Пауза - Кристина Андреевна Белозерцева
Тварь…
Я обернулась: десять пар глаз смотрели на меня с мольбой и ужасом, а Скримджой, негромко насвистывая что-то веселенькое, принялся острым хищно изогнутым ножом из такого же черного с синим отливом металла, как и у меня, срезать с пленников одежду. И не помада это была у него на губах. Он что, серьезно откусил язык этому бедолаге?
Год назад упала бы в обморок, полгода назад билась бы в истерике, сейчас меня обжигала клокочущая ненависть. Пожалуй, именно в тот момент я и решила убить его. Во что бы то ни стало. Конечно, темный уловил и это, он чуть обернулся через плечо, и губы его растянула довольная улыбка.
– Госпожа! – запричитала одна из женщин, вырывая меня из оцепенения. – Детей-то, госпожа… Хотя бы детей пожалейте! Молю! Дети-то… Дети они же вообще души чистые… Не жили еще…
Тут заголосили все разом, как обезумевшие. А может, так оно и было на самом деле, тут не мудрено было свихнуться. Как я не закрывалась от них, полностью заблокировать эмпатию я не могла. Ужас, отчаяние, они захлестывали, как океанская волна… Эхо усиливало каждый звук, приумножая, разнося под каменными сводами.
А обрезки одежды продолжали падать на пол. Обнаженные, подвешенные к цепи тела вызывали только одну ассоциацию: бойня.
– А-то, что он с Мероком-то сделал… – сумел перекричать всех голосистый худой мужчина с чуть косящими голубыми глазами. – Никому же такой смерти не пожелаешь! Госпожа…
Эльф только беззвучно смеялся, поглядывая на меня искоса.
– Я убью тебя, – проговорила я тихо и ровно, – чуть раньше, чуть позже – не важно.
Он подошел ко мне вплотную, встав лицом к лицу, и снова сжал плечи тонкими сильными пальцами, впиваясь ногтями в кожу.
– Да, ты обязательно должна попробовать. Но это будет потом, а пока я спрашиваю тебя, ты согласна поиграть с нами?
Какой тут был выбор вообще? Отказаться и смотреть, как он вскрывает живых людей на моих глазах? Да я спать потом не смогу.
– Это за вчерашнее? – понимание пришло в один момент. – За ванну?
– Да, – не стал отрицать эльф, – вчера я немного сорвался, давно никто не мог так меня вывести из равновесия, причем, моим же собственным любимым способом. Я уже говорил, что у тебя талант к этому? Да, говорил. Но я задал тебе вопрос: ты согласна играть? Или посмотришь, как все тут умрут? Меня, в принципе, устроит любой вариант.
Я схватила его за ворот алой рубахи, уставившись ему в глаза, теперь со стороны могло показаться, будто мы держим друг друга в объятиях.
– Ты совсем охренел? Люди-то эти тут при чем?
Ухмылка разъехалась еще шире, обнажая блестящие влажные зубы. Дроу не ответил, он откинул меня в сторону одним резким движением, как котенка, а когда я встала с пола, потирая ушибленный локоть, и подняла на него глаза, весь подвал огласился разноголосыми воплями ужаса. Скримджой замер, держа в объятиях одного из мужчин, казалось, эльф горячо и страстно целовал его, если бы не кровь, стекающая по двум подбородкам: одному, золотистому от загара и второму, цвета эбенового дерева. Наконец, темный оторвался от жертвы, щелкнул требовательно пальцами, и вчерашний невзрачный человечек сунул ему ту самую серебряную тарелку. Дроу взял ее и выплюнул на серебро откушенный человеческий язык. Второй. Он снова улыбался, только, на сей раз, зубы его были красные, да и выглядел он совершенно безумным. Я ощутила лопатками стенку деревянного ящика – оказывается, все это время я невольно пятилась от темного.
Крик перешел в заунывный и отчаянный вой, бьющий по ушам.
– Довольна?! – прорычал эльф, оказываясь рядом в одно движение и с силой ударяя ладонями по ящику справа и слева от моего лица. – Или еще раз хочешь посмотреть?! Могу выбрать женщину. Или ребенка. Ну?!
– Прекрати…
– Да или нет?!
– Хватит! Хватит… Я сыграю с тобой, только прекрати, – пролепетала я, и между нами снова промелькнул светящийся фиолетовый символ.
Мертвячья магия дроу закрепила наше очередное соглашение. В такие моменты сознание начинает работать совершенно особенным образом, фиксируя машинально никому не нужные детали. Например, когда темный говорил, загустевающая кровь натягивалась ниточками между его зубами, а потом они рвались. Ниточки. А в янтарных глазах не осталось даже тени разума, передо мной стояло совершенно неадекватное и очень опасное в своей непредсказуемости существо. А где-то далеко за окном завыла собака.
– Теперь твоего согласия мало, ненаглядная, – бросил он зло, беря с тарелки сердце и вонзая в него острые длинные ногти, – ты откусишь кусочек и съешь.
– Что? – разум цеплялся за тающую надежду, что я ослышалась, или он снова пошутил.
– Или мы продолжим?
Мы жгли друг друга взглядами, а между нами разве что молнии не сверкали. Что это? Плата за то, что я стала вчера свидетелем его… слабости?
Ненавижу. Не-на-ви-жу.
– Хорошо.
Он хищно усмехнулся и протянул мне сердце. Так. Надо закрыть глаза, просто откусить и проглотить. Все. Это спасет остальных людей. Ничего непоправимого в этом нет, человек все равно уже мертв. Меня замутило, и перед глазами потемнело, будто солнце закрыла свинцовая туча.
Дело было не просто в кровавой сцене: неожиданность происходящего, безумие дроу, невозможность закрыться от чужого отчаяния – вот что было невыносимым.
«Так. Ладно, – очень спокойно проговорил Шепот, – успокойся и впусти меня. Я могу это сделать вместо тебя».
Я никогда не давала им такой воли: полностью занять мое тело и разум. Только однажды, когда мне в плечо попала стрела, и я потеряла сознание от боли. Тогда Шепот изрядно помог, недолго побыв «вместо меня».
«Боишься? Зря. Ты же знаешь, кто я? Твоя собственная реакция на шокирующие события. Твоя защита от мира, именно для этого ты меня и создала».
Меня накрыло внезапным пониманием, я даже забыла об эльфе, о людях вокруг и обо всех играх на свете. Голоса не просто порождения шизофрении – они созданы мной. Рассудительный, слегка занудный Лусус – компенсация моей безалаберности. Циничный Шепот – защита от таких вот ужасов.
«Мы нужны тебе… – проговорил Лусус. – Доверься ему…»
На какое-то
