Хмурое небо - Константин Станиславович Бобринёв
— Только из-за твоей просьбы, я ей не доверяю, и тебе не следовало бы.
— Я убежден…
— Да-да, ты у нас самый умный, только я потом скажу, что предупреждал.
В 9:30 пошел пепельный снег, лишенный своего шлема, я сильнее натянул капюшон плаща — дождевика. К счастью, уже через полчаса, как и планировалось, мы въехали в форт, где нас встретили бывшие солдаты Сил безопасности в своей старой форме. Для меня стало приятным удивлением увидеть знакомое лицо старшего лейтенанта Кобзева, помятого, с обрубком левой руки, но живого! Офицер подошел, как и полагает старому строевому военному, с должной выправкой и четким шагом:
— Товарищ подполковник, старший лейтенант Кобзев, форт в Вашем распоряжении!
— Вольно командир, не думал, что встречу Вас снова.
— Мы знакомы?
— Видимо меня потрепало не меньше Вашего. В прошлый раз я посетил форт будучи комиссаром 3 ранга Вороном.
— Значит те слухи были правдой! Вас и впрямь сильно покорежило. Удивительно, как в жизни бывает… никогда бы не подумал, и тогда и сейчас по одну сторону баррикад.
— Мне казалось все уже получили ролик по ЛУ.
— Их деактивировали после битвы за Вулмарт, поэтому в последнее время, наш форт оторван от происходящего в Вельде.
— Ясно… Должен объясниться перед Вами, после своего возвращений я настаивал на подкреплении в Дальний, однако мне дали понять — чем больше здесь погибнет людей, тем лучше.
— Мы сами поняли, когда нас осталось сорок шесть, но спасибо за попытку. После разгрома в Вулмарте, к нам пришли парламентеры Корпуса, предложив альтернативу смерти за предавших нас политиков. И вот мы снова воюем бок о бок.
— Рад, что Вы выжили и сделали правильный выбор.
***
Заправив полные баки и бензовоз, отправились дальше. Встреча с бывшими солдатами Сил безопасности думаю хорошо подействовала на Таню, она должна понять, она сейчас сражается на верной стороне.
Последующие часы колонна тащилась по горным дорогам, то и дело рискуя сорваться в обрыв, знал бы противник как мы были уязвимы. К счастью, наше продвижение осталось не замечено, после недавних событий в Новасити не заглядывают так далеко. Пройдя перевал, перед нами в своей смертоносной красе раскинулась пустыня, блистая желто-серыми тонами иных миров.
Чтобы не потеряться в однотипном, но завораживающем пейзаже, ориентиром выбрали проржавевшую станцию связи, возвышающейся на многие километры вокруг, когда как дома и их остатки давно засыпало песком. Профессор для навигации взломал группу спутников Аккада, иначе не представляю, как вообще возможно найти здесь хоть что-то.
Отряд едет медленно то и дело, какая-нибудь из машин застревает, тратится время, а вместе с ним и драгоценное топливо. Пустыня предполагает жару даже в конце октября, по крайней мере, как она мне представлялась, только гранулы льда на респираторах и запотевшие защитные очки свидетельствуют об обратном, на улице небольшой минус, не представляю, как холодно будет ночью, а у нас половина машин без нормального кунга, да и те что с ним в большинстве случаев не отапливаемые, придется разжечь костры или по очереди спать в отапливаемых машинах, вновь расходуя ценное горючее. Нелепый просчет верховного командования.
***
Мы проехали почти что половину пути до цели № 1, до захода солнца оставалось полтора часа, передвигаться по пустыне в темноте безрассудное занятие, к тому же люди устали, самое время искать укрытие. Им стала покосившаяся многоэтажка, шесть этажей которой возвышались над всепоглощающим песком. Беря в расчет ее крен, ночевать не решились, зато укрылись от усиливающегося под вечер ветра, разбив лагерь на безветренной стороне, в самом здании ограничились размещением дозора. Машины встали полукругом, образовав с домом цельный периметр на случай атаки, бензовозы замаскировали внутри. Приятной новостью стало то, что содержимое дома не тронули вездесущие мусорщики. Бойцы и инженеры с технарями набили карманы антиквариатом и полезными вещами, а мебель пошла на костры, вопрос с обогревом был решен.
Войдя внутрь сооружения ушедшей эпохи, я сразу обратил внимание, что часть дверей срезано с петель, тем не менее содержимое квартир хоть и разбросанное, оставалось внутри. Складывает ощущение, что мусорщиков кто-то спугнул… или что-то. Впечатление усилилось, когда на полу обнаружил явно самодельный электрический фонарь, заметно контрастирующий с остальными предметами дома. В то же время никаких следов борьбы, ни пятен крови, ни стреляных гильз. Этажи, идущие вниз так заросли паутиной, что не представляется возможным чтобы кто-то смог спуститься, не задев ее, значит оттуда не будет незваных гостей. Лучше и нам избегать глубин этого места, если не хотим засыпанными песком, к тому же все необходимое есть наверху.
С наступлением сумерек округа возможно впервые за несколько лет, а то и десятков лет, озарилась светом костров, конечно, рискуем, но перспектива мерзнуть в автомобилях и растратить лишнюю сотню литров, делает первый вариант более предпочтительным, к тому же не помню, когда в последний раз мог спокойно посидеть у огня. Закурив и положив рядом с огнем давно просроченную, но еще съедобную консерву, я решил пройтись по периметру нашего наскоро обустроенного лагеря, пока та набирала приятную для приема пищи температуру. Холодный ветер завывал, проходя между машинами и сквозь щели здания, часовые лениво посматривали в даль, стараясь поглубже укутаться в вынесенные из давно пустующего дома одеяла, Рик о чем-то наставлял разводящего, Таня наконец разговорилась с девушкой-рядовым из Жнецов, хороший знак. В целом все выглядит довольно умиротворенно, редкость в наши неспокойные дни.
Когда на землю опустилась тьма, в свете костра я уплетал тушенку с изготовленными в бункере весьма сносными галетами, запивая нехитрую снедь простой водой. Караульные включили два прожектора, все равно нашу позицию выдают костры, да и кто забредет в такую даль в самом деле.
— Таня, как ты?
— Нормально.
— Я смотрю ты приободрилась. Свежий воздух идет на пользу, не так ли?
— Свежим он был лет 100 назад.
— Таня…
— Не приписывайте себе, то, что я сейчас здесь, не ваша заслуга.
— Да? А чья же?
— …
Я почувствовал, как гнев наполняет меня, заставляя сердце биться быстрее, натягивая нервы словно струны, готовые отыграть свои неладные аккорды. Сколько можно меня винить!? Я стараюсь, и, если бы не я, она бы гнила в камере
