Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - А идея твоя, - холодно улыбнулся князь. - Тебе и разбираться.

   Вейлин был, разумеется, не согласен и счел, что князь осторожен там, где не нужно, и слишком легкомыслен там, где следовало быть серьезнее. Конечно, он не поверил в обещание потребовать вызова дознавателя и решил, что это был такой аргумент в споре, не слишком честный, если вдуматься. Но решил, что в князе говорит усталость и беспокойство, и это пройдет, как проходило раньше. И с этим ушел снова в Мурманск, чтобы не мозолить глаза лишний раз и так раздраженному наместнику.

   Давайте признаемся себе - нашего города больше нет. И нет, он перестал быть не вчера. Его медленно убивали у нас на глазах, то глумливо смеясь нам в лицо, то не замечая нас, то стреляя в нас, когда мы пытались его защитить.

   Вчера стало окончательно понятно, что пытаться было ошибкой, don't try, just do было бы правильной политикой. Впрочем, еще не поздно. Да, мы уже ничего не защитим и ничего не вернем. Но ответить мы вправе. И пора этим правом воспользоваться.

   Мы имеем право поставить им в счет все, что они сделали. Пусть платят, уже пора. За каждую отнятую и сломанную жизнь, за каждый сожженный и разрушенный дом, за каждый камень наших улиц и набережных. За сгоревший Эрмитаж. За расстрелянный зубровник в Юкках. За "охоту на говорящую дичь" на Стрелке. За развалины на Фонтанке, которые еще весной были старейшим цирком Федерации.

   Мы пытались договариваться, мы пытались объяснять, мы пытались молчать. Не получилось. Хватит пытаться. Они заняли и обживают дворцы убитого города - пусть каждый камень стен угрожает им. Они хотели эту землю - пусть едят ее досыта, больше, чем смогут вместить.

   Мы все равно не выживем, и это случится прежде, чем они поймут, что творят. Они все равно не выживут, и это произойдет потому, что они не образумятся. Тут еще есть что разрушать, и если не обломать им руки, они доберутся и до оставшегося. После пьянки с фейерверком в филармонии, которую они устроили неделю назад, у города больше нет филармонии. Что на очереди, узнаем завтра.

   Лучшее, что мы можем сделать - это забрать их с собой, уходя, всех до одного, чтобы те, кто придет сюда после, могли без помех растить цветы на нашем пепле. Может, тогда мы и помиримся, а пока - хватит с ними разговаривать, пора затыкать им глотки. Той самой землей, которую они так хотели. Землей нашего убитого города.

   Манифест Убитого Города

   25 октября 2018 года

   Наместник, сидевший с книгой у камина, встал, когда Полина входила в комнату. Впечатляющий даже для саалан, его рост отчасти компенсировался удачным сложением, но заметив, насколько игрушечными рядом с ним выглядят обычные предметы типа книги, бокала или светильника, невозможно было не оторопеть хотя бы слегка. "Большой шкаф громко падает", - вспомнилась Полине фраза учителя времен ее юности. В груди шевельнулась тень улыбки. Этого хватило, чтобы подавить самые видимые признаки отторжения к хозяину кабинета. Совсем немного, но достаточно, чтобы быть вежливой без напряжения. Полина шагнула вперед от двери. Их светлость князь Кэл-Аларский, наместник Озерного края и прочая, и прочая, все еще стоял и ждал, пока она подойдет. Насколько Полина знала, у саалан не было подобной формы вежливости по отношению к женщинам. Они вообще куда меньше землян озадачивались идеями женской слабости, перевести же на их язык выражение "слабый пол" было и вовсе невозможно, оно не имело смысла.

   - Добрый вечер, Полина Юрьевна, - сказал он на чистом, без акцента, русском. - Присаживайтесь, пожалуйста. Вас хорошо устроили?

   - Добрый вечер, господин наместник. Жалоб и просьб у меня нет, - ответила она.

   - Хорошо, - кивнул он и повторил. - Присаживайтесь.

   "Непростой разговор", обещанный Айдишем, начался.

