Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник)
— Да нет, это все равно что горох замораживать, — сказал Кеммингс. Придерживая под руку боязливого попутчика, он спустился по трапу. — Если хорошо заморозить, можно хранить хоть вечно.
— Меня звать Шелтон, — представился пожилой мужчина.
— Что? — замер Кеммингс. Странное ощущение всколыхнулось в нем.
— Дон Шелтон, — протягивая руку, повторил мужчина Кеммингс машинально ответил на рукопожатие. — В чем дело, мистер Кеммингс? С вами все в порядке?
— Конечно, — сказал он. — Все замечательно. Просто я проголодался. Очень хочется чего-нибудь съесть. Хочется поскорее добраться в гостиницу, принять душ и переодеться.
— Интересно, — подумал он, — где наш багаж. Корабль, наверно, битый час разгружаться будет. Корабль не шибко смышлен.
— Знаете, что я с собой прихватил? — доверительно, задушевно поинтересовался пожилой мистер Шелтон. — Бутылку бурбона «Уайлд Терки». Самый лучший бурбон на Земле. Я зайду к вам в номер, и вместе разопьем. — Он заговорщицки ткнул Кеммингса локтем в бок.
— Я не пью, — произнес Кеммингс. — Только вино.
— Интересно, — подумал он, — есть ли тут, в такой дали, хорошие вина? Впрочем, — пришло ему в голову, — какая еще даль? Это Земля теперь далеко. Надо было, как мистер Шелтон, прихватить с собой бутылочку-другую.
Шелтон. О чем это имя ему напоминает? О чем-то очень-очень давнем, из времен молодости. О чем-то очень ценном, а также о хорошем вине и милой доброй девушке, которая пекла блинчики на старомодной кухне. Неуютные воспоминания, болезненные.
В конце концов, он стоял возле кровати в своем номере перед раскрытым чемоданом он принялся развешивать в шкафу одежду. В углу комнаты по стереовизору шла программа новостей он не слушал — но звук человеческого голоса был ему приятен, так что выключать не стал.
— Снилось ли мне что-нибудь? — спросил он себя. — За эти последние десять лет?
Рука болела. Опустив глаза, он увидел красный рубец, словно след от укуса. «Меня ужалила пчела, — понял он. — Но когда? Как? Пока я лежал в анабиозе? Невозможно. — Тем не менее он видел рубец и ощущал боль. — Надо бы чем-то помазать, — пришло ему в голову. — Наверняка где-нибудь в гостинице должен быть доктор это же отель первого класса».
Когда прибыл кибердоктор и принялся обрабатывать место укуса, Кеммингс произнес:
— Это мне в наказание за то, что убил птицу.
— В самом деле? — поинтересовался кибердоктор.
— Все, что когда-то что-то для меня значило, у меня отняли, — сказал Кеммингс. — Мартину, постер… мой старый домик с винным погребом. У нас было все, а теперь пропало. Мартина бросила меня из-за птицы.
— Из-за птицы, которую вы убили? — спросил кибердоктор.
— Господь покарал меня. В наказание за грех мой Он отнял все, что было у меня драгоценного. Дорки не грешила согрешил я.
— Но вы же были совсем маленький мальчик, — сказал кибердоктор.
— Откуда вы это знаете? — спросил Кеммингс и вырвал руку из манипуляторов кибердоктора. — Что-то тут не так. Вы не могли этого знать.
— Мне рассказала ваша мама, — произнес кибердоктор.
— Но мама же не знала!
— Она догадалась, — сказал кибердоктор. — Кошка никак не могла бы достать птицу без вашей помощи.
— Значит, она все время знала. Но ни разу и словом не обмолвилась.
— Да ладно, забудьте, — проговорил кибердоктор.
— По-моему, вас не существует, — сказал Кеммингс. — Вы никак не могли бы этого знать. Я все еще в анабиозе, а корабль продолжает транслировать мне мои же закопанные в подсознании воспоминания. Чтоб я не сошел с ума от сенсорной депривации.
— Вряд ли у вас могут быть воспоминания о конце полета.
— Значит, исполнение желаний. Это одно и то же. Могу доказать. Отвертка у вас есть?
— Зачем?
— Сейчас сниму заднюю крышку стереовизора, и увидите, — ответил Кеммингс. — Там внутри ничего нет, ни радиодеталей, ни транзисторов, ни монтажной платы — ничего.
— У меня нет отвертки.
— Тогда маленький нож. Вон, я вижу, у вас в хирургическом наборе. — Кеммингс нагнулся и достал небольшой скальпель. — Этот подойдет. Если я вам покажу, вы мне поверите?
— Если корпус пустой…
Присев на корточки, Кеммингс отвинтил винты, удерживающие на месте заднюю крышку. Крышка отделилась, и он приставил ее к стенке.
