Я живу в октябре (СИ) - Лыков Максим
Мы договорились встретиться в 11.00 у выхода из метро «Чистые пруды». Моё предложение встретить её у подъезда (мы же явно где-то рядом живём), Рита отклонила. В дороге я всё пытался найти её среди утренней толпы, что, конечно, было глупо – она могла приехать и на такси. 11 утра – прекрасное время для москвичей, для многих это нормальное начало рабочего дня, на что законно ворчат жаворонки-регионы.
План был продуман – сначала мы неспешно погуляем вдоль Чистых прудов, разговоры поразговариваем, попритираемся друг к дружке. Потом сядем в кафе и…хмм… в общем-то, займёмся тем же самым. Дальше я планировал предложить своей подруге кино или прокатиться на теплоходике. В резерве у меня были булгаковские места, но экскурсия по ним стартовала ближе к вечеру.
А ещё несколько дней я колебался по поводу букета. С одной стороны, девушки любят цветы, но с другой, что Маргарита будет делать с цветами? Держать весь день в руках?
К тому же, эта встреча не была настоящим свиданием, чтобы я там ни говорил Коршунову. Это была встреча двух потерявшихся во времени людей, которые пока даже не знают, есть ли у них общие интересы. Кроме того, свидания устраивают под вечер и всё такое.
Примерно такие мысли роились в моей голове, пока я прыгал по переходам метро, подбираясь к заветному месту. Не знаю, как это произошло, видимо, от волнения, но я решил, что мне нужны не Чистые пруды, а Патриаршие. Опомнился только на эскалаторе Маяковской. Пришлось бегом спускаться обратно и мчаться на кольцевую. Короче, я опоздал.
Маргарита ждала меня у памятника Грибоедову. Я издали увидел её – она была в ярком платье осенних жёлто-красных цветов, на плечах темнела накинутая джинсовая куртка. Эта картинка врезалась мне в память навсегда – красивая девушка, глядящая поверх толпы, и я, перебегающий дорогу наперерез тренькающему трамваю.
– Привет!
Она улыбнулась с явным облегчением.
– Привет, Алекс – сказала она. – Я уже начала думать, что ты мне привиделся.
– Прости, – сказал я, переводя дыхание. – Понимаешь, такая ситуация. Сел не на ту… Хотя ладно, неважно. Рад тебя видеть, Маргарита.
– Я тебя тоже, – она сделала книксен. – Куда поведёте даму, сэр Алекс? Имейте в виду, дама немного замёрзла. И кажется, сегодня будет дождь.
– Не может быть! – я критически посмотрел на небо. Облака густели, но дождя не должно было быть ни по каким прогнозам. – Пойдём. Есть тут одно место…
Местечко я знал по прошлой жизни – нечто среднее между кофейней и вечерним кафе с музыкой.
– Давно ты хомо новус? – спросил я.
– Кто?
– Ну, давно ли ты во временной петле. Мы называем это хомо новус.
– Новый человек?
– Да, хотя есть и другие названия, – поправился я. – Хомо хронус. Сурки. Лунатики. Лунники.
Разговор как-то сразу пошёл. Мне даже не пришлось использовать заготовки. Рите (когда я называл её Маргаритой, она тут же переходила на «вы») было интересно решительно всё. Она напоминала Робинзона, однажды утром обнаружившего, что его хижина стоит посреди небоскрёбного мегаполиса.
Рита, в свою очередь, рассказывала о студенческих делах. Мы выяснили, что в прошлых жизнях даже пересекались на одной тусовке, устроенной знакомыми через третьи руки студентами ГИТИСа. Она приходила с приятелем, а я тогда был с другом друга.
– То есть, мы оба пришли с молодыми людьми? – спросила меня на этом месте Рита.
– Получается так, – рассмеялся я. – Но поверь, он был не в моём вкусе.
За разговором мы добрались до столика в кафе, где болтали уже о том, как пришли в эту жизнь. Я со вкусом описывал, как регулярно ходил на лекции и семинары, а после мчался к психиатру. Сейчас я люблю об этом рассказывать, у меня хорошо получается делать паузы, выдавать яркие формулировки, посмеиваться над собой.
