Феерия с тенями - Сергей Александрович Ронин

Сергей Ронин

Феерия с тенями

Морозным февральским утром на окраине города N, где еще остались хозяйства с деревянными избами, испустила дух одинокая старуха. Крепкая для своих лет, забывчивая только, да подслеповатая. По утрам вставала затемно и лопатой очищала снег со двора, а после еще и дрова для бани рубила. Соседи правда говорили, что в последние дни совсем чудная стала: бывало, улыбнется исподлобья и прокряхтит, мол, заждались меня там и всё на землю кивает.

Через пару дней после кончины о ней уж все позабыли и вспоминали разве что посудачить кому теперь ее хозяйство достанется. Единственным кому до нее оставалось хоть какое-то дело был участковый Осипов что пришел тогда на вызов соседей, обеспокоенных ее внезапной пропажей. Никак не мог забыть он, как старуха неподвижно сидела в кресле, склонив голову точно спит. Запах разложения в вперемешку с дешевым шампунем и хозяйственным мылом до сих пор резал нос, а от покосившейся кровати с простынями усеянными желтыми пятнами выворачивало наизнанку.

Не давал покоя и черный резиновый сапог, доверху набитый пачками денег что случайно задел у изголовья ее кровати. Откуда они взялись особо не гадал: может дом наконец продала; может кольца побрякушки, сохранившиеся с молодых времен, удачно толкнула; а бывало, старики каждую копейку берегут, пенсии копят, одним словом, кто их знает? Думал лишь об одном – что старухе в теперешнем ее положении деньги совсем ни к чему раз на небесах всё, итак, задарма раздают.

Пока понятые отвлеклись, Осипов осторожно затолкнул сапог под кровать в дальний угол, прикрыл тряпьем, попавшимся под руку, и запланировал как за ним вернется. Медлить в таком деле нельзя: мало ли кому взбредет к старухе наведаться? Родственничек какой объявится или того лучше – достанутся старухины сокровища государству, а он как никак честно служил ему почти десять лет и достоен их как никто другой.

* * *

Ближе к полуночи Осипов наврал жене, что на часок отлучится по работе; взял пакет для денег, фонарик и отправился к старухиной избе.

На улице бушевала метель: сметала с дороги, резала лицо, но Осипов всё равно улыбался. Мысли о деньгах согревали лучше, чем шарф на шее и серое пальтишко, купленное лет пять назад. «Теперь то будет на что обновку взять», – размечтался он, – «гляди и на тачку новую хватит, а то с прошлого лета развалюха моя на приколе ржавеет». Осипов хотел всего и никак не мог понять, чего больше: если и есть плохое в том, чтобы вдруг стать богачом – это сообразить на что те самые богатства пустить.

От волнения Осипов заторопился и уже скоро добрался до окраины. Показались утонувшие в сугробах огороды, кривые заборы, кое-где в домах горел свет, валил дым из труб.

Остановился, поднял воротник, натянул шапку до бровей и, стараясь не задерживаться в свете уличных фонарей, добежал до крыльца старухиной избы.

Замок сломали еще на вызове да так и не починили – дверь не заперли, только закрыли поплотней, приткнув куском картона. Осипов стряхнул снег с одежды, включил фонарик и ступил за порог.

Тонкий луч света забегал по деревянному полу, перескочил на полинявшие кружевные обои, скользнул по плакатам и календарям на стенах пока не остановился на двери в спальню.

Осипов вошел и первым делом зашторил окно. В нетерпении рванул к кровати, достал сапог, вывалил пачки на пол и еще раз внимательно посветил под кроватью – не упустил ли чего? Схватил пачку, пролистнул большим пальцем купюры и в восторге сгреб деньги в пакет.

Затрясло Осипова как в лихорадке – захотелось перевернуть старухину избу с ног на голову: вдруг чего еще припрятала? Наспех проверил остальную обувь, заглянул даже в калоши; с отвращением пошарил рукой под матрасом кровати; обыскал каждый угол в спальне; забежал на кухню, после в чулан, но ничего ценного не нашел. Оставался погреб, но Осипов не стал возиться и остановился на без того немалой добыче.

Домой вернулся уже далеко за полночь. Пакет с деньгами спрятал под кроватью, чтобы прямо с утра всё как следует подсчитать, и бросился к жене под теплый пухленький бок. Та тихонько сопела и, казалось, даже не заметила его появления.

Полежал немного и под фантазии о старухином кладе уснул.

* * *

Проснулся посреди ночи от того, что продрог до костей. Провел рукой по пустой чуть теплой простыне и вздохнул с досадой.

«В туалет небось побежала», – недовольно подумал он, укрывая одеялом озябшую голову, – «холодрыга то, опять что ли батареи не топят?», – проворчал он в мыслях и вместо жены обнял подушку.

Показалось что от наволочки дурно пахнет кислятиной и кровать будто не та, жесткая маленькая, да в ногах с левого боку кривая. «Чего только спросонья не почудится?» – промелькнуло в голове.

Нехотя сел на край кровати и поплотней укутался одеялом. Пол был до того холодный что нога невольно приподнялась, а другая попыталась нащупать тапочки.

– А покрывало то колючее! Помягче не нашла? – крикнул в темноту.

По привычке потянулся к прикроватной тумбочке с лампой, но рука лишь прошлась по воздуху. Вспоминая, когда успел ее передвинуть, бросил под ноги подушку и, сонливо зевая, встал на нее.

Сквозь шторы на окне пробился свет уличного фонаря. Осипов вгляделся, потирая глаза.

– Кресло старухино! – вскрикнул он, – ее хибара! А кровать то, черт ее дери!

Спрыгнул с подушки, скинул одеяло, бросился к окну; только одернул штору как фонарь на дороге заискрился и погас.

– Кто ж меня сюда затащил то? – злобно прокричал Осипов, – Узнаю, убью! – проревел, вглядываясь в глухую темень улицы. Сквозь метель едва вырисовывались сугробы и крыши соседских домов.

Осипов развернулся и вслепую доковылял до стены, где как помнил висел выключатель, но ничего не нащупал; несколько раз прошелся по спальне, нервно перебирая руками, но тоже напрасно: не нашлось ни выключателя, ни двери, даже мебель пропала.

      Под ногой что-то хрустнуло.

– Спички! – обрадовался Осипов. Суматошно поднял коробок и окоченевшими пальцами зажег сразу несколько.

На другом конце спальни заметил дверь, хотя точно помнил, что проверял там и не раз. Пока суматошно искал одежду спички догорели, обожгли пальцы и упали на пол. Осипов зажег еще несколько.

– Ног уж не чую, домой то как идти? – проворчал он и, вспомнив что в сенях видел тулуп на крючке, выскочил из спальни.

* * *

Огонь не выручал