Кир Булычев - Глубокоуважаемый микроб (сборник)
Раза два он останавливался, оглядывался, прислушивался, но Удалов успевал отпрыгнуть в глухую тень заборов.
Небо уже начало голубеть, на опушке леса запела первая птица, но под деревьями было еще совсем темно. Роса промочила пижамные штаны почти до колен, ботинки промокли и хлюпали. Удалов старался не чертыхаться, когда ударялся о торчащий корень или когда по лицу стегала еловая ветка.
Поляна, на которой находился корабль, была покрыта туманом. Минц постучался в люк корабля. Удалов замер в кустах. Трудно передать чувства, владевшие им. Всегда горько разочаровываться в людях. В друге — горько стократ.
Удары минцевского кулака далеко разносились по лесу.
Люк медленно открылся.
Заспанный пришелец, прилаживая на нос темные очки, выглянул в щель.
— Чего надо? — спросил он сварливо.
— Доброе утро, — произнес Минц заискивающим голосом. — Простите, что я побеспокоил вас так рано. Но мне не хотелось, чтобы меня увидели.
— Почему? — нагло спросил пришелец, шире приоткрывая люк и шаря глазами по поляне, видно, в опасении подвоха.
— Потому, что настоящий ученый и цивилизованный человек должен уметь смиряться с неизбежным.
— Вам что, шарик дать? — спросил пришелец.
— Нет, — ответил Минц. — Я пришел вам помочь.
— Я не нуждаюсь в помощи. Я один справлюсь с вашей планетой.
— Я не сомневаюсь. — Удалову был отвратителен вид профессора Минца, трепещущего перед жалким диверсантом.
— Я не сомневаюсь, — промурлыкал Лев Христофорович. — Но есть возможность ускорить процесс покорения Земли.
«Сейчас я выйду и скажу ему: „Мерзавец! Предатель! Иуда!“» — думал Удалов. Но здравый смысл уговаривал его остаться на месте.
Чем больше он услышит сейчас, тем лучше он будет подготовлен к последующей борьбе.
— Сомневаюсь, — сказал пришелец. — Какой из тебя толк? Сегодня ты предашь свою планету, завтра меня. Чего ты желаешь в обмен на помощь?
— Благодарности, — ответил Минц. — Нет, не сегодня, потом, когда Земля будет благополучно завоевана.
— Уж очень ты скор, — сказал пришелец.
— Я вам открою еще одну тайну, — быстро сказал Минц. — Я ученый. Мне нужна тишина для того, чтобы сосредоточиться. Я ненавижу шум и быстрое движение. Утром я включаю радио и слышу: «На зарядку становись!» Я выглядываю в окно и вижу, как с дикими криками молодые люди несутся по улице и называют это хулиганство эстафетой. Главная площадь запружена народом — все спешат на так называемый футбол. И тут еще это отвратительное изобретение Стропилова — колбокс! Представляете, насколько увеличится уровень шума и суеты в моем тихом городке?
Минц говорил страстно, голос его срывался, пришелец даже снял черные очки и внимательно пригляделся к гладкому большелобому лицу профессора. А Удалов думал: «Нет, вы только подумайте, какое лицемерие! Еще вчера он доказывал мне, что движение „бегом от инфаркта“ — величайшее изобретение этого века. Не он ли на той неделе призывал к созданию секции моржей, предлагая соседям с наступлением зимы купаться в проруби? И вот, поглядите, какое гнусное перерождение!»
— В чем же твое предложение, ренегат? — спросил пришелец.
— Это тайна, — сказал Минц.
— Какие могут быть тайны от благодетеля?
— Мы должны договориться о гонораре.
— Ничтожный пораженец! — захохотал пришелец.
«Правильно охарактеризовал», — подумал Удалов.
— Ну что ж. — Минц повернулся и пошел прочь от корабля.
Пришелец смотрел ему вслед, ожидая, что тот обернется.
Но Минц не оборачивался. Тогда пришелец крикнул:
— Ладно уж, заходи в корабль, посекретничаем!
Удалов только прицелился, чтобы перехватить Минца, но тот с неожиданной для его возраста и комплекции резвостью кинулся обратно к кораблю и исчез внутри.
Люк захлопнулся.
Было очень холодно и мокро. В носу свербело.
Удалов раздумывал, что делать дальше. То ли бежать звать Стропилова, то ли обратиться в милицию? Но что скажешь дежурному? Что уважаемый профессор Минц продался инопланетным пришельцам, которые с помощью головоломок стараются отвратить население планеты от спорта и труда? Да и бежать сейчас в город — значит вообще упустить последний шанс. Минц может скрыться.
В этих тяжелых мыслях Удалов провел несколько минут. Может, полчаса. Он думал так напряженно, что не замечал течения времени.
