Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич

— Возьми и ты, — он протянул камень Мэлсу.

Тот не обратил ни на что внимания и охотно взял метеорит. Мгновенно с глазами Мэлса случились те же перемены, однако он даже не покачнулся — наверное, был крепче других.

— Ага… — сказал он.

— Пошли, — глухо скомандовал Вилен, и все трое, забыв о нас, удалились каким-то неживым механическим шагом. Камень остался у Мэлса в руке.

3

— Что с ними? — воскликнул Артем, когда художники скрылись из виду.

— Не знаю, — ответил я.

— Я же г-говорил…

— Надо глянуть, куда они идут, — предложил Артем.

Мы догнали их около пивной. На стекле висела маленькая табличка "пива нет", поэтому пиво было и у окошка толпились пьяненькие мужички. Я подумал, что художники остановятся за углом и будут просить кого-нибудь из взрослых купить им запретный напиток, однако они с видом людей, которые хорошо понимают, что делают, прошли мимо и направились в лес к военной базе.

— Зачем они туда? — спросил я.

— Откуда я знаю, — раздраженно ответил Артем и добавил:

— Идем посмотрим.

— А они нас не заметят?

— Мы тихо.

Художники скрылись за деревьями, мы капельку подождали и бросились следом.

…Вот и знакомая полуоткрытая дверь. Там они, нет? Там! Банка с краской, которую только что держал Мэлс, валялась в луже около входа. Даже рябь на воде еще не успокоилась. А почему они выкинули зеленку? Решили, что больше не понадобится? Прекрасно, однако радоваться что-то не получается.

Мы спрятались под кустами неподалеку. Место удобное — нас не видно, зато вход как на ладони. Но что мы хотим увидеть? Как художники через полчаса отправятся обратно?

…Долгие полчаса прошли. Сначала они от страха шли медленно, а затем, когда мы успокоились, побрели еще медленнее и скучнее.

Художники не показывались.

Артем почесал макушку.

— Сидите здесь.

И, не дав нам что-то сказать, осторожно подкрался к окну, за которым мы прятались в прошлый раз, когда памятник батарейками оживляли.

Остановился, послушал. Потом, к нашему ужасу, засунул в окно голову, постоял так, вынул ее и пошел к нам. Уже не таясь, как по улице.

— Их там нет, — сообщил он. — Никого не видно, ничего не слышно. Они не могут сидеть молча и в темноте.

— Если они ушли, то зачем приходили? — засомневался я.

— У них спроси.

— Они т-там — сказал Глеб.

— Откуда знаешь? — хмыкнул Артем.

— З-знаю.

— Неужели?

— Д-да.

Я сел, прислонился спиной у дереву и решил не вмешиваться.

— Что они, заснули, по-твоему?

— Н-нет.

— А почему их не слышно?

— Они где-то д-далеко.

— Там некуда далеко зайти!

— В-выходит, есть куда.

— Голоса по-любому я бы услышал!

— Значит, не п-по-любому.

— Пошли, — вдруг заявил Артем.

— Куда? — опешили мы с Глебом.

— Туда. Проверим, там они или нет.

— А если все-таки там?! — спросил я.

— Убежим!

4

Художников внутри не оказалось. Провалились сквозь землю, не иначе. Мы прошли по коридорам, готовые в любое мгновение дать стрекоча, посмотрели в комнатах, через силу заставляя себя не зажмуриваться, но никого не увидели. Памятника товарищу Сталину тоже не было.

— Ты говорил, что они здесь, — Артем не упустил возможности поддеть Глеба.

— Да, зд-десь, — насупился Глеб, но что толку упираться, когда все очевидно.

Странности все прибывают и прибывают. Художники заглянули сюда на секунду и убежали? Ладно, пора и нам двигать из леса.

5

Не успели мы шагнуть на асфальт, как увидели девочку лет семи.

Она совсем еще ребенок, в отличии от нас, но в данном случае это абсолютно неважно. Ей могло быть и десять, и пятнадцать, и двадцать, она могла оказаться студенткой, школьной учительницей, тетей среднего возраста с вредным лицом наподобие тети "пива нет" и вообще кем угодно, потому что иногда главным в человеке является то, что у него в руке.

В руке она держала пломбир.

Пломбир!