В корпусе стереовизора было пусто. Тем не менее цветная голограмма все так же проецировалась на четверть номера, и голос комментатора продолжал излагать сводку новостей.
— Признавайтесь, вы — корабль, — сказал Кеммингс кибердоктору
— Бог ты мой, — сказал кибердоктор.
— Бог ты мой, — сказал себе корабль. — А впереди еще почти десять лет этого вранья. Он безнадежно искажает любой былой опыт чувством детской вины он воображает, будто бы жена ушла от него, потому что в четырехлетнем возрасте он помог кошке поймать птицу. Единственный выход — это если бы Мартина к нему вернулась но как такое устроить? Может, ее уже нет в живых. С другой стороны, — размышлял корабль, — может, она и жива. Может, удастся уговорить ее сделать что-нибудь во спасение рассудка бывшего супруга. Люди, как правило, весьма отзывчивы. А через десять лет потребуется немало, чтобы спасти — или, скорее, восстановить — его рассудок, потребуется нечто радикальное, чего один я обеспечить не в состоянии.
Тем временем ничего не оставалось, кроме как по новой прокрутить воображаемое прибытие к месту назначения. «Прокручу прибытие, — решил корабль, — потом начисто сотру сознательную память о нем и опять прокручу. Единственный тут положительный аспект, — размышлял корабль, — это что мне есть чем заняться, значит, авось хоть мой рассудок можно надеяться сохранить в целости».
Лежа в криогенном боксе — неисправном криогенном боксе, — Виктор Кеммингс вторично представил, что корабль приземляется, и что его выводят из анабиоза.
— Вам что-нибудь снилось? — поинтересовалась у него коренастая женщина, пока пассажиры толпились у трапа. — У меня такое ощущение, что мне снилось. Старые сцены, времен юности… больше ста лет назад.
— Нет, что-то не припомню, — отозвался Кеммингс. Ему не терпелось добраться в гостиницу, принять душ, переодеться — и настроение прямо чудо как подскочит. Он ощущал легкую депрессию и не понимал, почему.
— А вот наш проводник, — сказала пожилая дама. — Он отвезет нас в отель.
— Это входит в стоимость билета, — отозвался Кеммингс. Депрессия не желала проходить. Остальные казались такими радостными, такими оживленными но он ощущал только усталость, уныло давящий на плечи вес, будто сила тяжести на новой планете для него слишком высока. — Может, так оно и есть, — сказал он себе. Но, если верить буклету, сила тяжести тут была как на Земле что, в числе прочего, и привлекало.
Озадаченный, он медленно спустился по трапу, придерживаясь за поручень. «В любом случае, — осознал он, — на самом-то деле, я не заслуживаю шанса начать жизнь заново так, рефлекторно подергиваюсь… Я непохож на всех них. Что-то со мной не так не помню, что именно, но никуда мне от этого не деться. Оно во мне. Горькое ощущение боли. Никчемности».
На правую руку Кеммингса, на тыльную сторону ладони село насекомое пожилое насекомое, утомленное полетом. Кеммингс замер на полушаге, глядя, как то ползет по костяшкам. «Я могу раздавить его, — подумал он. — Бледная немочь… в любом случае долго не протянет».
Он раздавил насекомое — и ощутил в душе великий ужас. «Что я наделал? — спросил он себя. — Первые мгновения здесь — и я уже оборвал крошечную жизнь. Это что, я так начинаю жить заново?»
Обернувшись, он смерил взглядом корабль. «Может, мне следует вернуться, — подумал он. — Пусть меня заморозят навсегда. Я человек вины, человек-разрушитель». Из глаз у него хлынули слезы.
А межзвездный корабль всеми фибрами железной души своей застонал.
За десять долгих лет, что оставалось лететь к системе ЛР4, у корабля было достаточно времени, чтобы отыскать Мартину Кеммингс. Он объяснил ей ситуацию. Она давно эмигрировала в систему Сириуса, положение дел в орбитальном поселении ее не устроило, и теперь она возвращалась на Землю. Выведенная, в свою очередь, из анабиоза, она все внимательно выслушала и согласилась быть на планете ЛР4-шесть, когда туда прибудет ее бывший супруг, если это можно устроить.
К счастью, устроить это было можно.
— Сомневаюсь, что он меня узнает, — сказала кораблю Мартина. — Я позволила себе состариться. Я не очень одобряю, когда совсем тормозят возрастные процессы.
— Хорошо еще, если он хоть что-нибудь узнает, — подумал корабль.
Мартина стояла на поле интерсистемного космопорта на планете ЛР4-шесть и ждала появления над трапом пассажиров из прибывшего корабля. Она думала, узнает ли своего бывшего мужа. Она немного побаивалась, но была рада, что успела вовремя. Еле-еле, но успела. Еще неделя, и его рейс прибыл бы первым. «Мне везет», — сказала она себе, пристально разглядывая только что севший межзвездный корабль.
