Олег Козырев - Квота на жизнь

Олег Козырев

Квота на жизнь

За три дня до смерти

Главное не то, как велика твоя квота на жизнь. Главное, на что ты потратишь свою квоту.

Через три дня я умру.

Это какая-то ошибка! Только не я. Этого не может быть. Этого не должно было случиться! Я надеялся, что моя соседка умрет гораздо раньше. Уж больно безобразно она себя вела в последние дни. Все знали, что ей оставалось жить недолго, поэтому, когда соседка в очередной раз включила музыку слишком громко — быстренько вызвали полицию и оформили ей снятие квот.

И вот сегодня повестка пришла не ей, а мне!!!

Повестка о том, что с меня сняли две квоты, ввергла меня в шок. У меня ведь больше ничего не оставалось!!!

Почему это случилось со мной?

Есть вещи, которые трудно понять, но они происходят. Нам трудно понять, откуда появилась жизнь, но вот она — окружает нас со всех сторон. Нам трудно принять, что есть смерть, но она рано или поздно посещает каждого. Куда бы ты ни бежал, как далеко бы ни забирался, жестокая, холодная, равнодушная смерть настигнет тебя. И всегда она приходит нежданно. Казалось бы, ты знал, что она где-то там, что рано или поздно ваши дороги пересекутся. Но в этот миг, в этот миг встречи думаешь только об одном…

Рано!!! Еще слишком рано!!! Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ЖИТЬ!!!

Встречаются два еврея. Один другому говорит:

— Слушай, не дашь свою квоту ненадолго?

— А зачем тебе она?

— Да вот, жениться хочу. Родственники ее согласятся на брак, если у меня будет большая квота.

— А зачем тебе жена?

Повестку принесли, как всегда, слишком поздно. Апелляционная должна уже скоро закрыться. Неужели я не успею?

После закрытия квоты на жизнь остается всего три дня на улаживание всех формальностей. Никогда не думал, что мне придется бежать в Апелляционную.

Огромное серое здание было видно со всех концов города. Балконы, чердаки, ниши этого здания уже давным-давно облюбовали голуби. Посетители Апелляционной тщетно пытались увернуться от их назойливых продуктов пищеварения, но белые отметины нет-нет, да украшали пиджаки случайных и неслучайных прохожих.

Я успевал. На часах было 18.45, а жалобы принимались до 19.00. Это значит, что мое дело смогут рассмотреть уже завтра утром.

Я пролетел по коридорам, быстро нашел нужную комнату (это вообще-то было нетипично для меня, я, например, никогда не мог найти туалет в незнакомом учреждении) и подбежал к окошку.

Девушка-операционистка с ненавистью уставилась на меня:

— Мы закрываемся!

— Я знаю, но ведь вы еще не закрыты? — попытался пошутить я.

— Приходите завтра!

Я ошалел:

— Но ведь рабочий день еще не закончился?

— У меня — закончился!

— Девушка, я Вас умоляю. Если Вы меня не примете сегодня, у меня останется всего один день на подачу жалобы.

— Успеете!

Отшлифованным до безупречности движением девушка отстранила меня от окна и закрыла дверцу.

— Но моя квота?

Спешить было некуда.

Старый асфальт сам вел меня куда надо. Неужели мне действительно осталось жить всего два дня?

Медицина достигла своего пика. Нет болезней, никто не умирает от старости. Теперь мы не беспокоимся о том, как выжить. Мы беспокоимся о том, как бы нас не стало слишком много. И хорошим решением могло бы быть введение квоты на жизнь. Каждый человек, независимо от расы, пола, возраста, вероисповедания, получает равное количество квот на жизнь. Если человек живет честно, если он полезен для общества — квоты не снимаются, если же гражданин преступил грань закона — утраченные квоты сами осудят его на смерть.

Неужели мне действительно осталось жить всего два дня? Из-за какой-то бюрократической ошибки? Да нет, все будет нормально. Завтра подам жалобу, и они обязательно во всем разберутся.

Надо выспаться перед этим нелегким днем.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Алло?

— Ты где? — Я узнал голос своего начальника.

— Я же Вам звонил, у меня квоты сняты на жизнь, — странно, что начальник забыл мой звонок.

— Разбирайся с этим в нерабочее время!

— Но как же в нерабочее, если они работают в рабочее время? Как же я жалобу подам?

