Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

— И цех номер двадцать находится в очень удобном положении. Прямо в географическом центре предприятия, — продолжал Коломин. — Через него проходят многие потоки со всего ЗИЛа.

— Да, вы правы. Если у ребят в научном центре чего-то не выходит, им не обязательно возвращать аэрокар на линию. Всё на тягаче прилетает прямо сюда, — подтвердил Михаил. — То же самое с браком из остальных цехов. Если вдруг специалистами замечается что-то не по их профилю — усталость металла в подвеске или аномалии в работе бортового прибора — «зилок» также перегоняется сюда. Здесь собраны мастера на все руки, которые способны разобраться во всём.

— Сборная солянка?

— Не совсем. Специализации чётко разделены, и каждый присматривает за своей зоной ответственности.

В огромном двадцатом цехе вовсю кипела работа. Пахло сваркой, химией и металлом. Поворачивались краны. Полз, как уж, заполненный конвейер. Над ним трудились автоматические роботы. Летали ремонтные дроны. Внутри станков непрерывно двигались различные элементы. Аэрокары различной степени собранности и разобранности занимали добрую треть помещения. Свет слабо пробивался сквозь слегка запылённые оконца, и людям здесь приходилось больше довольствоваться искусственным освещением. Многие рабочие постоянно сновали между машинами, станками, приборами, агрегатами, аэромобилями, роботами, конвейерами и прочим оборудованием. Остальные трудились почти неподвижно, при необходимости окликая своих коллег. Одни располагались на уровне земли, вторые — в искусственных бетонных желобах под внутренностями ЗИЛов, третьи — над потолком в люльках и кабинах. Под толстыми стальными балками закреплялись видеокамеры, системы вентиляции и предотвращения чрезвычайных происшествий.

— Здесь сложно кого-то незаметно убить. А тем более — подготовить столь изощрённое убийство, — прищурился Ярослав, внимательно осматривая цех.

— Желаете переговорить с кем-нибудь из бригады Долгопятова? — поинтересовался Шахматов.

— Мои коллеги всех уже успели опросить. Разве что к бригадиру на пару слов, — попросил Коломин.

Они прошлись по центральному проходу меж конвейером и одинокими кабинами «сто тридцатых» ЗИЛов, с которых сняли двери, капоты, фары, колёса и ветровые стёкла. Как черви, торчали из чрев аэрокаров провода различной толщины. Грузовики теперь выглядели какими-то несчастными, обворованными и одинокими, словно были людьми.

— Пал Палыч, что-то мутное с мартовской лихачкой. Пропускает на холостых. Яйцеголовые пробовали и «аш-восемь» на три, и дополнительные конды, но вообще голяк, — на рабочем жаргоне крикнул молодой рабочий безбородому старику.

— Пусть пригоняют лихачку и сажают нам в клешню. Николаич с ребятами займётся, — разрешил Пал Палыч. — Гонщикам отпускать такую машинку ни в коем нельзя. Сгорят к етиной фене.

Пожилой рабочий заметил военизированную охрану и человека в штатском, которого она сопровождала.

— Павел Павлович, приносим извинения, что отвлекаем от работы, — сказал Шахматов. — Это капитан Коломин, следователь из МВД. Насчёт Долгопятова.

— А-а, опять насчёт Петрухи, — заметно опечалился Пал Палыч. — Хороший он малый был, товарищ следователь. Как к сыну я относился. Рукастый. Непьющий. Любил грузовики всем сердцем. Но больше любил семью. Двое детишек у него осталось. Брака и калибровки у нас всегда достаточно, можно брать дополнительные заявки, руководство поощряет, только не в ущерб работнику. Ну Петруха и брал постоянно, чтоб детишек прокормить, трудяга. В утилизации ещё подрабатывал на треть ставки. А жена у него школьной медсестрой работает — вот как ей теперь двоих ребят на одну ставку прокормить? Мы с мужиками посоветовались, собрали, грубо говоря, десятину по всему цеху им на первое время. Дальше им как, не знаю… Разыщите ублюдка, товарищ следователь?

— Разыщу, — кивнул Коломин. — Скажите, товарищ бригадир, были ли у Долгопятова конфликты с кем-нибудь внутри или вне коллектива? Может, в последние дни жизни он пребывал в плохом настроении, впадал в депрессию? Возможно, что-нибудь вспомнилось после опроса моего предыдущего коллеги?