Именно он. В вафельном стаканчике. Завезли сегодня в ларек. А денег у нас нет.

Я и Глеб посмотрели на Артема. Потом сразу отвернулись, но смысл взгляда был очевиден. Где-то в темных глубинах наших душ таилось огромное желание, чтобы Артем сходил к бабушке и попросил денег.

Да, стыдно. Но чистая совесть не приносит большого удовольствия, поэтому Артем отправился продавать ее за шестьдесят пломбирных копеек (не так уж и задешево). Вернулся он скоро — без совести, но с деньгами.

И мы бегом к ларьку.

Вот он, родной. Маленький, беленький, с надписью "мороженое" над стеклянным окошком. И очереди никакой, чудо расчудесное!

Рядом серый шкаф-автомат газированной воды. Кидаешь монетку, и в стакан наливается газировка — с сиропом или без. За одну копейку получишь обычную воду, за три — сиропную. Но без удара по автомату никакая вода не польется. Почему конструкторы так сделали — загадка. Из-за рукоприкладства бок устройства погнулся, поэтому при ремонте вместо тонкого металла вставили бронированную пластину сантиметровой толщины и подписали — "место для удара". Однако и она сейчас вся помятая.

Газообразная жидкость — ничто по сравнению с тем, за чем мы пришли. Висит на стекле заветная бумажка — "морож. пломб. в ваф. ст. 20 коп", все прекрасно, кроме одного — приколота еще записка, уже нехорошая. "Ушла на базу, вернусь через пятнадцать минут". На какую базу эти продавщицы постоянно уходят? И на сколько в действительности? Они умеют делать со временем все, что захотят, превратить минуту в час для них труда не составит.

Стоим под ларечным окошком, ждем. Народу — нет! Мы одни, если не считать внезапно появившихся невдалеке художников… да что это такое… Все, кончился пломбир, не начавшись.

Идут. Шагают. Выглядят такими же, какими ушли от нас — глаза неморгающие, уставленные в одну точку… Протопали мимо, не остановившись.

От такого мы разинули рты сразу в двух смыслах — переносном и буквальном, причем в буквальном особенно сильно.

В ларьке что-то зашуршало, окошко открылось и раздался голос продавщицы:

— Мальчики! Вы мороженое-то брать будете?

— Д-да, б-будем.

Это не Глеб сказал, а я. Начал заикаться от таких чудес. Чтоб художники не отняли у нас деньги? Немыслимо. Я почувствовал себя космонавтом, увидевшим в иллюминатор плоскую землю на слоновьей спине.

Мы все-таки купили пломбир и отошли в соседний двор.

— В-вот как!

А это уже Глеб.

— Вы глаза их видели? — спросил Артем.

— Угу, — отозвался я, — Такие бывают только у роботов или у механических кукол.

— Да они и двигались, как роботы! — воскликнул Артем. — Солдаты на параде шагают более по-человечески.

— Это все к-камень, — пробормотал Глеб.

— Думаешь? — спросил я.

— Т-точно.

— И что нам делать? — снова спросил я.

— Надо з-забрать м-метеорит и уничтожить.

— Надо, — в этот раз согласился Артем. — Помните, как нам рассказывал дядя Гриша на берегу? С ним что-то такое случалось. И пока та штука не расплавилась, он оставался пришибленным.

— Я х-хотел это сказать с с-самого начала…

— А чего не сказал? — разозлился Артем.

— Н-неудобно было…

— Молодец! — хмыкнул Артем. — Неудобно ему. Тут такое, а ему неудобно.

— А почему метеорит нам ничего не сделал? Иммунитет какой-то?

— Откуда мне знать! — ответил Артем.

6

Мы сели на лавку под деревьями.

— И Павел Федорович! К-который птиц в лесу развешивал! И с ним было т-тоже самое.

— Но это творилось без нашего камня — сказал я.

— Камней несколько, — заявил Артем. — Три — точно. Один дяди Гриши, второй Павла Федоровича, а третий мы принесли. Первые два уже все. Дядь-Гришин сгорел, а Павл-Федорича перестал сам собой действовать. Надо уничтожить камень, только и делов. Хотя через какое-то время он и так потеряет власть.

— Но лучше все-таки уничтожить. Правда, это легче сказать, чем сделать, — вздохнул я. — Мы даже не смогли найти, где художники в лесу прячутся.