Дорога из пепла и стекла (СИ) - Белецкая Екатерина
Да, Ад, точнее самая страшная его область, оказался вовсе не безлюден, как они изначально предполагали. Разбитую, изувеченную технику они встречали по нескольку раз в день — стало понятно, что в Ад целенаправленно идут и местные люди, и рауф. И, разумеется, шрика.
На третьи сутки путешествия, при переходе через огромное каменное поле, они наткнулись на воздушное судно немалых размеров, принадлежавшее шрика, угодившее в гравитационное пятно. Картинка выглядела ужасающе, дико, и алогично. По всей видимости, корабль шел на небольшой высоте, и, при входе в пятно, его носовую часть расплющило, а задняя часть, кормовая, уцелела — корабль так и остался лежать, одна половина двумерная, а вторая — трехмерная.
— Эк его, — с восхищением сказал Скрипач, когда нетикама-кипу проходил мимо. — Словно молотком стукнули. Интересно, а где те, которые были внутри?
— Ну, часть, думаю, там, — отозвался Ит. — А другая часть… понятно. Лийга, не смотри туда.
— Но что…
— Не смотри, — строго сказал Ит. — Их тоже раздавило, как корабль. Просто чуть дальше, немного в стороне. Вообще, странно, на самом деле. Эти пятна, они могут двигаться?
— Могут, — ответила Лийга.
— Тогда понятно, — Ит вздохнул. — Давайте убираться отсюда, и побыстрее, в таком случае.
Нетикама-кипу шел медленно, развить нормальную скорость не позволяла местность. Даже каменные осыпи были по сравнению с перешейком легким препятствием, потому что сейчас кипу шел по нагромождениям камней, перемежающимися стометровыми провалами, обрывами; во многих местах каменные завалы оказывались нестабильными, разъезжались под опорами машины, их приходилось огибать, чтобы не улететь вместе с нетикама-кипу в очередную трещину.
— Как ножом истыкали, — заметил Скрипач на пятый день путешествия. — Лийга, прости, конечно, но ты это, как бы сказать-то… суровая ты женщина.
— Скиа, я не суровая женщина, — покачала головой Лийга. — Я в тот момент была очень несчастная женщина. А когда женщина несчастна, она… ну, не всякая, конечно, но способна действительно на многое.
— Слушай, а сейчас? Вот если бы ты на это посмотрела не так, как тогда, а став такой, какой ты стала? — спросил Скрипач. — Ты поступила бы так же?
— Не знаю. Возможно. Конечно, возраст берет своё, но, думаю, ярость меня и сейчас может ослепить настолько же сильно, — Лийга задумалась. — А ты, если бы умел, сделал бы подобное?
— Думаю, да, — кивнул Скрипач. — Мы с Итом говорили об этом. Помнишь про Терру-ноль?
— Да, — ответила Лийга. — Это планета, которая вне всего, и где вы нашли свою жену.
— Верно. Мы туда попали весьма нетривиальным способом, — ответил Скрипач. И рассказал о том, что портал на Терру-ноль создал ни кто иной, как Ит. Причем находясь в очень сильном стрессе.
— Он хотя бы никого не убил, — вздохнула Лийга. — И то хорошо.
— Себя он едва не убил, — сердито произнес Скрипач. — И меня заодно. А так да, вреда никому в тот момент не было. Потом… ох. Потом — это отдельная история. Я сейчас только сообразил, что эти самые порталы, с возможностью переходов, унесли жизней ничуть не меньше, чем твоя эта… как бы назвать-то? Разовая акция.
— Почему? — не поняла Лийга.
— Да потому что там из-за этих порталов войн было — не передать сколько. И народу погибло ничуть не меньше, чем от твоих действий. Просто срок больше.
— По-моему, ты всё-таки хочешь меня оправдать, — Лийга печально усмехнулась. В этот момент её лицо выглядело совсем старым, бесконечно усталым, и бесконечно печальным. — Зря, Скиа, ты это делаешь. Зря. Нет мне никаких оправданий, не было, нет, и не будет. Посмотри за окно. Вот эта изуродованная земля — это я и есть. Вот такая я, на самом деле.
Она замедлила ход нетикама-кипу, потому что впереди находилась очередная аномалия — участок почвы слабо светился в подступающих сумерках, над камнями было заметно движение разогретого воздуха.
— Надеюсь, хотя бы нас я не убью, — тихо сказала она. — Не хотелось бы. Этот этап самый сложный, в пустыне будет проще.
