванием и взглядом.
Картинка на стене распалась, на ее месте появились числа.
— А вот с этими ребятами у меня контакт в реальном времени. Видишь их, Кен? Канал 6?
Лабин кивнул.
— Значит, знаешь, кто это.
Кларк тоже знала. Четыре точки координат: широта и долгота. Показатели глубины от нулевого уровня. Системы прицеливания. Ряд светящихся иконок, указывающих на цель.
— Мне этого не хотелось бы, — сказал Дежарден. — Я, как-никак, собирался поселиться там после отставки.
Я не думал их взрывать, так, слегка стреножить. Смазать дорожку, так сказать. Но если мне все равно умирать...
Кларк дернулась в хватке Лабина. Но даже искалеченная, его рука держала твердо: сомкнулась на плече гранитными клещами, маслянистыми от коагулянта. Она могла лишь вертеться в его хватке, но не вырваться.
— Правда, есть и другие варианты, — продолжал правонарушитель. — Коттеджики, виллы на крайний случай. Я мог бы выбрать один из них. — Он поднял руку к показателям телеметрии. — Для вас это значит много больше, чем для меня.
«Он же все спланировал много лет назад, — поняла Кларк. — Даже когда мы думали, что он нам помогает. А потом мы забились в темную нору, как крольчата, и постепенно исчезала связь, пропадали контакты, и все это был он. Ахилл отрезал нас и дезинфицировал станцию от нежелательных жильцов, когда удача иссякла, и ему понадобилось укрытие».
— Какая же ты мразь, — прошептала она, собираясь с силами.
Дежарден на нее не смотрел.
— Так когда же прибудет кавалерия, Кен? Как ты их вызвал? Много ли они знают?
— Я скажу, — сказал Лабин, — и ты откажешься от атаки.
— Нет, Кен, это ты откажешься от атаки. Используешь свой хитрый пароль, чтобы отключить автопилот субмарины или убедить Хельсинки, что они ошиблись, — словом, все, что понадобится.
— А ты все равно взорвешь «Атлантиду».
— Зачем? Я же говорю, есть другие варианты. Зачем тратить впустую идеальных заложников? Живыми они стоят гораздо больше.
— Пока.
— Кроме «пока» у нас ничего нет, дружок.
Взгляд Кларк метался от человека, который хотел ее убить, к человеку, который рисковал жизнью, чтобы ему помешать.
«За каждый час, проведенный тобой в этой цитадели, ты убивал столько народа, сколько не жило на „Атлантиде" даже в лучшие времена, — подумала она. — И я убью еще больше, если оставлю тебя здесь».
А Кен готовился заключить сделку.
Она видела это в его осанке, в изуродованном слепом лице, которое было с ней рядом вот уже столько лет. Он не был загадочным или непроницаемым. Не для нее. Даже теперь.
— Я тебя знаю, Кен, — говорил Дежарден. — Мы давно знакомы — ты и я. Мы — братья по духу. Мы устанавливаем собственные правила и, видит бог, мы их соблюдаем. Люди не важны. Целые популяции тоже. Важны правила, верно, Кен? Важна миссия.
— Если ты не пойдешь на сделку, миссия провалится.
— Кен... — прошептала она.
— Но ты можешь их спасти, — продолжал правонарушитель. — Ты потому и пришел, да? Отдай все пароли и задание выполнено. Ты уходишь, я отзываю атаку и, прежде чем исчезнуть, даже отдам тебе противоядие от того мерзкого штамма Бетагемота, с которым борются твои дружки. Как я понимаю, многим из них основательно досталось.
Кларк вспомнила парящую машину, вещавшую его голосом: «Если убийство десяти спасет сотню, это нормально». Она вспомнила Патрицию Роуэн, женщину, искореженную внутри, но для мира всегда холодную и непоколебимую: «Я служила Общему Благу».
— Или, — продолжал Дежарден, — можешь попытаться меня убрать — и убить всех, кого собирался спасти. — Он сцепился с Лабином взглядом. Казалось, у них на двоих одна карманная вселенная, в которой Кларк не существует. — Выбирай. Только быстрее — ваши модификанты, новые «лени», уже везде, и я не знаю, смогу ли удержать контроль над этими цепями.
Кларк подумала, как бы поступила Патриция Роуэн, столкнувшись с таким выбором. Подумала о миллионах погибших, которые остались бы в живых, если бы умерла она.
Вспомнила Кена Лабина миллион лет назад: «А разве есть что-то такое, чего ты не сделаешь ради возможности вернуть все назад?»
— Нет, — тихо сказала она.
Дежарден поднял бровь и — наконец — снизошел до нее:
— Я говорил не с тобой. Но, будь я Лени Кларк... — он улыбнулся, — я бы не стал делать вид, будто мне не плевать на весь мир. Бесстыдства не хватило бы.
Она извернулась в руке Лабина и лягнула его изо всех сил. Сапог глубоко вошел в рану на бедре рифтера. Кен отшатнулся и вскрикнул.
А Кларк, освободившись, рванулась вперед.
Она бросилась прямо на Дежардена.
«Он не рискнет, — твердила она себе. — У него только один козырь, он — покойник, если нажмет кнопку, он же понимает, что...»
Глаза Дежардена метнулись влево, пальцы дернулись. И тоненькая ниточка сомнения расцвела ужасом, когда числа на стене стали меняться...
«Ожидание» трансформировалось в совершенно другое слово: снова, снова и снова оно мерцало у нижнего края экрана. Кларк отчаянно старалась не читать от какой-то отчаянной инфантильной надежды — «может, если я не увижу, этого не случится, может, еще есть время», — но все увидела, против воли увидела надпись, данную в четырехкратном увеличении, полную остановку, а потом стена потемнела.
«Исполнено».
На следующем шаге она споткнулась.
Что-то загудело в голове. Кости пели от слабого разряда. Ноги подогнулись, руки повисли под собственной тяжестью. Она больно ударилась черепом о пульт и еще раз — об пол. Легкие сплющились, выдохнув весь воздух — Лени пыталась задержать дыхание, но челюсть вдруг отвисла, по щеке побежала слюна. Опорожнился мочевой пузырь. Имплантаты в груди щелкали и потрескивали.
— По-моему, тебе должна понравиться такая симметрия, — заметил голос откуда-то с края вселенной. — Высшая жертва, а? Величайшая жертва — и самая могущественная женщина в мире падает, сворачивается в тугой клубочек. А я... у меня еще осталась пара дел, где надо сказать последнее слово.
Она не чувствовала биения сердца. Из глубин черепа взметнулась тьма, вихрем пронеслась перед глазами...