— Нет, в поведении Петрухи всё было, как обычно, никаких видимых изменений. Странно он себя не вёл, был полон энергии, — помотал головой Пал Палыч. Внезапно припомнил: — Разве… Разве что на дополнительных стал ещё чаще задерживаться, особенно на ночных.

— На ночной заявке его и убили? — уточнил Ярослав.

— Да, в перегонном блоке, — подтвердил бригадир. — Между нашим цехом, утилизацией и научно-исследовательским центром.

— Что ж, тогда идём туда. — Коломин посмотрел на Шахматова.

— Благодарим за содействие, Павел Павлович, — старший сержант учтиво кивнул старику.

Они дошли до конца цеха и по железной лестнице двинулись к переходу. Перегонный блок представлял из себя достаточно широкое, но длинное здание с переменной высотой. Асфальтированная горка из бетона убегала вниз под углом в десять градусов, равномерно дополняясь ровными участками для экстренной стоянки сбоку. Можно было отвезти ЗИЛ самостоятельно в цех калибровки, также представлялась возможность переместить неработающий аэрокар на специальном лифте-платформе. По бокам и на потолке висели многочисленные крюки, небольшие краны, включая магнитные. На стенах перегонного блока прикреплялось по аэрокарному и пешеходному светофору: они обеспечивали безопасность движения в замкнутом пространстве. Сейчас горел зелёный свет для людей, перегон пустовал и не занимался никакими «зилками».

— Процесс транспортировки через переход требует серьёзных навыков и ответственности, — приметил Ярослав. — Наверняка нужно получать дополнительный сертификат, чтобы управлять краном, таща груз по наклонной плоскости.

— Наши сотрудники — лучшие умельцы, и справляются со всем, — похвастался Шахматов. — Товарищ капитан, убийство случилось в самом низу. Предлагаю воспользоваться пешеходным подъёмником.

––—––

Вспышка.

Тот же переход между корпусами, поздний вечер. Внизу и верху спуска стоят новенькие, сверкающие краской ЗИЛ-130Л без кузовов. Их кабины раскрашены в белые, голубые, зелёные, бело-голубые или бело-зелёные цвета. Стёкла магически блестят и отражают полную оранжевую луну, на которой, словно рытвины, застыли кратеры.

— Спасибо, я воспользуюсь пешеходным подъёмником, — улыбнувшись, механик Пётр Долгопятов попрощался с коллегой. — Меня не жди.

Долгопятов перекинул грязное полотенце через плечо и ткнул на кнопку лифта. Стальная платформа приехала, приветственно взвизгнув. Мужчина встал на подъёмник, закрыл за собой дверцу, нажал на кнопку «вниз». Мощные лампы освещали его одинокий путь, отбрасывая обычные тени. Лифт едва легонько скрежетал. Достигнув конечной точки, механик вышел и, было, собрался повернуть и продолжить свой путь. Никого нет, никакого случайного прохожего: заводу-гиганту тоже нужен сон.

Внезапно подлый удар прилетает мужчине прямо в лицо из-за стены. От неожиданности Долгопятов падает на холодный жёсткий пол, даже не успев вскрикнуть. Нападавший ударяет его головой об асфальт, но умеренно, несмертельно. Не тот ли это человек из странного видения Ярослава? Рост ниже среднего, поджарое телосложение с «высушенными», будто металлическими тросами, мускулами, отличные берцовые сапоги, камуфляжные штаны, тёмно-серая куртка оперативника, татуировки на видимых частях тела. Голова и лицо скрыты плотно сидящим капюшоном. Преступник спокойно берёт совсем не лёгкого Долгопятова, кладёт себе на плечи и бережно несёт к кронштейну, расположенному у стены, противоположной началу спуска.

Красный тряпочник рвёт полотенце Долгопятова, одной частью плотно затыкает рот мужчине, другую — обматывает вокруг рта и головы и туго завязывает, чтобы механик не позвал на помощь. Гремя цепями, словно злобный призрак, убийца больно обвязывает ими свою жертву, а затем поднимает мужчину на метр и оставляет в висячем положении. Долгопятов достаточно быстро пришёл в сознание и стал испытывать очень нелёгкие телесные мучения.