– Представляешь, думал, что если буду правильно себя вести, то небеса меня помилуют и вернут обратно. Вызубрил весь материал! На семинарах продыху не давал – руку всегда тянул. Преподаватели к концу месяца так злились, что не давали мне отвечать. А в итоге… – я сделал паузу. – В последний день встал на парту посреди лекции по античной культуре и послал всё на…
Продолжение я старательно проартикулировал.
Она смеялась моим шуткам. Мне кажется, это самый главный признак того, что ты нравишься девушке.
– А у тебя как случилось?
Рита замялась.
– Ничего особенно, – ответила она. – Я боялась, мама решит, что я сошла с ума. Глупо, наверное? Сейчас кажется смешно.
Она даже посмеялась, но как-то невесело. Нужно было срочно добавлять позитива. Я рассказал ей жизненный анекдот Барри про амурные дела.
– А что, такое возможно? – удивилась она. – Кто-то в моей прошлой жизни может за мной ухаживать? И я не буду помнить?
– Нет, – покачал я головой. – Всё, что с вами случилось – это навсегда. Есть суеверия, понимаешь? Что мы можем являться обычным людям, что мы можем изменить свою судьбу. Но это всего лишь слухи.
– А этот… Дозор? Это милиция?
– Навроде, – пожал я плечами. – Раньше были народные дружинники, это ближе.
Мы поговорили о Дозоре, потом о Барри. Затем, почему-то, о Достоевском. Сам не понял, как мы стали говорить о братьях Карамазовых. Кажется, Рита восхищалась отношениями Ивана Карамазова и Катей Верховцевой, а я в упор не помнил там любовную линию. В моё оправдание можно сказать, что Карамазовы читались только в школе. Впрочем, надо будет подтянуть русскую литературу, если я хочу не отставать от Риты.
– Пойдём? – предложила она, когда мы согрелись и допили кофе.
– Теплоходики?
– Почему бы и нет, – пожала она плечами. – Если не будет дождя.
– Не может быть дождя! – с жаром сказал я. – Вся суббота чистая!
Не знаю, какие силы решили в этот раз заняться нами, но я оказался посрамлен. Стоило нам выйти из кафе и пройти сотню шагов вдоль Чистых прудов, как полил дождь. Наверное, у меня был совершенно обалдевший вид, так как Ритка расхохоталась. Дождь шёл весело, посверкивая солнечными лучиками из-за рваных туч. Величественные лебеди недовольно гнули длинные шеи, спасаясь под нависшими ивами. Мы с Риткой, схватившись за руки, побежали под навес. Стоило нам укрыться, как дождь стих.
– Невероятно! – сказал я. – Ни разу не было дождя в моём октябре.
– В твоём?
– Сколько раз проживал этот день, но дождя… – всё удивлялся я. – Москва, конечно, большая, но как так надо попасться!
– Не сокрушайся, властитель октября, – весело ответила она. – Поехали ко мне домой, обсохнем.
Я ещё не успел сообразить ответ на неожиданный поворот нашей встречи, как Ритка, спохватившись, добавила:
– Мамы пока нет, так что ненадолго можно.
***
Я впервые был у девушки дома. Эта мысль догнала меня на следующий день, когда я переживал и передумывал нашу встречу. А тогда на какой-то дружеской волне я не испытал никакого смущения. Рита выдала мне огромную сухую футболку.
– Папина, – сообщила она. – Переодевайся здесь, это моя комната.
Она, взяв себе одежду, упорхнула в ванную. Пока я возился с футболкой, она успела переодеться сама и уже звенела посудой на кухне.
– Хочешь чай?
– Конечно!
– Чёрный? – отозвалась она с кухни.
– Зелёный! – ответил я зачем-то, хотя терпеть его не мог.
Пока Рита готовила чай, я разглядывал стену из фотографий, украшенных жёлто-красными кленовыми листьями. Со стены на меня смотрела целая жизнь с ароматом осени. Умеют же люди превращать в уютность любой уголок в доме. Если я начну развешивать гербарий по стене вперемешку с фотографиями, то получится неряшливая стенка, которую захочется сразу же очистить, а потом ещё и помыть. А тут можно бесконечно разглядывать, как хорошую пейзажную картину.
– А это где? – спросил я подошедшую Риту.
На фотографии девочка с косичками блаженно прижималась к крупному бородатому мужчине. На заднем фоне у палатки курился костерок.
– А, Грушинский фестиваль, – тепло улыбнулась Рита. – С папой. Мне лет десять тогда было. Нет, одиннадцать.