Вечный день - Мюррей Эндрю Хантер

— Прошу прощения, сэр?

Полковник не стал попрекать ее за невнимательность, в кои-то веки продемонстрировав свое неплохое воспитание.

— Говорю, хорошо, что вы заглянули сюда с капитаном Маккрамом, доктор. К вам тут посетители. Из Лондона, — в нарочито растянутом последнем слове таилась насмешка: «Ну надо же, лондонцы по твою душу!»

Швиммер жестом пригласил ее к столу, а незнакомая женщина поднялась и протянула руку. Хоппер пожала ее.

— Доброе утро, доктор Хоппер. Я — Рут Уорик. Министерство внутренних дел. Думала, придется вас будить, но, похоже, этим утром вы встали куда раньше нашего, — на ее лице возникла и мигом исчезла многократно отрепетированная, хотя и яркая улыбка.

Представить спутника Уорик не потрудилась. Она повернулась к Швиммеру:

— Позволю себе напомнить об уже прозвучавшей просьбе. Не могли бы вы оставить нас с доктором Хоппер наедине на пару минут?

Речь гостьи свидетельствовала о качестве полученного ею образования. Хоппер подобный тип был знаком. Частная школа, а затем сразу же армия как продолжение пансиона, а не напрасная трата трех лет в одном из немногих действующих университетов. После нескольких лет службы снова на гражданку, с некоторым сожалением о простой жизни да неизжитым желанием получать приказы, а не соображать самой. Даме особо не до семьи, рассудила Хоппер. Впрочем, обручальное кольцо Уорик носила — широкое золотое, на вид чересчур брутальное даже для ее крупных рук.

— Да, конечно, — кивнул Швиммер. — Если что-то понадобится, я у себя в кабинете.

«Кабинет». Командир определенно хотел выставить свою комнатушку — стальную коробку два на три метра, заваленную никчемной канцелярщиной, — более внушительной и солидной, чем в реальности; на самом деле эта конура нужна была ему, чтобы по вечерам обрести хоть видимость уединения. С людьми полковник никогда особенно не ладил, и именно это в нем Хоппер нравилось. С привычным для подчиненных непроницаемым выражением лица Швиммер кивнул ей, развернулся и покинул кают-компанию.

Дверь за ним закрылась, и в столовой на несколько секунд повисла тишина. Хоппер отделял от посетителей стол, и у нее почему-то возникло чувство, будто она опять в школе и ее вызвали в кабинет директрисы. Вспомнилась полная сочувствия секретарша в приемной. Мисс Вернон. Да, точно. Интересно, где она сейчас? Наверное, уже умерла.

А затем ни с того ни с сего перед глазами встала строчка из письма: «Пожалуйста. У меня есть кое-что, что ты должна увидеть».

— Да вы присаживайтесь, доктор Хоппер. Спасибо, что уделили нам время, — в отсутствие Швиммера Уорик держалась менее официально, и в ее голосе даже проявились некоторая теплота и мягкость.

Элен опустилась на скамейку, сразу же ощутив сквозь тонкие брюки холод стального сиденья.

— Вы ведь наверняка проделали такой путь по какой-то серьезной причине. Из какого вы отдела министерства?

— Вообще-то из службы безопасности. Тем не менее мы с инспектором Блейком, — она указала на коллегу, — прибыли не по вопросам безопасности. Доктор Хоппер, вы здесь главный научный сотрудник, не так ли?

— Это слишком громко сказано. Я здесь единственный научный сотрудник.

— Образ жизни у вас весьма уединенный. Чуть ли не добровольное отшельничество. Командир нам рассказывал, ваше основное времяпрепровождение — ловля айсбергов.

— Только по необходимости.

— На что же вы тратите остальное время?

— Измеряю течения, состав воды, температуру, содержание соли. Проверяю наличие в воде ДНК — вдруг завелась какая-нибудь неизвестная нам рыба.

— Значит, вы наблюдатель. Не практик. Хм, не совсем понятное занятие, когда основная задача — обеспечивать людей пропитанием.

Хоппер лишь пожала плечами. Она не испытывала ни малейшего желания рассказывать этой женщине про свою работу больше необходимого.

Уорик продолжала:

— Но, полагаю, все это воздействует и на сушу, так ведь? Течения и так далее?

— Может, скажете, в чем дело? Навряд ли вы забрались в такую даль выведать, довольна ли я своим местом.

