Хольм ван Зайчик - Дело жадного варвара
Перед зданием Палаты караул тоже был удвоен. Привратные вэйбины весьма бдительно обшарили Бага сканерами и даже заставили извлечь ножи из рукавных чехлов. Внешне Баг воспринял это как должное и послушно поворачивался вслед указаниям охранников, хотя в душе недоумевал: проверять при входе его перестали с того времени, как ему была дарована должность, приравненная по рангу к должности ланчжуна[24]. Баг знал двух постоянных охранников лет пять, не меньше, и за это время между ними установились почти дружеские отношения. Охранники выглядели слегка смущенными.
Редедя Пересветович был хмур и утомлен. Он, потирая время от времени то один, то другой глаз, кратко ввел Бага в курс дела – действительно, прошлой ночью из ризницы Александрийской Патриархии был похищен наперсный крест святителя и великомученика Сысоя. Похищение самое наглое – ризница сильно пострадала, грубый взлом налицо. О преступлении доложил начальник охраны ризницы – следы взлома были обнаружены при очередном обходе и, судя по всему, буквально через четверть часа после преступления. Сейчас ризница оцеплена, и для дачи более детальных показаний и проведения следственных опытов туда доставлены все, кто в ней постоянно работает и, по тем или иным причинам задержавшись на рабочем месте в ночь ограбления, находился там в то время, какое с большей или меньшей уверенностью можно назвать временем совершения преступления. Проводится также стандартный общегородской комплекс деятельно-розыскных мероприятий. Но этого явно недостаточно, дело головоломное – уже хотя бы беспрецедентностью и наглостью своей. Когда надежды по горячим следам схватить грабителей и вернуть крест растаяли, сенсационная информация была сделана достоянием гласности. У газетчиков до сих пор мурашки бегают по коже. А у нас – по мозговым извилинам. Ничего не получается пока. Баг, короче. Вот тебе серебряная пайцза для вящих полномочий, выезжай немедленно в Патриархию и бери дело в свои руки. О малейших изменениях в ходе расследования докладывать мне! Лично!
Баг вдавил окурок в карманную пепельницу и щелкнул роговой крышкой. Интересно, саркастически думал он, спускаясь по лестнице, а бывают бездеятельно-розыскные мероприятия?
Теперь привратные вэйбины, похоже, стараясь как-то скрасить Багу неприятные ощущения, полученные при входе, отдали ему честь, словно он был по меньшей мере начальником Палаты.
Это, конечно, хорошо. Это приятно. Это правильно. Но вот крест…
Дикое дело, думал Баг, на предельной скорости гоня свой могучий, чарджоуской сборки цзипучэ «юлдуз» по ночным, влажно блестящим в свете режуще ярких фар, прямым и гладким, будто их отутюжили, улицам Александрии. Просто-таки дикое дело. Баг не принадлежал к числу поклонников православия – но и у него в голове не укладывалось, как могла хоть у кого-то, хоть у самоеда-язычника, подняться рука на досточтимую святыню. И, что уж тут бояться юридически точных формулировок – на национальное достояние общеордусских масштабов. Насколько знал Баг, немногие единицы хранения в ризнице могли соперничать по значимости с крестом Сысоя.
Первым делом нужно выяснить, был ли крест самым ценным из того, что могли унести грабители – или нет. Это поможет понять намерения преступников. Просто материальная ценность объекта их интересовала – или избирательно по каким-то причинам интересовал именно наперсный крест великомученика…
Надо узнать поподробнее историю страстей Сысоевых. Может, с легендой как-то связано. Никогда не поймешь, кто на какой легенде свихнется и начнет вести себя несообразно. Багу еще в молодости довелось столкнуться с подобным делом; один вполне мирный подданный начитался сказок о том, что на Юге Цветущей Средины в древности жило племя людей, по ночам делавшихся вампирами, причем кровь сосали их отделяющиеся на ночь головы, летая на ушах, как на крыльях; и ведь стал людям уши резать, бедняга. Долго искали маньяка – а всего-то надо было поднять отчетность всех публичных книгохранилищ, кто в последние месяцы перед тем, как началось серийное уховредительство, особенно интересовался вампирическими преданиями бывшей Срединной Империи.
За это дело Баг получил свой первый наградной веер… На нем была изображена бодхисатва Гуаньинь[25], а по краю затейливым полускорописным почерком вились иероглифы: «Прозорливостью настигает».
Спрятав серебряную пайцзу обратно, Баг решительно отбросил окурок точнехонько в урну, исполненную в виде широко раскрывшего пасть сидящего льва, и пошел по направлению к ризнице.