Совсем рассвело. Птицы пели, и летали насекомые. Комары кусали Удалова за мокрые ноги.
Наконец он принял решение. Он надумал взять корабль штурмом.
Удалов уверенно подошел к кораблю. Остановился. Сейчас он скажет: «Выходи, подлый изменник. Ты разоблачен. Следуй за мной.» Вроде звучит убедительно. Злодеи должны будут испугаться. Правда, они могут и пристрелить разоблачителя. Но Удалов готов был даже и на это. Если его труп будет обнаружен возле корабля, милиция выполнит свой долг, и заговорщикам несдобровать.
Удалов прислушался. Внутри корабля было тихо.
Удалов поднял кулак, размахнулся, потом сообразил, что он не дикарь, потому удержался и осторожно постучал в люк костяшками пальцев.
Никакого ответа.
Удалов еще раз постучал, громче.
Никакого ответа.
Тогда Удалов бухнул кулаком по люку так, что корабль содрогнулся и котельный гул покатился по лесу.
Люк распахнулся. В люке возник Минц.
— Выходи, подлый изменник! — воскликнул Удалов. — Ты разоблачен!
— Тиш-ш-ше! — Минц прижал палец к губам. — Не отвлекай.
— Следуй за мной! — сказал Удалов.
— Одну минутку, — сказал тогда Минц. — Я иду. Не шуми, весь город перебудишь.
С этими словами Минц вновь исчез в корабле и, пока Удалов раздумывал, что ему делать дальше, вытащил к люку большой металлический контейнер и высыпал из него на мокрую траву тысячи шариков.
— Топчи, — сказал он. — Я тебе сейчас помогу.
Минц спрыгнул на землю, закрыл за собой люк и принялся топтать шары, которые лопались с легким треском.
— Ты чего, — спросил Удалов, топча шары и поглядывая с опаской на закрытый люк, — не боишься?
— Чего бояться? — спросил Минц, топча шары. — Борьба есть борьба.
— Сначала нас продал, потом его продал, а потом что?
— О военной хитрости слыхал когда-нибудь? — спросил Минц.
— Что-то я не видел военной хитрости в твоем поведении, Христофорыч.
— А чего же видел?
— Трусость, низкую подлость. Желание поторговаться.
— Видишь, как хорошо я сыграл роль. Даже ты не догадался. Значит, хитрость удалась. Ну ладно, вроде все шарики потоптали. Пошли домой, ты уже носом шмыгаешь. Не хватало еще, чтобы ты простудился.
Удалов вынужден был признать, что Лев Христофорович прав.
Они пошли домой.
Встало солнце. Парило, но было еще прохладно.
— А как он хватится? — спросил Удалов, которому хотелось верить в то, что профессор не предатель.
— Надеюсь, не хватится, — сказал Минц.
— Так расскажи же!
— Все гениальное просто. Нужна наблюдательность и острый, ясный ум. Такой, как у меня.
— Короче, Христофорыч!
— Куда уж короче. В общем, я при первой же встрече обнаружил, что пришелец — существо хилое, незакаленное. Сплошной сидячий образ жизни.
— Допускаю, — сказал Удалов. — И что же?
— Чего мы больше всего боимся? — задал Минц риторический вопрос. — Каждый на этот счет имеет свою точку зрения.
— Правильно, — сказал Удалов.
— Допустим, ты боишься кошек.
— Я пауков боюсь.
— И если ты боишься пауков, ты думаешь, что все должны бояться пауков.
— Нет, я так не думаю.
— Не перебивай, я упрощаю. Я хочу сказать, что мы всегда стараемся подсознательно или сознательно навязать окружающим свои проблемы. Я подумал, почему они нам предложили головоломку, да еще не одну, а с упорством, достойным лучшего применения, все время подсовывают нам то кубики, то шарики. Не оттого ли, что сами подвержены такой болезни?
— Ты думаешь, они сами.
— Только гипотеза, мой друг, только гипотеза. Но подумай, есть враждебная агрессивная инопланетная цивилизация. Хочет она покорить Землю. Другая бы цивилизация избрала для этого каких-нибудь микробов или лучи смерти. А эта — головоломки. Моя гипотеза потребовала проверки.
— Какой?
— Экспериментальной. Я нашел оружие против пришельца, но, для того чтобы его испытать, я должен был втереться к нему в доверие. А для этого мне нужно было проникнуть на корабль. В качестве кого?
— В качестве ренегата, — сказал Удалов.
— Правильно, мой друг. Как только придешь домой, немедленно переоденься.
— Дальше, Лев Христофорович!
— А дальше что? Дальше надо будить Стропилова, брать штурмом общежитие речного техникума и уничтожать те шарики, что еще находятся в руках неопытных и доверчивых спортсменов.
— Что за оружие? Скажи.
