Уйти красиво (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна
Несмотря на довольно ранний час, во дворе находилось немало людей. Клиентов от провожающих отличить удавалось не всегда — и те, и другие были смертельно бледны и заметно нервничали.
Одних провожали родственники — обнимали, пожимали руки, целовали, торопились сказать напоследок все самое главное, самое важное. Другие стояли молча, глядя друг на друга, словно стараясь наглядеться на прощанье. Были и такие, что приходили одни. Но и они медлили, нерешительно топтались у крыльца, затравленно оглядывались вокруг, нервно курили.
Не хочу даже вспоминать, как мы прощались с Павлом Семеновичем. Как отчаянно вцепилась в него Астра. Как Игорь буквально разжимал ее пальцы, а потом силком разворачивал ее и уводил со двора, потому что она словно окаменела и не отводила взгляда от железной двери, давно захлопнувшейся за вошедшим внутрь отцом…
Неделя прошла как в тумане. А потом опять позвонил тот урод. Как мы и боялись, потребовал еще больше денег.
Тем вечером ребята собрали нас всех в зале. Игорь встал перед нами и серьезно заявил:
— Только попробуйте кто-нибудь еще сдаться утилизации. Все равно деньгами от него не откупишься — он так и будет их тянуть. Проблему придется решать по-другому. Так что давайте без глупостей, ладно?
А потом Игорь оставил меня с Саньком и дядей Колей и рассказал нам свой план. Незатейливый, но действенный.
— Слушайте, — жалобно протянул ассистент, — мы очень, просто очень задерживаем рекламу. Второй блок пропускаем.
— Да? — рассеянно ответил режиссер, не отрываясь от экрана.
— Рекламу, говорю, задерживаем, — повторил ассистент. На всякий случай — погромче. — Влетит нам от спонсоров, разве нет? И от руководства телеканала.
— Да… — отозвался режиссер.
— Сергей Анатольевич! — буквально взмолился ассистент.
Тот недовольно отвернулся.
— Как рейтинги? — спросил он.
— Смотрите сами. Зашкаливают.
Режиссер покачал головой, глядя на проекцию экрана.
— Ладно.
— Но… — попытался было возразить ассистент.
— Слушай, — прервал его режиссер, — деньги деньгами, но они никуда от нас не денутся. Не сегодня, так завтра. А вот такие рейтинги когда еще у нас будут!
Посмотрел на несчастное лицо ассистента. Да, молодой еще, неопытный. Все старается делать по инструкции. Не понимает, что на телевидении ничего нельзя запланировать заранее, что здесь все меняется каждую секунду. Что это — как серфинг. Чтобы оставаться на гребне волны, нужно быть гибче, уметь быстро реагировать, действовать по ситуации, не бояться отойти от знакомой схемы. Ну ничего — как раз сейчас начнет учиться.
— Запускай. Но чтоб не дольше минуты.
…В глубине души я почему-то не верил, что вообще кто-то откликнется. Наверное, просто давно привык к абсолютному человеческому равнодушию и думал, что вот и сейчас никто и не вспомнит, как помогали им ребята.
Я ошибся. Они пришли. Почти все.
Так что воплотить наш план в жизнь оказалось легче легкого. Не скажу, что я горжусь тем, что мы сделали, но и не раскаиваюсь ничуть. Этот гад ничего другого и не заслуживал.
…Постепенно жизнь стала налаживаться. Только вот Астра казалась бледной тенью. Она словно погрузилась в себя и погасла; от ее энергии и внутренней силы не осталось и следа.
Поток людей, приходивших к нам в дом выразить соболезнования, не иссякал несколько дней. Астра механически кивала в ответ на теплые слова, но, кажется, не очень-то вслушивалась. Мы отчаянно надеялись, что сочувствие отогреет ее, старались развлекать ее как могли — каждый по-своему. Правда, ни у кого не выходило это лучше, чем у Игоря.
Он вообще старался не отходить от нее ни на шаг. Взял на работе отпуск за свой счет. А потом, когда тот подошел к концу, попросил, чтобы кто-то из нас все время находился рядом с Астрой, не оставлял ее одну.
Мне доставалась утренняя смена — я как раз возвращался тогда, когда Астра собиралась на работу. Она уходила позже других — ее контора открывалась в десять. Мы пили с ней чай, и я без умолку болтал обо всем на свете. Когда видел, что настроение у Астры вроде бы получше, пытался ее разговорить.