Обойдя научника из квартального следственного отдела, который увлеченно заливал гипсом отпечаток ботинка примерно сорок пятого размера, потом – нескольких все еще растерянных, плохо скрывающих волнение козаков охраны, Баг минул кусты барбариса и оказался перед входом. Ризница и вправду пострадала, — наверное, впервые так сильно за свою четырехсотлетнюю историю: входная дверь была с мясом вырвана и валялась сбоку от дорожки; над дверью трудились научники, пытаясь снять отпечатки пальцев. В дверном проеме были видны клочья проводов сигнализации и электропитания – они беспомощно свисали с потолка, как рваные лианы.
Ужас.
Тут к Багу торопливо подошел начальник ризничной охраны, молодой козак с открытым, честным лицом и без вины виноватыми глазами.
— Хорунжий Максим Крюк, — представился он, браво коснувшись пальцами лихого чуба, выбившегося из-под форменной фуражки. — Мне сообщили о вашем приезде, преждерожденный Лобо. Прошу сюда.
— Говорите проще, — чуть поморщился Баг. Он терпеть не мог черепашьих церемоний.
— Буду рад, прер Лобо.
Офицеры силовых ведомств, в силу специфики их работы и вечной поспешной деловитости, во время деятельных дел зачастую пренебрегали правильными ритуалами. В связи с этим газеты их, бывало, поругивали за недостаток культуры, но не особенно разнузданно. В самом деле, всякий раз обращаться, например, к воеводе: «драгоценный преждерожденный единочаятель воевода такой-то…» – да за это время ракета с Кваджалейна до Ханбалыка долетит! Потому в полевой обстановке даже к полководцам можно было обращаться «драг прер» или, при относительно небольшой разнице в чинах, просто «еч». Более того, тех старших должностных лиц, которые настаивали на полном титуловании, и в армии, и в человекоохранительных ведомствах одинаково недолюбливали, считая выскочками и зазнайками.
Вот и сейчас большие красивые глаза Крюка сразу потеплели. Ему явно было приятно, что Баг так вот сразу махнул рукой на штатские приличия.
— Соблаговолите следовать за мной, — сказал хорунжий. — Сейчас налево.
Баг кивнул.
— Недавно к нам выходил святейший патриарх, — сообщил хорунжий на ходу. — Но дожидаться вас он не счел необходимым. Он сызнова благословил нас на поиски и ушел во внутренние покои, сказав, что вы, если захотите, через его келейника в любой момент можете обратиться с просьбой о беседе. Патриарх потрясен случившимся и очень плохо выглядит, он явно нездоров.
— Можно себе представить…
Можно себе представить, какой тут вообще переполох, подумал Баг. Сколько предынфарктных состояний. Сколько кризов. Сколько недоумения и отчаяния. Вон как бегают, и в рясах, и в униформах, и в наших мундирах… Навел кто-то шороху.
Кто? Какой скорпион посмел?!
Внутри ризницы пол был усеян разнообразным мусором. Древние иконы, сорванные с привычных мест, стояли, наскоро прислоненные к стенам; с них уже сняли отпечатки и всякое прочее, потребное для определения научными способами личностей преступников и характера происшествия. Одно из окон было разбито вдребезги и прикрывающая его снаружи решетка чудовищно покорежена – словно сквозь нее протиснулся небольшой, но вполне упитанный слон. Старинные резные шкапы сандалового дерева, в которых хранились реликвии, стояли распахнутые. В углу, за сбитой в сторону катапитастой, как-то сиротливо и словно обижаясь на то, что она не понадобилась грабителям, млела отлитая из чистого золота, примерно в четверть шага высотой скульптурная группа, изображавшая сидящих на конях рядом друг с другом Мамая и Дмитрия Прохоровских. И великие князь и хан, и кони их были как живые. Скульптор виртуозно отразил момент, когда с вершины кургана, в ту пору Мамаевым еще не прозванного, национальные герои Ордуси взволнованно наблюдают, как на поле под Прохоровкой их объединенные силы ломают хребет польско-литовским полчищам, вторгшимся в самое сердце страны, — ломают и, как помнил Баг из курса истории, гонят потом гадину с переломленным хребтом аж до самого Грюнвальда…
Похоже, приходили именно за крестом. Так решил для себя Баг, глядя на ярко мерцающее золото изваяния. А впрочем, как бы они перли вот эту, к примеру, тяжесть? Крест унести легче… Нет, не нужно поспешных выводов… Не нужно.
