Кистепёрые - Никитин Юрий Александрович

– Кто бы говорил, – сказал я насмешливо. – Ты когда был здесь лично в последний раз? Полгода тому или год?

– Мысленно я всегда в коллективе, – ответил он с достоинством. – Это сейчас совпало, что в Москве по личному делу.

– Опять развод? – уточнил я.

– У дочери, – ответил он скромно. – Но вообще коллективу неплохо бы чаще встречаться!

– Ну спасибо, – ответил я. – От тебя такое слышать вдвойне приятно.

Он взглянул чуточку обиженно.

– Человек стал человеком благодаря общению!

Я сказал с подозрением:

– Я думал, ты из неандерталов. Хотя идея вообще-то не из задних.

– Неандерталы, – сказал он с достоинством, – были креативным народом. Свободным и демократичным. А пали под натиском авторитарных кроманьонов.

– Потому авторитарная жизнеспособнее, – подытожил я. – Ещё не ходишь строем? Ничего, научим. Появляйся почаще.

Дверь распахнулась, вошли Грандэ и Минчин, а Валентина, Блондинка и Горпина кучкуются возле Лысенко, тот как сверкающий мускулатурой столп двигается подобно айсбергу, тяжёлый и победный, проревел мне трубным голосом:

– Hail Caesar!

– Как ты сумел собрать их в кучку? – спросил я. – Раньше полчаса по одному подтягивались.

– Кнутом и пряником, – ответил он загадочно. —Шеф, мы готовы!

Я повёл рукой в сторону стульев вокруг стола.

– Сперва сядьте, а то отскрёбывай вас от пола.

Грандэ спросил скрипучим голосом сердитой вороны:

– Что, в самом деле новости?

– Нет, – ответил я, – решил посмотреть, какие вы после шашлыков и пива.

Едва все чинно расселись за столом, как, к моему изумлению, распахнулись двери, через порог ступил Невдалый, элегантный, как Чайлд-Гарольд, в сюртуке с жилеткой, костюм выверен, туфли от Дольче, борода ухожена, даже над причёской поработали умелые руки.

– Не опоздал? – поинтересовался он великосветским тоном. – Спасибо, шеф, за приглашение послушать, что вы тут задумали.

Грандэ буркнул язвительно:

– Это шеф задумывает, а мы что, мы люди Достоевского, пескарики.

Я сказал бодро:

– Все в сборе, так что сразу быка за хвост, без пролегоменов. Мы накопили достаточный опыт, в девках засиделись, пора за нечто помасштабнее.

Грандэ встрял занудным тоном:

– Тем более, доля мобильных игр снижается год от года, скоро будем в минусе.

– И то верно, – ответил я покладисто. – К счастью или к несчастью, пусть социологи спорят о причинах, но среди пользователей всё растёт и растёт доля старшего поколения.

– Как и вообще в мире, – снова ввернул Грандэ.

Я кивнул, привык к его манере во все влезать, сказал с подъёмом:

– Пора клепать байму, ориентированную именно на, скажем корректно, взрослых!

Энтузиазма на их лицах не увидел, смотрят, как овцы на новые ворота, только Лысенко заметил с сомнением:

– У них азарт на нуле. А какая байма без азарта?

– Можно, – заверил я. – Были без пэвэпэ прекрасные! Тот же «Эверквест» на сервере «Баррен Скай». Десятка два лет был дико популярен, хотя графика изначально в отстое… И это несмотря на то, что тогда играли в основном школьники и студенты. Правда, потом взрослели, находили работу, женились, но всё равно играли в этот всё больше стареющий «Эверквест», не уходили в более продвинутые по графике и возможностям.

Все молчат, переваривают, только Грандэ сразу же возразил:

– В «Линейке» можно было всем на всех по всей территории, если не считать городов. И небывалый успех!

– А статистику смотрел? – спросил я. – Одни школьники да уличные гопники. Взрослых меньше процента. Да и те, поиграв малость, уходили. Взрослым не нравится, когда их просто так могут убить в спину. А самим убивать уже не тянет, хотя могут, я сам в «Линейку» купил самого прокачанного перса, добавил легендарных доспехов и мифический меч, чтоб любого обидчика загасить в два счёта.

Он спросил быстро:

– Никто под стариков не делал?

