Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Когда произошла авария, почти все, что взрыв выбросил из реактора, осталось внутри периметра, перекрытого куполом. Его завязали на Источники, мощные неисчерпаемые месторождения магической энергии. После взрыва они погасли, за ними следом должна была исчезнуть и защита, но за считанные десятки минут, остававшиеся у магов на станции, они успели найти какие-то другие резервы. По рисунку и из логики событий Димитри предположил, что часть этого резерва предоставили магам люди, бывшие рядом с ними. Причем, похоже, они сделали это осознанно и добровольно. Если бы не их общий выбор, радиация накрыла бы и окрестности станции, и весь Финский залив, и сердце края, Санкт-Петербург, и Зеленогорск. Могли пострадать Приморск и Усть-Луга.

   Позже на первичный слой защиты досточтимые, поспешившие к месту гибели своих коллег, наложили еще не один слой заклятий, и сейчас внешний купол виделся князю многослойным переплетением цветных нитей, произвольно меняющих свое положение, истончающихся, рвущихся и появляющихся вновь. Внутри было ничуть не лучше: прямо в воздухе плавали обрывки и ошметки того, из чего и сплеталась магическая защита. Досточтимым Академии, занятым работами вокруг ЛАЭС, можно было бы посочувствовать, если бы они не разгребали последствия ошибки своих коллег. Слова магов Академии про общие дело и горе звучали очень красиво, но Димитри знал, насколько неохотно его люди соглашались помогать досточтимым, несмотря на возможность получить хорошую и интересную практику. Причины такого отношения его людей к досточтимым князю тоже были хорошо известны. И то, что Димитри пришел в край легатом, давало им возможность в марте отказывать магам Академии с легким сердцем. Мол, вот будет следующий наместник, его и попросите, а мы тут временно и у нас другая задача.

   Теперь эта головная боль и все хлопоты, связанные с обеспечением безопасности своих и местных, оказалась частью длинного списка задач князя. Своего решения относительно обслуживания купола он не изменил и подтвердил достопочтенному, что обеспечением безопасности в зоне бедствия должны заниматься маги Академии. Но все равно он снова и снова пересматривал оцифрованные видеозаписи ядерных взрывов и размышлял, перебирая варианты возможного развития событий в тот осенний день на станции, все еще длящийся для оставшихся под куполом. Он пытался найти вариант решения проблемы, отложенной ценой их жизней, и не находил его.

03 Дни одинокой луны

   Первое лето у наместника и у его первого заместителя получилось сумбурным и скомканным: слишком много дел требовали пристального внимания обоих. Да и летом оно было лишь по названию: после жаркого мая все три светлых месяца сааланцы кутались в плащи и снимали свои национальные перчатки только в помещении. Димитри уже почти привык спать на конфиденциях и в самолете, Дейвин с утра до ночи инструктировал недомагов, присланных в помощь местным специалистам. Юноши и девушки, еще не получившие колец, ездили по краю с биологами и собирали образцы тканей и следов фауны, заодно обеспечивая безопасность участников. И, конечно, публиковали свои подвиги в социальных сетях, быстро осваивая местные технологии и привыкая к тому, что для жителей края все чудеса гостей из-за звезд так же обыденны, как смартфон или летательный аппарат. Их земные партнеры, видя перед собой очередного безусого юнца или девицу, которой место за партой или дома за уроками, каждый раз злились на беспечность администрации, приславшей в зону катастрофы еще одну деточку. И не стеснялись высказывать свои чувства. Но твердя правила техники безопасности, все-таки работали, постепенно смиряясь с мыслью, что у саалан грамотным техническим специалистом может быть и подросток. Князь только вздыхал, удивляясь предвзятости местных, и напоминал себе, что они, несмотря на свою косность, уже привыкли сперва к присутствию саалан в крае, потом к "чужим технологиям", вере и обычаю, и наконец, притерпелись даже к последствиям аварии. Значит, привыкнут и уважать недомагов, несмотря на их юный возраст. Пока важнее было то, что местные не видели в прибывших врагов и причиной внезапного доверия оказалось именно предвзятое отношение к детям, свойственное всему Новому миру.

