Я живу в октябре (СИ) - Лыков Максим
Ратмир заглушил мотоцикл за квартал от нужного дома. Сверившись с картой, он неспешно слез с седла и огляделся. По вечернему проспекту неслись машины. Ряды пятиэтажек тянулись вдоль со всей унылостью и однообразием, на которое были способны строители-люди. Серые люди сновали между домами, серые люди жили в квартирах. Ратмир устал уже видеть это. Единственное, что возбуждало его интерес – это заданная цель и препятствия на пути. Сегодняшнее задание было редким. Будущий лунник, подлежащий нейтрализации. Интересно, какое на вкус время его жизни?
Заснеженный двор занимался тихими вечерними делами – догуливали припозднившиеся дети, взрослые возвращались домой с работы, бродили одинокие собачники.
Какая-то маленькая псина, захлёбываясь, залаяла на Ратмира. Хозяйка еле удерживала её за поводок.
– Простите, пожалуйста. Он смирный у меня…не кусается. Чего взбеленился. Ну!
Ратмир насмешливо проводил её взглядом. Не любит его живность, да и сама хозяйка ужаснулась бы, имея такой же тонкий нюх. Но обычные люди его мало интересовали. Их время жизни было пресным и пустым, как и они сами. Другое дело – лунники.
А вот и стража – одинокая женщина-дозорный, делает вид, что присматривает за детской площадкой. От нужного подъезда она далеко – значит, только наблюдатель, подаст сигнал в случае опасности. Он деловито прошёл к соседнему подъезду и взялся за ручку. Деревянная дверь скрипнула, пропуская Ратмира в полумрак подъезда.
Он игнорировал лифтовую площадку и свернул к обычной лестнице. Не спеша поднявшись на верхний этаж, он вышел на общий балкон, полузасыпанный снегом. В уголке стояла банка, полная окурков. До балкона соседнего подъезда было около пяти метров. Ратмир озабоченно глянул вниз – дозорная продолжала расхаживать у детской площадки. Может и заметить. Видимо, стоит вылезти на крышу. Времени и возни займёт больше, но так будет тише.
Ратмир скинул ботинки, снял носки и легко взмахнул на перила. Здесь он, балансируя одними ногами, схватился за верхнюю кромку. С момента, когда он перешёл в новое качество жизни, его сложно было устрашить. Новые возможности тела превращали его в сверхчеловека по меркам остальных. Платой же была вечная жажда. Словно сам механизм времени умер в нём, перестал вырабатывать хоть крохи, необходимые для продолжения существования. И если вдруг он лишится возможности охотиться на других лунников, то его жизнь прекратится, замедлившись до практически неподвижности. Будет ли он продолжать мыслить? Пожалуй, это единственная перспектива, которая могла испугать Ратмира.
Оказавшись на крыше, он перешёл к нужному ряду балконов и проделал тоже самое в обратную сторону. Теперь нужно было немного подождать – Луна ещё не полностью взошла, ещё не начался таинственный процесс внутри цели, ещё не началась трансформация.
***
– Как дела?
Гарик втиснулся в кабину шигабутдиновской «пятёрки».
– Ничего, – ответила Анька. – Я замёрзла совсем. Быков дежурит на этаже.
– А у тебя? – спросил Гарик Шигабутдинова.
Алмаз покачал головой.
– Тихо по всем адресам. Ты уверен, что сегодня попытаются напасть?
– Нам нужно продержаться ещё немного, – сказал Гарик, глядя на часы. – Почти одиннадцать.
– Что племянник? – поинтересовалась Анька.
– Еле уложил. Я у него там включённую рацию оставил. Услышу, если что.
– Мои одни спать не могут, – заметил Шигабутдинов. – Или «эти́» или «эни́» подавай.
– Пойду проведаю Быкова, – сказал Гарик. – Ракетница где?
– Рядом с тобой, на заднем сидении.
Шигабутдинов недоверчиво хмыкнул. Конечно, приятель не очень одобрял всю эту затею, напоминавшую игру в зарницу. Ну да ладно, через несколько часов ничего никому объяснять уже не придется.
– Быков! Гарик к тебе идёт. Приём!
Шигабутдинов не дождался ответа и повторил:
– Быков! Не уснул? Гарик к тебе идёт. Приём!
Эфир молчал.
Первым опомнился Гарик.
– Алмаз, за мной! Анна – стереги выходы! Что-то мы упустили.