Женщина вскинула руки в насмешливом молитвенном жесте.

— Ах, простите. Мы понимаем, насколько вы заняты. Вы учились в Оксфорде, не так ли?

Хоппер невольно сжалась. Так и есть. Они явились из-за письма.

— Да. Правда, много лет назад.

— И знали Эдварда Торна, верно?

— Я… Да, знала. — Уорик замолчала, ожидая продолжения. — Не очень близко. Я училась у него около года.

— А он говорил, вы вроде как дружили.

— Он же был преподавателем! Я не назвала бы наши отношения даже товарищескими, — вот она, первая ложь. Во всяком случае, с ее стороны.

— Что ж, боюсь, у меня плохие новости. Он серьезно болен и в данный момент находится в больнице. Мы навестили его, чтобы узнать, можем ли хоть чем-то помочь, и он попросил поговорить с вами. И вот мы здесь и спрашиваем вас, не желаете ли вы с ним повидаться. Естественно, потраченные вами дни не буду вычтены из вашего ежегодного отпуска.

— И на это вы изводите авиационное топливо?

Теперь, окончательно овладев собой, Хоппер ощутила гнев: на Торна, впутавшего ее в это, на двух чужаков, вторгшихся в ее новую жизнь и пытающихся утащить назад в Лондон.

— Многие годы он был одним из важнейших для нашей страны людей, доктор Хоппер. И мы не можем отказать ему в одолжении, когда он при смерти, — объяснение попахивало скверно — враньем. Звучало правдоподобно, но не более. — В конце концов, британское правительство все еще в состоянии поднять в воздух вертолет. Кое-как, правда, — Уорик рассмеялась собственной остроте. Ее коллега даже не улыбнулся.

В прошлом году у них не нашлось резервного вертолета, вспомнила Хоппер, когда тот паренек, Дракс, потерял ступню во время несчастного случая на погрузочной площадке. В ответ на радиозапрос на эвакуацию раненого на Большую землю пришли лишь извинения. Состояние Дракса все ухудшалось. Дело кончилось тем, что Донахи сделал ему смертельную инъекцию. Тело бедолаги завернули в кусок дешевого полиэтилена и выбросили за борт.

А Уорик все говорила:

— Не сомневаюсь, наше внезапное прибытие представляется вам излишне драматичным, однако состояние доктора Торна таково, что дело не терпит отлагательств. Это крайне важно для нас.

— Я и не знала, что Торн восстановил свою репутацию, — отозвалась Хоппер. — Когда я встречалась с ним в последний раз, его увольняли из Оксфорда как излишнюю обузу. А там, кстати, он оказался после того, как его выгнал премьер-министр.

Уорик проигнорировала ее тираду и лишь чуточку повысила голос:

— Кроме того, вы не воспользовались положенным вам отпуском. Не вернулись в Лондон на последнем корабле.

— Меня не особо-то и тянет возвращаться.

Так они еще и проверили статистику отпусков в ее личном досье!

— А между тем не помешало бы. Страна не стоит на месте, — снова выстрел улыбкой.

— Что же вы не позвонили сперва?

— Видите ли, мисс Хоппер…

— Доктор.

— Прошу прощения, доктор Хоппер. Доктор Торн изъявил желание повидаться с вами прошлым вечером, и мы решили отправиться за вами незамедлительно. Силы быстро его покидают.

Мужчина, Блейк, не сводил глаз с Хоппер с тех самых пор, как она села за стол. Пока Уорик говорила, лицо его подергивалось от тика.

— У меня здесь очень много дел. Как мне казалось, наша работа поддерживается правительством.

— Конечно, поддерживается. Но доктор Торн крайне заинтересован во встрече с вами, — пожала плечами Уорик. — Многие сочли бы это за честь.

— Только не я. — Хоппер успела заметить удивление женщины, хотя та и постаралась это скрыть. — Обязанности не позволяют мне навестить его, да и, честно говоря, я не совсем понимаю, зачем ему вообще понадобилось видеться со мной. Лично мне представляется сомнительным, что я имею какое-то значение в его жизни.

Уорик снова пожала плечами.

— Принуждать вас поехать с нами мы, конечно же, не вправе.

— Именно. Уж кто-кто, а он поймет, что на первом месте всегда работа, — Элен поднялась на ноги.