Михаил Харитонов - Развращение
Очнулась она от пинка под рёбра.
Варлека открыла глаза и увидела перед собой на полу розовую бумажку с казённой печатью.
— Ознакомься, лапочка, — раздался сверху насмешливый голос Рейке. — Это из полицейского управления. Наша славная полиция быстро работает. Я отослал им запись — как я объявляю тебя своей жертвой. Твоё лицо опознано, твоё нахождение в моём доме подтверждено, факт успешного насилия с моей стороны зарегистрирован. Теперь ты моя на три недели. И я уж постараюсь, чтобы они тебе запомнились на всю жизнь. А теперь, девочка, мы поедем в другое место. Там у нас всё оборудовано…
Кожаная туфля с силой опустилась ей на голову, и в голове стало темно.
* * *— Для меня это неожиданность — сказал Рэв. — Я не знал, что мы встретимся здесь, госпожа Бурлеска. Чтобы вы не подумали чего-нибудь лишнего: я просто согласился быть наблюдателем во время обряда. Признаться, мне хочется посмотреть, как это делают люди.
— Не стоит так распинаться, коллега, — осклабился Гор Стояновский. — Люди, кстати, дерьмо. А вы, наги, их сделали ещё дерьмовее. Но мне это нравится. Жаль, конечно, что не я буду её трахать во все дырочки. Я, кстати, подумывал… но не хочу умирать из-за какой-то сучки. А вот посмотреть на все эти дела — это мне по кайфу. Когда проф меня позвал на этот праздник жизни, я чуть не кончил. Как тебе, красотка, не холодно? Давай нагреватель включу. Подвал всё-таки. Вдруг простудишь мохнатку и не залетишь. Надо же оставить тебе на память ребёночка…
Обнажённая Варлека лежала, привязанная к железному столу — навзничь, с резиновым кляпом во рту. Руки и ноги были прикованы железными браслетами к кольцам по краям. Рядом стояла каталка, покрытая клеёнкой, на которой были разложены инструменты — лезвия, щипцы, ещё какие-то гнусные железки. Поблизости, на столике, зловеще поблёскивал электрический пульт с кнопками и тумблерами. От него отходили разноцветные провода, заканчивающиеся иглами и зажимами.
Варлека ничего этого не видела: перед её глазами кружились красные кирпичные своды подвала, гуляющие вокруг единственной болтающейся на длинном шнуре электрической лампочки. По вискам женщины текли слёзы.
— А ведь забавно, — продолжал болтать Стояновский, развалившись в кресле наблюдателя. — мы летели сюда одним рейсом. Правда, в соседних отсеках. Я ещё хотел взять с собой твою невесту, мужик, — обратился он к нагу. — Кстати, твоя Оффь классно сосёт.
Змей тактично промолчал.
Госпожа Бурлеска пошевелилась — не для того, чтобы проверить прочность своих пут, а в надежде пробудиться от кошмара. Она понимала, что происходящее с ней реально — но умом, а не сердцем. Сердце хотело одного: вырваться, проснуться.
Варлека попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть обстановку — и тут же зажмурилась, наткнувшись взглядом на пыточное оборудование.
Профессор Рейке, голый по пояс, собирал одноразовый шприц.
— Очень хорошая штука, — весело сказал он, отламывая кончик у ампулы с желтоватой жидкостью внутри. — Сейчас мы это заколем нашей девочке в пипку. В самое нежное местечко. Почти безвредно — и очень, очень больно. Мне не хочется, чтобы эта сучка получала удовольствие, когда я ей воспользуюсь в первый раз. Пусть лучше она будет орать как резаная. Но интимный комфорт тоже важен. Не хочу елозить по сухому. Гор, дай-ка мне смазочку.
— Без проблем, проф, — Стояновский ухватил тюбик с вагинальным кремом и бросил его профессору.
— Сейчас, сейчас приступим, — бормотал Рейке, откручивая головку тюбика. — Люблю, чтобы всё там было мокренькое и узенькое. Мокренькое мы сейчас сделаем, узенькое тоже сделаем… муфточка сама сожмётся, когда будем делать бо-бо… Бо-бо мы будем делать нашей девочке… Ой как нашей девочке будет болюсенько… — он счастливо, по-детски рассмеялся.
Ампула полетела на пол. Профессор раздавил её туфлей. Стекляшка хрустнула под ногой, рассыпаясь на мелкие осколки.
Госпожа Бурлеска механически отметила про себя, что у неё началось дежа вю: ей стало казаться, что она уже когда-то была здесь, видела эти каменные своды и даже слышала этот противный стеклянный хруст.
— Согласно закону, необходима проверка готовности женщины к зачатию, — церемонно объявил Рэв. — Вы, люди, почему-то склонны об этом забывать.
— Славненько, — бормотал профессор, стаскивая с себя брюки, — Хо-хо! — брюки полетели на пол.