Поначалу выходило у меня не очень. Она или молча кивала, или односложно отвечала на мои вопросы. И только об Игоре говорила охотно и подолгу. В такие моменты она отвлекалась, забывала о случившемся; голос звучал нежно, а в глазах словно появлялось сияние.
В такие минуты я смотрел на нее и думал о том, как сильно повезло Игорю…
Как-то раз я спросил ее, почему они до сих пор не завели ребенка. Астра надолго замолчала, и я уже успел проклясть свой поганый язык. Подумал, а вдруг у них не может быть детей, а я, дурак, своим вопросом только лишний раз разбередил ее. И без того ей плохо.
Но она, помолчав, все-таки рассказала мне. И причина оказалась куда хуже, чем я предположил.
Когда Астре было лет десять, утилизация прознала про связь ее матери с отцом. Его, впрочем, они тогда не нашли, зато мать за связь с нелегалом приговорили к сокращению срока жизни.
— Понимаешь, Никит, я сама решила не рожать ребенка. Ну представь себе — выпадет ему пусть даже пятьдесят пять лет. Минус тридцать — и остается всего ничего. Пожить не успеет. Игорь, конечно, согласился. У него, правда, срок жизни нормальный, да только вот отцов в расчет не берут, сам знаешь. А теперь, — Астра болезненно скривилась и грустно вздохнула, — объявили амнистию нерожденному третьему поколению. То есть роди я ребенка сейчас, государство закрыло бы глаза на "преступление" бабушки и не стало бы отнимать у него полжизни. Да только мне до срока осталось одиннадцать лет.
Астра снова замолчала, и в глазах у нее появилась такая пронзительная тоска, что мне стало не по себе. Лоб ее прорезала глубокая вертикальная морщина, и я, внимательно глядя на нее, вдруг впервые осознал, что она — старше, чем мне всегда казалось. Наверное, на самом деле ей было где-то тридцать.
Я молча смотрел на нее и ждал, не скажет ли она еще чего. И через несколько минут она заговорила — тихо, едва слышно:
— Я знаю, некоторые решаются на такой шаг — надеются, что вдруг упадут цены, и они смогут когда-нибудь прикупить себе несколько лишних лет. Всерьез рассчитывают на Джек-Пот Лотереи Жизни. На счастливый случай. Но сам понимаешь — шанс мизерный. Настолько нереальный, что выпади он, это было бы подобно чуду. А всерьез ждать чуда и рассчитывать не него — бессмысленно. С такими, как мы, чудес не случается — нам все в жизни приходится зарабатывать тяжелым трудом, вырывать каждую кроху из жадных рук судьбы. Она не расщедрится на то, чтобы подарить мне восемь лет. Игорь предлагал отдать свои, но ты же знаешь, что передачу лет будущим матерям за счет отцов детей запретили. И подвергать своего ребенка такому риску тоже не могу. Ведь я обреку его на страшную жизнь. Понимаешь?
Конечно, я понимал — мне ли не понять! Да и Астра куда лучше других представляла, какая жизнь ждет ее ребенка, решись она родить… Никому не пожелаю участи нелегала.
…Время и правда лучший доктор. Через пару месяцев Астра отошла. Начала улыбаться и радоваться, интересоваться происходящим вокруг, утешать и советовать, поддерживать и ободрять. Снова стала самой собой. Мы не могли этому нарадоваться.
Наконец-то расслабился Игорь. Он жутко переживал за Астру, ходил нахмуренный, озабоченный. Лицо осунулось, в глазах — беспокойство. Был он в те дни как закрученная пружина, но как Астра стала оживать, потихоньку начало отпускать и его.
Вроде бы жизнь входила в нормальную колею.
Но тревога, поселившись в нашем доме еще после первого злополучного звонка, так никуда и не делась. Она витала в воздухе; мы ею дышали и заражались все больше. Стук в дверь заставлял нас вздрагивать. Мы стали настороженно относиться к посторонним людям, приходящим к нам в дом. Волновались, если кто-то из нас задерживался.
Напряжение нагнеталось; стали сдавать нервы. Ожидание новой беды темным призраком витало по дому.
