Кукла Баю-Бай - Джоди Ли Мотт
По голове Баю-Бай от макушки до подбородка пролегла глубокая трещина, из которой потекла густая бурая слизь. Кукла засунула в щель пальцы и рванула, голова с хрустом раскололась пополам.
– Бросай спичку! – заорала я. Но Антония застыла на месте, как олень в свете автомобильных фар.
Из обрубка шеи, словно в фильме ужасов, вылезла грибообразная голова. Она поднималась вверх до самого потолка, а потом склонилась и расщепилась посередине широкой пастью с сотнями острых зубов.
– Бросай же, Антония! – кричала я. – Давай!
Но отвага и уверенность покинули Антонию. Спичка уже догорела до самых пальцев. Я ринулась было к ней, но не смогла двинуться с места. Меня по-прежнему держали невидимые руки.
– Бросай! – надрывалась я. – Антония, брось спичку!
Кукольное туловище Баю-Бай рассыпалось на куски. От платья остались обрывки, которые тут же поползли по полу, извиваясь, словно змеи.
Одно такое щупальце добралось до Антонии и обвилось вокруг ноги. Она ошалело уставилась на него, не веря собственным глазам.
Я продолжала вырываться из невидимых рук.
– Не смотри туда! Смотри на меня!
Второе щупальце схватило другую ногу. В кожу вонзились загнутые шипы, но сестра будто не почувствовала боли. Она растерялась. Чудовищная голова взревела так, что задрожали окна. Щупальца повлекли Антонию к ней, прямо в зияющую пасть с хищным оскалом. Спичка готова была погаснуть. Я должна была что-то сделать.
– Антония Уилла Блум! – столь грозным рыком могла бы гордиться даже наша мама. – Если ты сию же минуту не бросишь эту спичку, я всё расскажу маме, и вот тогда ты сильно пожалеешь!
Антония моргнула и непонимающе уставилась на меня. Какую-то долю секунды, показавшуюся мне целой вечностью, она вот так стояла и смотрела. Потом я заметила, как медленно и неохотно завертелись шестерёнки у неё в голове.
Сестра прикусила губу и зажмурилась. Дёрнув рукой, она бросила чадящую спичку. Мы втроём заворожённо следили, как она взлетела в воздух и упала на щупальце. Пламя зашипело, пошёл тонкий дымок, и… спичка погасла.
Глава 29
Голова под потолком закачалась туда-сюда, и от её утробного хохота задрожал пол. Антония, кусая губу, смотрела на исчезающую струйку дыма. Потом повернулась ко мне и прошептала:
– И что теперь?
Я слабо улыбнулась и прошептала в ответ:
– Всё хорошо, Антония. – Невидимые руки снова потащили меня вон, в поднимавшуюся ледяную воду. – Я тебя нашла, и ты снова со мной. Только это имеет значение.
Мы почти сделали это, почти победили. Я пришла сюда, чтобы спасти Антонию, и в какой-то степени мне это удалось. Она тоже пыталась меня спасти – так же как и я. И пусть мы не дошли до победного конца, Баю-Бай всё равно не удалось превратить Антонию в чудовище, как она того хотела.
Мы были сёстрами, мы прикрывали друг другу спину, и никакой демон из преисподней не в силах это изменить. Я надеялась, что Антония думает так же, потому что она отвечала мне улыбкой.
Вода поднялась почти до пояса, когда я добралась до порога и уже прикидывала, надолго ли мне хватит сил удерживать дыхание, прежде чем река поглотит меня навсегда. А Антония при этом улыбалась. Улыбалась. На пару жутких секунд, растянувшихся лет на десять, я испугалась, что она снова оказалась под действием чар Баю-Бай.
Пока не увидела, куда она смотрит.
Маленький синий огонёк – с ноготок, не больше, – то припадал, то снова поднимался над полом, как кобра, выползающая из норы. И он всё время рос, становился больше и больше, ярче и ярче.
В один миг чудовищу стало не до смеха. Щупальца поспешно отпрянули от ног Антонии. Они судорожно колотили по пламени, но всякий раз, попадая по огоньку, лишь делили его надвое, а обе половины тут же сливались и становились ещё больше. Огонь разгорался очень быстро.
Вода, покрывавшая мои ноги, внезапно куда-то пропала, а вместе с нею и державшие меня невидимые руки. Я упала ничком на пол, который оказался горячее, чем сиденье машины, простоявшей на солнце целый жаркий июльский день. Я с визгом вскочила на ноги, сбивая с себя пламя и высматривая путь к отступлению. Металлическая дверь исчезла. Я кинулась к Антонии, следившей широко распахнутыми глазами за разворачивавшейся драмой.
Чудовище тем временем охватило жёлто-оранжевое пламя. Оно неистово дёргалось, завывая, как банши. Щупальца беспорядочно метались в воздухе и бились о потолок и стены, отламывая куски штукатурки. Смрад горелого мусора забивал ноздри, а от дыма и раскалённого воздуха болели лёгкие.
– Надо убираться, – прохрипела я, кашляя, и схватила Антонию за руку.
Антония кивнула, но так и не смогла оторвать взгляд от чудовища и лишь позволила себя увести.
Мы с трудом пробирались по коридору, задыхаясь и кашляя от дыма. Чем больше мы удалялись от комнаты, тем холоднее и чище становился воздух.
– Кажется, мы спасены, – наконец сказала я. И снова ошиблась.
Позади нас раздался оглушительный звон бьющегося стекла и треск ломающейся древесины. Мы испуганно оглянулись.
– Что-то не похоже, – усомнилась Антония.
В конце коридора из пролома на месте двери вывалилась необъятная масса, охваченная алым пламенем. Она двинулась по коридору следом за нами, напоминая поток вулканической лавы. Обои дымились и завивались стружкой на её пути, а двери лопались и слетали с петель. И даже в этом буйном ослепительном огне я всё ещё могла различить широкие ряды лязгающих острых зубов.
Мы с Антонией обменялись многозначительными взглядами и припустили бегом.
Когда мы оказались возле лестницы, из лёгких словно выкачали весь воздух. Рядом со мной пыталась отдышаться Антония. Пылающая фигура отставала футов на сто, но я затылком ощущала исходивший от неё жар. Я посмотрела на лестницу. Почему-то раньше она казалась мне намного короче.
– Скорее, только смотри под ноги, – предупредила я сестру, прежде чем мы помчались вниз. Антония крепко держалась за мою руку. Примерно на середине спуска я услышала за спиной треск пламени. Алые сполохи залили фойе под нами.
– Скорее! – крикнула я.
Мы обе, забыв о всякой осторожности, опрометью понеслись вниз, перескакивая через ступени. В самом низу я всё-таки оступилась и полетела на пол, увлекая за собой Антонию.
Лестница застонала. Я оглянулась. Огненная фигура ползла по ней следом за нами. Перила трещали и