   Полина села в кресло, взяла предложенную чашку чая, и Димитри спросил:

   - Что вы знаете об Алисе Медунице?

   Выбор темы мог показаться странным, но другого повода для беседы князь найти не смог, а откладывать разговор не хотел. Город лихорадило третью неделю, Вейлин со своими подчиненными, сбиваясь с ног, работал "в полях", разыскивая таинственного некроманта, подзуживавшего горожан, и только в пятницу, закончив дело мистрис Бауэр, счел свой долг выполненным и ушел по порталу в Мурманск, к своим дальним поселкам и теплицам. Говорить теперь о политике вот так сразу было немыслимо, Димитри слишком хорошо представлял, как пойдет беседа и по каким причинам: приговоры другим таким же подписывал он, а разбираться в тонкостях отношений саалан между собой местные не обязывались. Для них единственным главой края, уполномоченным принимать решения, был именно Димитри да Гридах, князь Кэл-Аларский и прочая, и прочая. Так что оставалось только надеяться на случай с везением и начинать с того общего, что точно было между ним и Полиной Бауэр. Алиса Медуница и ее судьба. С этого он и начал. Ответный ход выдал в ней опытного фехтовальщика или придворного: сделав шаг навстречу, она перекрыла ему возможности для атаки. Чашку, кстати, Аугментина отставила на стол, не сделав ни глотка.

   - Алиса Медуница - девушка моего покойного товарища по работе в МЧС, хозяйка витрины на портале "Ключик от кладовой", активный участник Сопротивления. Барышня героической судьбы и человек многих талантов, - последнее она произнесла с еле заметной усмешкой.

   Димитри и не ждал удачи с первого вопроса. Он кивнул, взял со стола свой бокал, в котором вина было от силы десятая часть, а остальное составляли настои ддайгских трав, сделал глоток и продолжил:

   - Полина Юрьевна, не скрою, меня несколько озадачил бурный интерес к вашей судьбе со стороны Алисы. О вашем знакомстве я даже не подозревал до позавчерашнего дня. Скажите, что ее может связывать с вами? Почему вы ей дороги?

   - За другого человека говорить трудно, но я думаю, господин наместник, что остальные, кто чувствует так же, не имеют возможности донести вам свое мнение настолько прямо и доходчиво.

   Первая пробная атака. Отлично. Он скрыл улыбку и начал контратаку:

   - Отчего же, прошение о смягчении приговора написал даже мастер Айдиш, хотя в его положении поиск смягчающих обстоятельств для человека, обвиняющегося в некромантии, выглядит двусмысленно. Так что вашу значимость и ценность я хорошо представляю. Алиса сильно рисковала, когда пришла просить за вас, и отнюдь не из-за, - он позволил себе улыбнуться уголком губ, - мистической составляющей вашего дела. Однако она это сделала. Почему?

   Полина порадовалась тому, что отставила чашку. Он что, хотел от нее отчета в мотивациях и намерениях другого человека? Мило. Интересно, это культурная особенность или попытка давления? Она едва заметно пожала плечами.

   - Не знаю точно. Может быть, причиной были материалы в моем блоге. Может быть, интернет-портал, хоть как-то замещавший разваленные инфраструктуры услуг, сервисов и поставок. Может быть, то, что ко мне можно прийти с любой бедой и получить хотя бы первичную помощь... Ну, месяц назад еще можно было. Может быть, моя привычка называть вещи своими именами, когда меня об этих вещах спрашивают. Может быть, что-то еще. Я не знаю, что нужно было именно ей.

   Наместник едва заметно откинулся в кресле, отпил из своего бокала и покачал головой.

   - Я бы согласился с вами, если бы не имел уже возможности наблюдать ее позицию по этой теме. Она ни разу не попыталась не только спасти кого-либо, но даже просто поинтересоваться чьей-либо судьбой. Если человек гибнет или в опасности, это для нее остается между ним и тем, кто взял его жизнь. - Он посмотрел в свой напиток, пожал плечами и сделал глоток. - Личные отношения. В нашем случае - мои и ваши. Но она пришла просить за вас. Почему? Обычно она поступает примерно вот как.