В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Но существуют слухи, о которых шепчут при закрытых дверях, выгнав любопытную кошку и опасливо озираясь по сторонам. О чём они?
У великого китайского философа с труднопроизносимым именем, которое забылось, были чудные слова, вылетевшие из памяти. Но эти строки сейчас было бы крайне уместно процитировать. Смысл их в том, что не будем забегать вперед.
День, который человечество пережило
(27 февраля 2013 г., последняя аудиенция папы Бенедикта XVI в Ватикане)
Люди делятся на тех, кто рубит голову, кому рубят голову, и прочих, которые за этим наблюдают. Телевизор и Интернет сделали категорию зрителей весьма многочисленной. А факт личного присутствия остался для избранных. Однако, если бы кто-нибудь принялся распространять билеты на безопасную трибуну, где можно было бы посмотреть Конец Света, человечество явилось бы поголовно.
Событие, ради которого двухсот тысячная толпа собралась на площади Святого Петра в Ватикане, было многообещающим. Суровые пророчества надежды не оставляли.
Последний раз добровольное отречение папы от престола случилось шестьсот лет назад, и все немного отвыкли. В тот раз небесные силы отложили ожидаемое светопреставление, лишь чума сожрала треть Европы. Вдобавок Столетняя война и неистовая Жанна д’Арк добили мужчин с крепким иммунитетом. А уцелевших женщин с хорошей генетикой, но сомнительной репутацией вымели поганой метлой костры инквизиции. Человечество чудом уцелело, пройдя по тонкому канату над адской пропастью.
Но уповать на бесконечное милосердие небес по меньшей мере наивно. Вот почему многие пришли с ночи, надеясь, что наконец увидят яркий Конец Света. Погибать, как говорится, с музыкой.
Энтузиасты изрядно утомились. Но готовы были терпеть неудобства и дальше, ведь их страдания не шли ни в какое сравнение с разочарованием тех, кто сюда не попал. Между телами возникали токи отталкивания и притяжения. Связи, по которым текла энергия, давно спутались и переплелись, где-то контакты нарушились, и там искрило. Воодушевление проигрывало усталости. Отчего в разум тайком пробиралась претензия к апостолу Павлу, утверждавшему, что дух сильнее плоти.
Время шло, словно все стояли у разверстой могилы, родственники, священник, гробовщики, а покойник, ради которого все собрались, нагло опаздывал.
Роберто утомился и стоял скорее по привычке. Островок его тела – крохотная твердь в океане людей. На дне, как водоросли, колыхались тысячи брюк, юбок и ряс. Поверхность блестела разноцветными шапками, загорелыми лысинами и шевелюрами всевозможных оттенков. Лёгкий тремор возвышающихся частей указывал, что люди непрерывно переступали и подпрыгивали, словно чудаки-болгары, танцующие на углях.
Утомлению надоело бороться с возбуждением. Им на смену явилось раздражение и принялось бурчать. «Заткнись! – велел Роберто кому-то внутри себя. Но тот не унимался: – Ты – идиот. Был, есть и будешь тупым неудачником…».
Ярость тёмным облаком опустилась в его измученный мозг. Голова пылала. Мысли хищными пчелами впивались в тело. Казалось, на него опрокинули улей и он облеплен злобными крохотными монстрами. Десяток сидело на плечах, их острые жала протыкали сведенные болью мышцы. Хотелось бить их ладонями, размазать в липкую желтовато-зеленую массу. Другие твари кусали поясницу. Но то, что грызло мозг, было опаснее всего. Оно требовало не просто убить всех вокруг, но уничтожить основу всего сущего и жрущего. Хорошо бы рвануть сквозь толпу, сбивая всех на своем пути, чтобы люди отлетали кеглями, мялись тряпичными куклами, трещали по швам.
Наверное, извращённое мироздание наслаждается этой галдящей толпой. У всех свои причуды. Но как отмыть разум от вида, запаха, голосов людей? Он не желает, чтобы эта зараза проникала в мозг через глаза, уши, ноздри. Если бы было можно раздвинуть черепные кости и поскрести пемзой воспаленную желеобразную субстанцию. Как больно! Ядовитая реальность переполняет его череп, как забродившее тесто кастрюлю. И с этим надо что-то делать! Даже придурковатый психиатр, у которого он был вчера, с этим согласен. Этот доктор больной на всю голову, но безвредный. Пусть живёт… до поры.
Потёр виски и затылок руками. Надо успокоиться. По совету врача сделал десять глубоких вдохов. Выдохи короткие. Теперь, наоборот, быстрый вдох, длинный протяжный выдох. Что-то там, в дебрях разума, принялось разгонять проклятых пчел. Внутри сознания он слышал монотонные шлепки, это лопались гадкие насекомые, пищали, повизгивали. Острая боль затихла, но теперь в черепной коробке всё дрожало и ныло. Если проломить костяной свод и погладить мягкий беззащитный мозг, как напуганного птенца. Успокоить нежными, ласковыми прикосновениями. Маленький мой, не бойся, мы вместе, всё будет хорошо. Птенец притихнет, доверчиво прильнёт дрожащим тельцем.
Вяло улыбнулся соседям. Устали? Потерпите. Недолго осталось. Скоро вас сотрут в порошок.
Интересно, как начнётся конец света. Авторитетные пророчества древности противоречивы. Пророки нарочно лукавили, зарабатывая себе на хлеб с маслом. Путали показания. У одних программа была коротка и безжалостна. Мол, ждите и чистосердечно кайтесь. За вами придут, и даже смены белья и еды не потребуется. Будет «плач и скрежет зубовный». Другие давали расплывчатую надежду неким «праведникам», одновременно уточняя, что праведен лишь Бог.
Вновь потёр виски, отгоняя оживающих в голове пчёл.
Конец Света и Апокалипсис разные вещи. Первое понятие – мгновенное. Мир выключат, как, уходя, гасят свет в комнате. Только что стоял в толпе, разглядывая праздную архитектуру, и вдруг окажешься на облаке с радугой через плечо или в темноте, освещаемой раскалённой сковородой под задницей. Кому как повезёт. Но в обоих случаях это – милосердный финал.
А вот Апокалипсис тянется долго. Каждый из семи ангелов должен натешиться народными мучениями. Богословская литература ссылается на обугленную кожу, спекающуюся кровь, болезненные укусы саранчи и скорпионов. Люди будут искать смерти и не найдут её. Можно было бы сэкономить уйму времени и сил, если бы не родиться.
В мозгу вновь зажужжало, но на этот раз не пчёлы. Невидимый мотор запустил голову вращаться. На ее месте теперь была юла, которая постепенно ускоряла ход. Площадь послушно закружилась вслед. Колонны зданий превратились в лапы гигантской многоножки, собор округлился беременным куполом, толпа поплыла искажёнными формами кривого зеркала.
Роберто закрыл глаза. Неужели началось?! Но нет, происходящее – выходки собственного разума. Главное, чтобы юла резко не остановилась, тогда упадёт он.
Рот знакомо наполнился сладкой слюной. Почему кровь имеет привкус железа? Он сглатывал заполнявшую рот липкую жидкость и ждал, когда вращение замедлится. В мозгу заскрипели тормоза. Мир остановился. Слава богу, это случилось без резких толчков.
Роберто знал, Апокалипсис уже идёт, и это не