— А что в пустыне? — с интересом спросил Скрипач.
— Там… как круги на воде, — объяснила Лийга. — Полоса вот с такими же аномалиями, потом пустой участок, и снова полоса. Тогда, когда Рифат вывозил меня… он посчитал их. Эти круги. Их не так много на самом деле. Восемнадцать.
— Широкие?
— Те, которые с разрушениями и вот с таким, как здесь? Нет, самые широкие километров по шесть, к центру они сужаются, — Лийга задумалась. — И перемежаются пустыми участками. Ну, не совсем пустыми, там тоже кое-что есть, но таких ловушек нет. Это здесь хаос. Сюда прилетел именно хаос, а там почему-то получилось упорядочено.
— А что там ещё есть? — спросил Скрипач.
— Сложно объяснить. Точнее всего будет сказать, что это тени моей работы. И… Скиа, даже там, где ничего нет, из кипу лучше не выходить.
— Не будем выходить, — покивал Скрипач.
— Так вот, мы с Нийзой работали с разными расами, как ты можешь догадаться. Про мутантов ты ещё в Анкуне слышал. И эти мутации, они… — Лийга замялась. — Кажется, я там оставила кодировки. Вибрации, которые могут декодировать геном. Когда мир попадает в зону отслеживания, мы должны знать, кто обратил на себя наше внимание, верно? Какая раса, какой подвид, какой период развития. Для меня это был инструмент отслеживания, и для Нийзы тоже, он для всех такой, но… помнишь мою печь для обжига, которая осталась дома?
— Помню, конечно, — кивнул Скрипач.
— Ты же понимаешь, что она используется для обжига, и поэтому безопасна, и даже полезна. Но так же ты понимаешь, что в ней можно сжечь заживо и человека, и рауф, и когни, и нэгаши? Виновата ли печь? Нет. Виноват ли тот, кто попадет в неё случайно? Тоже нет. Вот и здесь получилось примерно такое же. Инструмент, призванный служить миру, превратился в смертельно опасное даже не оружие, это ведь не оружие, просто этот инструмент стал фактором, направленным на деструкцию. Так что не надо оправдывать меня, Скиа. Я недостойна никаких оправданий, и прощения мне никогда не будет.
* * *Лийга оказалась права — после того, как они миновали, наконец, перешеек, нетикама-кипу попал в спокойную местность, в которой не существовало аномалий, да и вообще ничего не было, кроме казавшегося бесконечным песчаного моря. Однако первое впечатление оказалось обманчивым: уже на вторые сутки пути они наткнулись на оазис, который раньше, по всей видимости, был какой-то либо ремонтной, либо перевалочной станцией, и увидели местных — от того, как те выглядели, становилось просто жутко. Это было небольшое человеческое поселение, и люди начали выбираться из развалин станции, чтобы посмотреть на проходивший мимо нетикама-кипу. Лийга, управлявшая машиной, приблизила картинку на визуале, чтобы посмотреть, кто вышел, а затем поспешно убрала её. Смотреть на изуродованные, измененные тела и лица не было никаких моральных сил.
— Они безопасны для нас, — тихо сказал Рифат. — Они бы нас не тронули.
— Возможно, но лучше не рисковать. Мне больше интересно, как они там выживают, — заметил Скрипач.
— Там… могут быть и делянки для выращивания чего-нибудь, и постоянный источник воды, — заметил Рифат. — Их вид… могу, теоретически, просчитать, как именно они мутировали, но…
— Не надо, — покачал головой Ит. — Лийга, что ты там смотришь?
— Информацию о станции, в реестре Саладуса она есть. Это было поселение, — тихо сказала Лийга. — Не очень большое, тут жило шесть тысяч человек. Именно людей, наших здесь не было. Те, кого мы видели, скорее всего, их потомки. Тут был оазис, и станция обслуживания для небольших кипу. И вот… сейчас вот такое.
— Почему они не попытались уйти отсюда, интересно? — Скрипач задумался. — Это ведь возможно, даже пешком — до выхода из пустыни три дня пути. Хотя…
— Во-первых, там дальше перешеек. Наверное, они пытались, но не сумели. Во-вторых, их могли приструнить шрика, которым не нужны изувеченные люди ни в раю, ни в буферах, — предположил Ит. Рифат согласно покивал. — В-третьих, им просто страшно, скорее всего. Они ведь осознают, что с ними, мягко говоря, не всё в порядке. Вообще, интересно, конечно, как они тут выживают? Пустыня северная, здесь, наверное, и не растет ничего толком.
