АНАФЕМА: Свобода Воли. ТОМ 1 и ТОМ 2. (ЧАСТИ VIII и IX) (СИ) - Тутынин Антон

С парковки туда вёл своеобразный «коридор» в виде территории низкого уровня угрозы, за которым постоянно присматривало несколько охранных дронов. Сворачивать с которого мужчинам было строжайше запрещено!

— Пиздец, прямо загон какой-то… — разглядывал я трёхмерный план территории, размеченный цветовыми зонами.

Но делать было нечего — права на управление хотелось получить поскорей, и уже ездить на собственной тачке! Тем более такой, что была словно приветом из моего далёкого прошлого.

Я так соскучился по настоящему рычанию мотора и запаху бензина (или хотя бы метилового спирта в биотопливе!), вместо бесконечных электромоторов, что пока Красный-на-Чёрном стоял на территории завода, я весь слюной истёк, ожидая, как смогу промчаться на нём по улицам города! Ходил рядом, словно кот вокруг крынки сметаны…

Так что, выбравшись наружу на той злосчастной парковке для «агрессивного быдла», двинул по размеченной в допреальности линии территории, не глядя на снующие над головой дроны, и стараясь не думать о том унижении, что испытывают все мужики в этом городе, оставшиеся верными своей природе.

Да что в городе! Угнетение по сексуальному, половому и гормональному принципам — теперь основа мировой экономики, блядь! Мне даже страшно представить, сколько бабла гребут фармакологические компании и прочие медицинские бизнесы, что заставляют людей калечить себя и своё тело в угоду моде и «общественному одобрению». Ведь отрезать хер, имплантировать искусственную матку, сделать вагинопластику или пропить гормоны, мало — надо ещё бороться после этого с огромным числом патологий, отторжений и расстройств, на чём корпорации тоже гребут огромные деньги!

И мировых ресурсов на это бесполезное направление уходит просто прорва!..

Я уже молчу про контроль рождаемости, разрушение уклада семьи и разъединение людей на отдельных особей, никак не связанных друг с другом, а также промышленную переработку эмбрионов ради лекарств — про это даже думать тошно становится.

Всё население планеты, по сути, к этому веку было превращено или в сырьё, или в безликую массу, пожирающую продукты её же переработки!

Жалкая пародия на разумный вид…

Да в дикой волчьей стае сейчас было куда больше человеческого, чем в нынешней цивилизации!

И это было печально…

Не мудрено, что население планеты по разным оценкам уже сейчас оценивается едва ли в четыре-пять миллиардов человек — а ведь это меньше, чем было во времена моих старых жизней. И число людей даже сейчас продолжает снижаться высокими темпами, уступая место в малоразвитых районах автоматическим станциям добычи и роботизированным армиям. Машины ведь не боялись ни болезней, ни радиации, ни прочего загрязнения. Они не имеют святых мест, могил предков и прочих оков, что скрепляют народы в единую силу — машинам плевать абсолютно на всё!

И поэтому машины, управляемые нейросетями, могли работать круглосуточно в любых условиях, и, что самое главное, не бунтовали против корпораций, занимавшихся освоением тамошних природных ресурсов.

Но это было где-то там, на ближнем востоке и в Южной Америке.

В Лазбурге же, и скорей всего в других владениях мега-корпорации «Лазарь» всё шло чуть-чуть по иному сценарию. Вместо физической зачистки и замены людей на автоматические системы, они постепенно заменяли коренное население этих частей мира на выращенных клонов, собственноручно воспитанных в парадигме корпоративной культуры.

Родина, язык, отчий дом, история предков, — для клонов всё это было пустым звуком. Они не знали ни отца, ни матери, ни других родственных отношений. И даже сами были зачастую стерильны, и не были способны иметь детей. Для людей, выращенных на заказ, существовала только корпорация, её правила и личный уровень социального рейтинга!

Согласно виденной недавно рекламе, предлагавшей бизнесу купить подобных сотрудников, они позиционировались корпой как «Новое поколение истинно свободных людей!»… Да уж.