– Не под стариков, – уточнил я, – а под взрослых. Переевших этих бессмысленных драк. В нашем мире кто первый замечает, в какую сторону меняется мир, тот и захватывает рынок. А то и власть, все мы знаем таких умельцев. Я вот вижу, осталось только убедить вас, чурбаны с глазами. А ещё, конечно, достать денег.

Снова молчат, уже привыкли, спорить и выяснять начинает въедливый Грандэ, а он ожидаемо картинно хохотнул.

– Всего ничего!.. ну прям пустяк. Мы вторгаемся на поле, где всё захвачено и поделено гигантами?

Все перевели вопрошающие взгляды на меня, я расправил плечи, лицо у меня, надеюсь, пышет вдохновением, сказал с подъёмом:

– Вы знаете, говорил вам как-то, что давно задумал движок нового типа! Да, изменяемый и масштабируемый. А это сразу даст нам преимущество.

– А сколько его разрабатывать? – уточнил Грандэ.

– Готов, – заверил я. – Разве что где-то почистить и оптимизировать, но я над ним работал семь лет!.. Можно сразу на его основе… Представляете, сколько времени сэкономим?

Минчин завозился на стуле, лицо мучительно искривилось, словно захватил анусом выступающий гвоздь и старается выдернуть, сказал так тихо, что я едва услышал:

– А как насчёт финансов?

Я сказал бодро:

– Хороший вопрос.

Грандэ вставил:

– Шеф, добудешь деньги, добудешь всё. Насчёт команды проще, собрать такую, как у нас, у других не сразу получится. Не люди – звери! Так и смотрят, кому бы вдуть по гланды.

Я вздохнул, промолчал. Спорит потому, что спорит, натура такая, мы-то знаем, сколько стартапов проваливалось, несмотря даже на просто дикие деньги.

Есть мастера по вкладыванию, а есть мастера по привлечению. Обычно те, кто умеет хорошо работать, не умеют продавать, им даже не удаётся привлечь к своей работе интерес денежных мешков.

Блондинка и Горпина воспитанно молчат, свой ранг усвоили давно, остальные обдумывают, только Минчин снова завозился, покряхтел, у него такой ритуал, проговорил с неловкостью:

– Меня всегда обвиняли, что слишком воспаряю… но сейчас шеф задвинул мощно!.. С другой стороны, у него чутьё, многое угадывает точно. Вон как насчёт войны в Проливе, а?.. Как пройдёт, чем кончится, что совсем удивительно. Даже с потерями сторон угадал.

Я поморщился.

– При чём тут угадал? Я слежу за тенденциями развития.

Он ответил со всей вежливостью:

– Вот и здорово. Я участвую в вашем новом проекте. Могу даже на этапе привлечения инвесторов. Я учился в Финансовой школе, кое-какие ниточки к богатеньким буратино остались.

Я смотрел на его приятно улыбающееся лицо, вылитый Манилов, сердце ёкнуло от внезапного понимания, что вот момент, когда всё начинает воплощаться в жизнь, а это страшновато для такого домашнего и даже комнатного животного, как я.

Если добудем денег, то взад сдавать будет поздно. Он может договориться с такими ребятами, что при неудаче вдруг да решат, что их развели, тут же с цементом на ногах сбросят в ближайшую реку или закопают в лесной полосе близ дороги.

– Тогда, – сказал я дрогнувшим голосом, – берёмся. Составлю список, что нам надо сверх того, что уже есть, сегодня же начну смотреть, как повернём на крутом повороте, не сбрасывая скоростей. У остальных, как я понял, возражений нет?

Женщины смотрят чуточку испуганно, их страшат любые перемены, кроме тех, куда передвинуть мебель, мужчины молчат, а это согласие, только Невдалый задвигался, поскрёб бороду и прогудел чуть ли не медвежьим басом:

– ААА-класса?

– Выше, – ответил я чуточку загадочным тоном.

Он вскинул брови, широкие и мохнатые, отчего лицо стало ещё карломарксовее.

– Выше разве бывает?

– Будет, – пообещал я. – Отныне стандарты задаём мы.

Вообще-то я не только мечтал о движке с изменяемой геометрией, но и в самом деле несколько лет каторжно работал, урывая время от основного занятия, что приносило жалованье. Но программист всегда найдёт для себя время, потому движок разрабатывал исступлённо, рассчитывая, что когда-то придут нужные мощности, и можно будет заявить о нём.