— А зачем тебе подавать жалобу, если из-за игнорирования тобою работы я все равно сниму с тебя эти чертовы квоты! — Начальник вполне мог это сделать.

Он повесил трубку.

Да, похоже, я потерял работу. Неужели он и правда это сделает? Неужели он не понимает?

Не всем дано понимать других. Но всем дано других не понимать.

За два дня до смерти

Принц посмотрел в глаза девушки и отдал ей свою квоту. В тот же миг его глаза закрылись. Девушка осталась жить. Говорят, что и принц — тоже. Только живет в сердце своей любимой. А для этого не нужны никакие квоты.

С раннего утра я уже был у дверей Апелляционной. Вместе со мной у входа топтался какой-то бомж. Неудивительно, что у него нет уже квот.

— Вам квоты нужны? — неожиданно спросил он. — Могу отдать свою.

Я огляделся по сторонам:

— Это же незаконно!

Бомж усмехнулся.

— Зато живее будешь.

Вдруг под его штанами я увидел блестящие лакированные ботинки.

Провокация!

— Может быть, мне позвонить куда следует? — Я оградил себя от возможных притязаний со стороны полиции.

Бомж усмехнулся.

— Ну-ну…

В последнее время участились случаи продажи людьми своих квот на жизнь. Чаще всего продают их бедные люди, а покупают — богатые. Правоохранительным органам пора бы предпринять что-то более действенное, чем пресс-конференции, на которых старательно опровергаются такие факты.

Апелляционная открылась, и я рванул к уже знакомому окну. В этот раз мою жалобу приняли без проволочек. Я прошелся по 56 необходимым кабинетам и к обеду уже был готов зайти к Секретарю.

— Присаживайтесь.

Секретарь даже не смотрела на меня, листала страницы моего дела, время от времени, слюнявя свой палец.

Наконец, она оторвалась от бумаг.

— Ваши пожелания перед смертью?

Я аж подпрыгнул на месте:

— Какой смертью? Вы что, не поняли? Там ошибка произошла, квоту соседке должны были снять. А сняли мне.

— Вы хотите сказать, что Второй Терминал может ошибиться?

Второй Терминал никогда не ошибается.

— Я не знаю, может он ошибиться или нет, я знаю, что мою квоту отобрали по ошибке!

Секретарь вздохнула, отложила бумаги в сторону и наклонилась ко мне.

— Давайте начистоту. Второй Терминал никогда не ошибается, значит, перепутать повестку не могли.

— Ну и что же мне делать?

Жить очень хочется!

— У Вас два способа. Или Вы докажете, что Вы нужны государству, или Вы найдете квоту у кого-нибудь из своих знакомых.

Легче застрелиться, чем взять у кого-нибудь квоту.

Выбора у меня не было.

— Я готов доказать, что я нужен государству.

Секретарь улыбнулась.

— Вы сделали верное решение. Удачи Вам! Пройдите в 17 сектор, в синем коридоре кабинет 88. Там Вас проэкзаменуют.

Если вам придется доказать кому-то, что вы нужны, сможете ли вы это сделать? Есть ли от вас хоть какая-то польза? И увидят ли эту пользу другие люди? Это очень большой и очень нелегкий вопрос.

— Ваши занятия?

— Я журналист.

— Почему мы должны сохранить Вам квоту?

— Я честный гражданин и исправно плачу налоги.

— Этого мало.

— Я хороший журналист.

— Насколько хороший?

— Очень хороший. В прошлом месяце мою статью опубликовали на седьмой полосе!

— На седьмой полосе? Ненавижу седьмую полосу.

— Остальные статьи всегда выходили на двенадцатой полосе.

— Там же объявления всегда печатают?

— Вот я их и сочинял.

— Так, у нас не много времени, мы не можем перебирать с Вами всю Вашу жизнь. Назовите действительно вескую причину, чтобы мы Вам выдали квоту.

— Я очень хочу жить!

— Все хотят.

Солнце всегда возвращается к нам. Мы не всегда возвращаемся к Солнцу.

Что я сделал на этой земле? Что я делал на ней? Я жил обычной жизнью, писал, любил, работал, жил. Хотел я быть таким как все, таким мне быть и получилось. Сейчас решается моя судьба. Моя судьба зависит от всего, что сделано было мною раньше. Она зависит и от того, что было не сделано мною.