Ди-Джей - Александр Берник
Тут что-то заставило его резко перевести взгляд на оставшуюся открытой дверь, откуда вошли девушки, и с недоумением узреть в проходе почти такую же комнатку, как и у него. Только дальше походу находилась металлическая решётка из прута на двадцать миллиметров, ни меньше. И, судя по потолочному своду, за решёткой начинался спуск вниз, в подземелье.
Дима: — Не понял. Они что, подвалами сюда пришли? — обескураженно подумал молодой человек, глядя в кромешную темноту прохода.
Находясь в состоянии ничего непонимания, Дима тупо пялился на ржавую решётку, принюхиваясь к слабому сквозняку, имевшему явный запах свежего, ещё не протухшего болота, и тихо офигевал. Это ж какими следует быть бесстрашными извращенками, чтобы шляться одним по таким кошмарным местам? У молодого человека от одного этого предположения волосы встали дыбом во всех местах, и мгновенно вспомнились мокрые подвалы с асурами.
Отвлекли его от жути воспоминаний фыркающие сдавленные смешки, доносящиеся от дверей торгового зала. Он резко обернулся и в очередной раз попал под гипнотический смеющийся взгляд королевы Анны, стоящей в двух шагах и двусмысленно переглядываясь со своей компаньонкой, с которой то и дело синхронно давилась от смешков по непонятному для Димы поводу.
Наконец, Анна гордо вскинула голову, но не прекращая улыбаться, двинулась обратно, откуда пришла. Но прямо перед сидевшем в ступоре молодым человеком остановилась, развернулась, с любопытством, без зазрения совести просканировала его напряжённо скривившееся лицо, изображающее подобие улыбки. Затем окинула странное, явно незнакомое ей одеяние, поджала губки, мило выпятив нижнюю, и, удерживая свечу перед собой, выплыла из Диминого гадюшника.
Следовавшая за ней Мари, неся в руках две тоненькие книжки, не стала останавливаться, но вновь чмокнула губками обескураженного незнакомца на расстоянии, ещё больше растянула улыбку и юркнула следом за королевой.
Дверь девочки за собой не закрыли, как и Ришелье, оставляя это право за Димой. Видимо, при дворе так было принято. Но пошли не к ржавой решётке, а повернули налево, откуда почти сразу послышался звук закрывающейся задвижки.
Молодой человек тяжело выдохнул. Утёр выступивший пот с лица, только сейчас осознав, что мокрый, как мышь в норе, залитой водой. Сердце колотилось почему-то в голове вместо груди. Руки потрясывало, а ноги вообще отказали, как у парализованного.
Дима: — Что за хрень? — помотал он головой, сбрасывая наваждение, — откуда такая реакция? Суккуба специально со мной это делает, создавая трудности? Да ну нах. Вставай, Дима. Приходи в себя. Смотрины закончились.
Ухватившись за расстёгнутые лацканы плаща-пальто, обнаружил, что верхняя одежда почти до пояса расстёгнута. Вероятно, ещё сидя за столом, избавился от душащих пуговиц. Потряс отворотами, создавая внутренний сквозняк. Решительно встал на ватные ноги и вышел в соседнюю тёмную комнату с решёткой.
Она действительно оказалась точной копией его коморки, только абсолютно пустой. Вернее, в ней имелось четыре двери. Проход в его апартаменты, напротив — решётка со спуском куда-то в подземелье. Слева, как определил проход в королевские покои Анны, а справа пока неизвестно, но и левая и правая двери были закрыты с противоположной стороны, впрочем, как и его, из данного помещения.
Вернувшись к себе, Дима закрылся на щеколду, отрезая болотный сквозняк, тянущий по полу, и задумался.
Дима: — Так, понятно. По крайней мере, не придётся шастать по всему замку. Да и на базаре светиться нет никакой необходимости. Значит, путь к постели королевы в этом проходе. И с чего начать? Прошвырнутся?
Но не успел будущий королевский соблазнитель решиться на исследования потайных ходов замка, а то что они потайные, Дима не сомневался, в дверь опять постучали.
Дима: — Девочки вернулись?
Он встрепенулся, поправил пальто и, нацепив заранее улыбку, открыл засов, распахивая дверь. Да так и замер с гримасой полного идиота. Это всё, что осталось от улыбки, когда молодой человек увидел очередного гостя. Вернее, гостью.
В комнату с лицом, полным презрения, протиснулась очередная королева. В этом почему-то Дима даже не сомневался. Женщина, так же, как и молодёжь, заявилась в плаще светло-серого, почти белого цвета, но капюшон не одела, отчего светло каштановые с рыжим проблеском волосы, собранные в причёску, напоминающую корону, к тому же усыпанную жемчугом, сразу давали понять, кто она.
Молодой человек в очередной раз впал в ступор от неожиданности и широко распахнутыми глазами, в буквальном смысле поедал королеву-мать взглядом. Он просто не ожидал увидеть Марию Медичи такой. Обрюзгшая, перекормленная тётка с надменным белым ликом, как у покойницы, без малейшего признака макияжа, больше напоминала дожившую до пенсии продавщицу сельпо, изуродованную долгой работой с избытками продуктов питания.
И смотрела эта наглая хабалка, как из-за прилавка на ненавистного покупателя, имевшего наглость попросить что-то из товара, который она по праву считала своей незыблемой собственностью. Тем не менее, много подбородочную шею держала по-королевски гордо и надменно. Хотя, вполне возможно, шея застыла в этом статичном положении, не имея возможности больше двигаться.
Заплывшими, оттого казавшиеся мелкими, черные, в сумраке слабого освещения глазки обладали холодным, колким и до костей вымораживающим взглядом. С одной стороны, он отталкивал на регламентированную дистанцию, с другой — порождал ощущение недосягаемой божественности.
Кроме всего, тётка королевских кровей оказалась высокой, почти одного роста с Димой. Это в совокупности с безмерно пышностью одеяния порождало похожесть на заплывшую, но при этом удивительно симметричную глыбу жира, колыхающуюся при каждом её телодвижении.
Притом ощущение складывалось такое, что на ощупь внешняя телесная оболочка венценосной особы не плотная, а по фактуре сродни не до конца сдувшемуся воздушному шарику.
У Димы тут же промелькнули в памяти все женщины, встреченные им в этой локации, и он с удивлением осознал, что не видел среди них ни одной худой или хотя бы стройной. Все как одна представляли собой образцы брейгелевского реализма Рубенса.
Дима: — Это что, у них мода такая была? Или дамы двора из кожи вон лезут, чтобы соответствовать королеве как образцу стиля? Скорее всего, второе. Бедный Ришелье. Как только у него встаёт на такое? И как умудряется продираться до сокровенного при такой упакованности складками.
Ошарашенный явлением, противоречащим всем его представлениям о королевах средневековья, молодой человек продолжал в офигевшем состоянии бегающими глазками в режиме ускоренного сканирования обегать контуры вошедшей. Застывшая идиотская улыбка, не собирающаяся отклеиваться, со стороны больше соответствовала надписи на лбу: не ужели это всё моё!
Похоже, стервозная и всеми брошенная Мария Медичи восприняла потрясённое состояние молодого человека именно в этом ключе. Давненько на неё не смотрели подобным вожделенным образом. Да на неё вообще, похоже, никогда в жизни так не смотрели. И это неожиданно породило в женщине давно забытое
