Дорога из пепла и стекла (СИ) - Белецкая Екатерина
— Ты проверь, чтобы всё по закону было, а потом поделюсь, — отозвалась Лийга. — Вдруг я что не то в сбор сунула? Делай сперва работу, потом делиться буду.
— И то верно, — кивнул охранник. Выпустил из бокса биощуп, тоже зеленого цвета, который змейкой обернулся вокруг его руки, и пошел к тележке.
— Итта, Скиа, отойдите, — приказал Рифат.
Скрипач и Ит поспешно отступили от тележки, причем Ит едва удержался на ногах, запнувшись о подол скиба. Скрипач вовремя сумел подхватить его под правый локоть, и помог сделать шаг назад.
— Кто это с тобой, Рифат? — спросил охранник, запуская биощуп в первый попавшийся кулёк.
— Халвквины моей свояченицы, — ответила вместо Рифата Лийга. — У нас живут теперь.
— Чего это у вас, почему так решили? — охранник поймал биощуп за хвостик, подхватил, и бросил в анализатор.
— Мать умерла, я забрал, — коротко ответил Рифат. — Они калеченые, одни бы не выжили в горах.
— В горааах… — протянул охранник. — Ясно. Молодые?
— Девятнадцать и двадцать лет, — ответил Рифат. — Молодые совсем, да.
— Продаться не желают? — охранник вывел визуал, удовлетворенно кивнул, и повернулся к Рифату.
— Ты слепой? — спросил Рифат. — Одна, считай, без руки, вторая без ноги. Да и там… — он сделал паузу, — всё передавило.
— Чего? — не понял охранник. — Как это передавило?
— Они в горах жили, с матерью, отсюда пешком восемь дней идти надо. К северу, по границе, — объяснил Рифат. — В том году под камнепад попали, Итте ноги поломало, Скиа её тащила, ей размозжило руку левую. Скиа, подвинь кафтан, чтобы он видел. Итта, юбку до колена подними, я разрешаю. Не стесняйся, говорю, я разрешаю! — прикрикнул он. — Видишь? Мать их выходила, но надорвалась, слегла, и всё. Уже не встала. Они Лийге весть послали… Окмон, я знаю, что запрещено, но когда так, что им делать было? Я пошел за ними, четыре месяца назад, зимой. Одиннадцать дней шли обратно, Итта на одной ноге плохо ходит. У них ещё того, — Рифат понизил голос до шепота, — с лицами беда совсем, они водяные. Обе. Слыхал про такое?
— Это когда рожа, как палкой по ней съездили? — уточнил охранник. — Генетическое что-то, да?
— Да, генетическое, — подтвердил Рифат. — Наследственное. Там после катастрофы полсемьи водяными рождались. Подцепили, видать, мутацию, а лечить некому. Они последние такие, больше и семьи-то никакой не осталось.
— И чего теперь, на себя будешь писать? В базе есть они? — охранник повернулся к Скрипачу.
— В базе есть, — кивнул Рифат. — Но ты это, не трогай их. Они по зароку, до следующей зимы их чужой трогать не может. Мать похоронили. Нельзя.
— А мне пускать без проверки нельзя, — сварливо ответил охранник. — Я же не сам дотронусь, я щупом.
«Если у них есть нормальные анализаторы, нам хана, — подумал Ит с ужасом. — На кой хрен биощуп, когда можно это всё сделать просто по следу в воздухе? Мы тут стоим и дышим, а он за каким-то чертом хочет проверять нас щупом…»
Додумать он не успел, потому что Лийга в этот момент решила, что пришло время её личного бенефиса.
— Окмон! — Лийга вышла вперед, и встала между охранником, и Итом со Скрипачом. — Ты разучился понимать, чего тебе говорят? Или позабыл слова «нельзя» и «зарок»? Для тебя данное обещание больше ничего не значит? Или ты решил, что если тебя поставили на ворота, то ты теперь имеешь право вообще на всё? Ты ещё их маски заставь снять! А что? Сперва щупом в руку, потом маски, потом раздеться заставишь, чтобы увечья посмотреть⁈
— Успокойся, а? — охранник, ошеломленный её напором, отшатнулся. — Ненормальная… Хорошо, хорошо, не трону, но как пускать, если нельзя без проверки?
— На слово мне поверь, — сердито ответила Лийга. — Это моей двоюродной сестры халвквины, я их детьми знала. Будет тебе база завтра, что, задним числом не внесешь?