   Кроме общей для людей Земли косности и предвзятости, у жителей края были и другие недостатки. Порой Димитри казалось, что местные шевелятся только когда на них пристально смотрят. Единственное, что они в этом году сделали на редкость быстро и дружно, - эвакуировали людей, остававшихся в районах вокруг станции. Теперь уже из-за оборотней. Обо всем остальном приходилось напоминать, и не по разу. На одной из встреч в Европе партнер по переговорам, швейцарец, сказал ему, что это общая черта всех славян. Князь не показал удивления, но оно было большим и неприятным: обвиняя саалан в высокомерии к жителям края, европейцы вели себя точно так же высокомерно чуть не с большей частью мира - и не видели в этом проблемы.

   Кончилась зима, почти прошла весна, европейские чиновники и аристократы занялись важными делами - точнее, ушли на каникулы под видом деловых поездок, - и наместник уделил внимания повседневным заботам пострадавшей столицы края. Каждый новый день откусывал еще чуть-чуть ночи, все предсказатели погоды - и местные, и мелкомаги Димитри - перестали грозиться снегом, и князь еще раз спросил городскую администрацию, что с водопроводом. До следующей зимы оставалось два десятка недель, не больше. А колодцы тут встречались только в деревнях, и то не всюду. Горожане привыкли, что вода сама приходит в дом, настолько чистая, что ее можно пить без обработки, и значит, водопровод был им необходим. Но в середине мая оборотня застрелили уже в черте города, и перед смертью он успел искусать сантехника, проверявшего в подвале трубы. И задача вернуть воду в город из сложной начала превращаться в почти нереальную. Без вооруженного сопровождения идти в подвалы городских многоэтажек работяги отказывались наотрез, а стражи порядка тоже не мечтали быть сожранными или понадкусанными фауной. Требовалось что-то сделать, чтобы город не опустел совсем.

   Дейвин ехал с донором из Приозерска в Санкт-Петербург на его машине. Он уже не первый раз был за рулем - просто накатывал часы перед сдачей экзамена на права - и чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы в пути говорить на довольно нервную тему. Евгений спросил, почему при всей свободе нравов саалан Дейвин предпочитает одиночество и ничего не делает, чтобы приобрести других близких друзей или подруг. Может быть, он задал вопрос не в тех формулировках, а может, Дейвин не так понял его слова, но он ответил не совсем о том, о чем был вопрос.

   - Женька, со своими мне ничего не светит, пока я рядом с князем. На меня просто никто не посмотрит там, где есть он.

   Ревский улыбнулся:

   - Дэн, хватит себя заживо хоронить... Ой, прости. Я хотел сказать, что это правится в два счета.

   - Да я-то прощу, тем более в приватном разговоре, - неодобрительно произнес граф. - Женька, я тебе не первый раз говорю, что для наших такие шутки - уже некромантия, а это серьезное обвинение. Поэтому впредь, пожалуйста, выбирай другие сравнения. Но давай вернемся к теме. Мне кажется, пользоваться иллюзиями, чтобы привлечь женщину, неблагородно.

   - А это смотря какие иллюзии, - в голосе донора послышалось что-то вроде усмешки. - Я тебе покажу пару фокусов из местного набора, и хотя иллюзиями в твоем понимании их не назовешь, работают они не хуже.

   - Ты правда надеешься этим что-нибудь изменить? - Дейвин перестроился в правый ряд. - Давай остановимся, я хочу договорить, глядя на тебя, а не на дорогу.

   - Дэн, это моя работа, в конце концов, - чуть удивленно отозвался Ревский. - Не надеюсь, а знаю, что изменю. Но не понимаю, как, прокопавшись в моем сознании несколько часов, ты ухитрился это игнорировать. Вот тут прижмись и останавливайся.