Варлека невольно покосилась — и увидела боковым зрением тощие ноги и круп с обвисшими мешочками ягодиц, обтянутый спортивными трусиками морковного цвета.
— Необходима проверка готовности к зачатию, — ещё раз напомнил Рэв. — Как наблюдатель за обрядом, я настаиваю…
— Так проверяй, чего ждёшь, — махнул рукой Рейке, спуская трусы.
Рэв прополз по полу и поднялся над столом. Его тяжёлая голова зависла над беззащитным лоном женщины.
Варлека почувствовала осторожное прикосновение змеиного рыла и сжалась. Но язык нага с силой раздвинул вход в её тело и, преодолевая сопротивление, погрузился внутрь.
— Я чувствую запах и вкус созревшей яйцеклетки, — доложился змей. — Вероятность зачатия достаточно высока. Можно начинать гон.
— Ещё виагры… — цедил сквозь зубы профессор, дрожащими пальцами разрывая упаковку таблеток. — Мне нужно, чтобы как камень стоял. У меня всего три недели, чтобы как следует обработать эту сучку. Не тратить зря ни минуточки…
— Кстати, — напомнил змей, — я так и не получил полицейского разрешения на исполнение функций наблюдателя за обрядом. Вы утверждали, что это вопрос времени. Но гон уже начался, а разрешения нет.
— Небось, полицейские бюрократы не почесались вовремя, — пропыхтел Стояновский, с жадностью разглядывая распятое на столе женское тело. — Не беспокойся, приятель.
— Я вынужден остановить начало обряда до получения разрешения, — заявил змей.
— Мне некогда возиться с бюрократическими закорючками! — закричал Рейке. — Гор, ты получил это грёбаное разрешение?
— Угу, — подтвердил Стояновский.
— Ну вот и порядок, — сделал вывод профессор, направляясь к столу.
Варлека почувствовала, как холодный палец дотрагивается до её тела, движется вдоль аккуратно выстриженной вдоль живота шёрстки, теребит беззащитные губки. Потом была резкая боль от грубо всаженной иглы — и тут же началось жжение. В её тело толчками вливалась боль — огромная, красная, страшная.
Тело женщины выгнулось, сотрясаясь в судороге.
— Кстати, — донеслось до неё откуда-то издалека — кажется, говорил Гор, — не забудь ей вколоть противошоковое. А то мало ли, привянет. Всё удовольствие насмарку.
Рейке выдернул иглу. Через мгновение косматый клубок боли разорвался внизу живота — так, что перед глазами истязуемой женщины пошли круги. Сквозь кляп пробилось глухое мычание — то, что осталось от вопля, рвущего лёгкие.
На мгновение показалось, что она видит себя со стороны: белое, обнажённое, беспомощное тело, похожее на замороженное рыбное филе.
— Хорошо, хорошо пробирает, красавица ты моя, умница, — Альфонс оскалился, — сейчас биться будешь, золотце. Главное, чтобы не задыхалась, это нам пока ни к чему… ой как хорошо, хорошо-то как… — он опустил руку, чтобы потеребить своё вялое мужское достоинство. — Гор, заколи ей в сиськи. Только не порви долечки, пусть каждую отдельно разъедает, так вкуснее. Сосочки пока не трогай, ими сам займусь…
— Их клещиками раздавливать хорошо, — Стояновский цокнул языком, — особенно если чуть ниже пимпочки прихватывать…
— Наблюдатель не имеет право вмешиваться в гон, разве что для защиты жизни и здоровья женщины, — заявил наг.
— Формализм, — пробурчал Гор, — однако, с места не двинулся.
Боль догрызлась до живота Варлеки и начала хозяйничать среди кишок. Это было ужасно — казалось, что сквозь плоть пробирается какая-то тварь — крыса или змея.
Женщина снова попыталась закричать, но не смогла.
— Зажми ей нос, — посоветовал Стояновский. — У неё шары на лоб выкатятся.
— Вот сейчас мы помажемся и будем тебя пробовать… — бормотал голый профессор, натирая свою вялую плоть кремом. — Сейчас, сейчас, моя крошечная, я тебя вставлю, — он по-лягушачьи задрал тощую ногу, пытаясь вскарабкаться на стол.
— Мне очень не нравится отсутствие разрешения. Я разберусь с этим самостоятельно, — Рэв решительно отполз от стола.
— Хватит ломать комедию, — сказал Стояновский.
— Стой! — взвизгнул профессор, опуская ногу. — Не сейчас!
— Ничего, — ухмыльнулся Гор, — потом всё поправим. Вычищу из базы этого парнишку, как и не было его.
В толстой волосатой руке сверкнул металл. Хлопнул выстрел, и в серебристом боку змея образовалось отверстие, похожее на птичий глаз.
Рэв, шипя, свился в клубок и перекатился под защиту стены.
— Добей дурака, только быстро, — сказал профессор. — и займёмся этой шлюхой по-настоящему.