— Правда, Окмон, давай я завтра тебе всё передам, — миролюбиво сказал Рифат. — Зачем ты их пугаешь? Они мужчин-то кроме меня, считай, и не видели, как старший отец умер. С детства с матерью только жили. Завтра возьму сам всё, что надо, подтверждение сделаю, и передам тебе. Не мучай их лишнего, им и так трудно пришлось.
— Ай, ладно, — сдался охранник. — Но ты, Лийга, обещала…
— Сейчас поделюсь, — Лийга подмигнула, глаза в прорезях маски озорно сверкнули. — Тебе чего? Для укрепления уз понятно, может, еще что хочешь?
— А что у тебя там? — охранник подошел к ней, платформа подплыла за ним следом.
— Давай я тебе похмельного дам, и для веселья, — предложил Лийга.
— Лучше для тонуса, — попросил охранник. — Надоело химию всякую есть, натуральное полезнее.
— Вот и договорились, — Лийга полезла куда-то в кульки. — Следилку выключил, или как?
— Уже давно выключил, — хмыкнул охранник. — Ещё не хватало мне, чтобы кто-то увидел, как мы тут ругаемся.
* * *Народу в городке, кажется, было немного — они прошли по относительно широкой улице, потом свернули направо, в проулок между домами. Хорошими, добротными домами-связками, характерными для рауф этой культуры. Меньшая часть дома — мужская, с комнатами для халвквин, затем общий вход, и вторая половина дома, побольше, для женщин и детей. Дома были сплошь каменные, одноэтажные, с высокими фундаментами, и все — с небольшими окнами, на которых, кажется, стояла какая-то дополнительная защита. Переулок был совершенно пуст, а вот раньше, на большой улице, они встретили несколько женщин, и компанию халвквин. Вечер уже, объясняла Лийга. Народу никого, все по домам сидят. Сезон ещё не начался, местные по вечерам редко на улицу выходят, поэтому сейчас дойдем до гостиницы, и…
— Рыжий, мне плохо, — еле слышно произнес Ит. До проулка он еще как-то добрёл, но понял, что сил больше нет совсем. Подвязанная нога, бесполезный груз, стала совершенно неподъемной, руки дрожали, в глазах темнело. Он прислонился к ближайшей стене, и почувствовал, что сползает по этой стене вниз, потому что стоять больше не может.
— Рифат! — позвал Скрипач, пытаясь одной рукой удержать как-то Ита. — Лийга, Рифат, подождите!..
Подбежавший Рифат успел перехватить падающего Ита, и кое-как усадил на тележку. Поспешно отстегнул маску, вгляделся.
— Лийга, дай попить, — распорядился он. — Так и знал, что этим кончится… Вот что. Сидите тут втроем, я скоро приду. Итта, не теряй сознание, — попросил он. Именно попросил. — Потерпи. Надо немного совсем потерпеть, хорошо? Потерпишь?
— Ладно… — с трудом ответил Ит. — Попробую…
— Лийга, если кто полезет, камнем по балде сразу бей, — строго сказал Рифат. — Камней тут достаточно.
— Делать мне больше нечего. Иди быстрее, — сердито сказала в ответ Лийга. Она присела на корточки рядом с Итом, и отодвинула подол юбки скиба. — Смотри, как нога отекла! Рифат, давай, говорю, ему лечь надо, срочно.
— Не «ему», а «ей», — строго произнес Рифат.
— Ой, да пошел ты!
* * *Помещение, которое Лийга назвала гостиницей, выглядело странно: низкое, темное здание, отдельные входы в узкие модульные помещения. В модуле — четыре самые простые кровати, маленький стол у дальней стены, и, о счастье, свои удобства, тоже, впрочем, более чем скромные. И гостиница снаружи, и модуль изнутри выглядели бедно, но этот момент вскоре объяснился. Здесь сезонные работники жилье снимают, объяснила Лийга, когда они поспешно заводили Ита внутрь, в сезон приезжают работать, и снимают. Видишь, кровати длинные? В этой гостинице мужчины обычно живут, ночуют здесь, когда не работают. Но нам сдали, потому что сейчас нет никого, работники пока по домам. Дешево сдали, за полцены.
Иту было действительно плохо, тридцатикилометровый поход для него оказался слишком большим усилием. Травмированная правая нога отекла так, что полоски ткани, которыми её фиксировали, до крови врезались в кожу. Левая нога оказалась сбита, на руках и подмышками — водяные волдыри, стёр костылями. Но это всё еще было ничего, поправимо. Скрипача всерьез напугало то, что началась брадикардия, пульс упал до пятидесяти, да и дышал Ит с трудом.