***
Ратмир скользнул на лестничную площадку и замер, прислушиваясь. Что-то его смущало. Не люди, которых ощущал сквозь стены как бледные тени. Нет. Его смущало то, что он не чувствовал никаких признаков лунников.
Нужный седьмой этаж. Какой-то жилец, шаркая тапочками, выбрасывал мусор. Ратмир дождался, пока всё стихнет и шагнул к нужной двери.
– Эй! – окликнул его грубый голос. – Ты кто такой?
– Я в гости пришёл, – растянул в улыбке губы Ратмир.
– Босиком? – насторожился человек, вытаскивая пистолет.
Вот она стража. Обычник в качестве телохранителя. Глупо, но может быть эффективно. Пули – это больно и даже опасно. Ратмир поднял руки вверх.
– У меня ничего нет, – сказал он жалобно. – Не грабьте меня.
– У тебя плохо получается, лицедей, – хмыкнул охранник. – Оружие есть.
Ратмир покачал головой.
– Держи руки на виду, – предупредил противник, пятясь к окну, где на подоконнике стояла рация.
– Быков! Гарик к тебе идёт. Приём! – внезапно ожила рация. Человек вздрогнул и на миг потерял контроль. Ратмир рванулся вперёд. Время, застыв, тонко размазывалось по краям и шлему мчавшегося быстрее кометы Ратмира.
– Быков! Не уснул? Гарик к тебе идёт. Приём! – надрывалась рация.
Мужчина лежал на спине, широко раскрыв глаза. Пистолетом он так и не успел воспользоваться. Ратмир подобрал оружие, выключил рацию. У него было в запасе несколько минут.
Дверь у цели обычная – деревянная. Ратмир нажал на кнопку звонка.
– Кто? – раздался испуганный женский голос.
– Милиция.
– Что случилось?
– Мне нужен ваш сын, Егоров Сергей.
– Зачем?
– Он стал свидетелем преступления! Откройте немедленно!
– Поздно уже! Он спит давно.
Ратмир вышиб дверь. Женщина, болезненно вскрикнув, отлетела вместе с дверью назад. Ратмир, выставив перед собой оружие вошёл внутрь. Коридор, спальня, он с лёгкостью отшвырнул от себя рыдающую женщину. А вот и мальчишка. Но что за чертовщина?
***
Гарик выскочил из лифта с ракетницей в руках, за ним неуклюже вывалился Шигабутдинов. Из разбитой двери доносились женские вопли.
– Проверь! – крикнул Гарик Алмазу. Но тот уже и сам бросился к лежавшему навзничь Быкову.
– Не дышит! Ах ты…
Шигабутдинов выругался, мешая русские и татарские ругательства.
– За мной!
Гарик вошёл в квартиру. На полу комнаты сидела рыдающая женщина и крепко прижимала смущённого и ошеломлённого Серёжку.
– Я из милиции! Где он? – спросил Гарик.
– Уу-шёл.
– Куда?
Женщина помотала головой.
– Что здесь было? – спросил Гарик подростка.
– Пришёл какой-то мужик с пистолетом, – объяснил Сережа. – Посмотрел на меня и ушёл.
– Просто посмотрел?
– Холодно стало понимаете? Я не испугался. Нет. Просто резко похолодало.
– Ничего не понимаю, – сказал Гарик Шигабутдинову. – Но мальчик жив.
– Он мог уйти только по лестнице. – сказал Алмаз.
– Пошли, – кивнул Гарик. – Как же он Быкова то перехитрил?
– Потом выясним, – мрачно сказал Шигабутдинов. – Сначала прикончим, суку.
Перепуганные соседи начали оживать, приоткрывая двери. Как всегда.
– Аня! – крикнул Гарик в рацию. – Это мужчина, идёт на улицу! Держись! Приём!
– Есть!
Гарик с Алмазом пошли к лестничным пролётам.
– Следы, – коротко предупредил Алмаз.
– Вижу. На балкон идут. Сначала я.
Гарик пнул дверь и вышел на балкон. Здесь было пусто.
– Глянь!
Алмаз указал стволом на налетевший снег – на нём отчётливо виднелся отпечаток голой ступни.
– Куда он делся? – Гарик перевесился через перила и увидел, как черная тень гигантскими прыжками перемещается между балконами.
– Анька! – завопил он в рацию. – Тень! На доме! Тень!
От припаркованной машины к скачущей тени пронесся трассирующий след ракеты. Анька промахнулась.
– Стреляй в него, Алмаз! – крикнул Гарик. – Я вниз!
Шигабутдинов кивнул и, хищно прищурившись, выпустил подряд две пули.