— Скорей уж идеальные винтики… — пробубнил я себе под нос, скосив глаза на запрятанную во внешней стене главного здания турель. Почти такая же, как у нас дома, машина смерти могла выскочить в любой момент и выкосить всех, кто находился в этом дворе! А нет, даже три — ещё две турели нашлись у самой крыши. Ещё лучше, с высоты в двенадцать метров сектора стрельбы будут вообще идеальными.

Сделав ебало попроще, шагнул в приветливо раскрывшиеся автоматические двери и наконец-то оказался внутри небольшого здания, отведённого для агрессивных сгустков тестостерона… таких как я.

Миновав несколько поворотов и ещё одну дверь, оказался в небольшом помещении, где в меня впилось пять пар уставших глаз, принадлежавших чуть потрёпанным, но ещё молодым мужикам. Оглядев меня, тем не менее, все они скоро потеряли ко мне интерес, сходу определив городского.

Молча подойдя к стене, встал, прислонившись к нему плечом.

— Следующий — номер двадцать шесть! — раздалось вдруг из невидимого динамика. Бронированная дверь по другую сторону этого помещения раскрылась, приглашая неведомый номер пройти внутрь. Тотчас отреагировал один из посетителей — мужчина лет двадцати пяти на вид — быстро юркнул внутрь, словно рыбка.

Дверь за ним закрылась. Но спустя несколько секунд открылась снова, выпуская наружу другого посетителя учреждения. Правда, выглядел он не особо радостным. Завалился что ли?

Вдруг мой наладонник сообщил о входящем подключении. Проверив, что до меня стучится сам Дорожный Департамент, принял вызов, сразу получив системное сообщение.

'Колбин Владимир Владимирович,

ваш порядковый номер: № 31.

Ожидайте вызова на сдачу экзамена.

Соблюдайте, пожалуйста, правила поведения'

Ссылка на подробный список запретов шла сразу из текста, рекомендуя изучить документ на десять страниц. Благо я сделал это заранее.

Весьма странный документ, стоит сказать. Там не только уточнялся порядок процедуры — это-то вполне нормально — но и были совершенно сбивающие с толку пункты. К примеру, как одеваться, требование помыться определённым типом шампуня, а ещё лучше подстричься. Как отвечать на вопросы, какие слова запрещено произносить в общении с экзаменатором (в основном мат конечно), не курить, не тушить сигареты о мебель (это для тех, кто не понял предыдущий пункт?), не ссать в питьевой фонтанчик в коридоре (А⁈..), не смотреть в глаза сотрудникам и стараться не повышать голос, и многие-многие другие такие вот пункты.

Словно инструкция для дебилов, только-только вылезших из пещеры или с помойки какой… Короче, мрак.

Минут пять все мы маялись тягостной тишиной, как вдруг из-за заветной двери раздался далёкий вой, а после и приближающиеся звуки работающих сервоприводов. Вскоре стальное полотно отъехало в сторону, и из проёма вышел охранник в лёгком экзоскелета, таща за собой недавнего экзаменуемого. Руки его были связаны широкими браслетами, а сам он покоился внутри плотной резиновой сетки, пребывая без сознания — охранник тащил мужика, словно мешок с картошкой или песком…

— Ещё один дебил правила не стал читать!.. — усмехнулся один из мужчин, когда охранник покинул здание.

— И часто здесь так? — поинтересовался я, обращаясь к разговорчивому мужчине лет тридцати, заросшему короткой, но густой бородой.

— Да постоянно. Охрана кормится со штрафов. К тому же этот барагоз в следующий раз придёт подмазываться, и пошлину второй раз заплатит. Всё прибыль, хули! Так что с правилами тут строго…

— Следующий — номер двадцать семь! — снова прошелестел писклявым голосом динамик.

— Ну, вот и моя очередь, — встал этот же мужик, быстро шагнув в раскрывавшуюся дверь. Как я понял, обитаемые помещения все находились на втором этаже. И дверь вела именно туда.

В помещении нашем снова повисла гнетущая тишина.

Так я продвигался вперёд по живой очереди, ещё около сорока минут, вскоре возглавив пятерых ожидающих, пришедших уже после меня.