Время теней - Владимир Алексеевич Колганов
И тут словно бы что-то щёлкнуло в моём мозгу:
— Бабий бунт!
— Ты это к чему?
— Да к тому, что решения политиков основаны на логике, каждому нашему аргументу они противопоставят свой, то есть политические соображения, экономические выкладки. Но против бабьих воплей логика не устоит!
Похоже, моя идея ему понравилась.
— Так, так! И где же этот вопль должен прозвучать?
— Для начала используем телевидение, хоть какой-то толк будет от него. Вы же финансируете несколько телеканалов?
— Допустим. А потом?
— Потом женщин выведем на улицы, всех от мала до велика. Не будут же омоновцы их дубинками лупить! Рука у них не поднимется.
Семён Аркадьевич на этот раз не впечатлён:
— Нет, это не годится. Баб вразумить невозможно, ничто не заставит их бунтовать. Покричат, покричат и разойдутся. Примерно так же, как с моей Еленой. К примеру, вечером готова от меня уйти, поскольку исполнять её прихоти я не согласен, но к утру ей удаётся меня уговорить. Ну ты сам понимаешь, каким способом.
«Вот оно!» — снова щёлкнуло в мозгу.
— Семён! Так это то, что нужно.
— Ты о чём?
— Да о любви, плотской в данном случае. Если жена откажется спать с мужем, что будет?
— Пойдёт в публичный дом или с секретаршей переспит прямо в служебном кабинете.
— Это само собой. Но согласить, что крайне унизительно для мужика, если жена ведёт себя так недостойно по отношению к отцу своих детей.
— Ну и что? В семейной жизни всякое бывает, но через пару дней всё возвращается на круги своя.
Ничем его не проймёшь! Ну разве что его самого унизят.
— А давай проведём эксперимент. Я Елену Павловну уговорю впредь отвергать все твои ласки, не соглашаться лечь с тобой в постель. Посмотрим, как ты запоёшь через неделю!
В общем, Семёна Аркадьевича я убедил, но как заставить действовать единым фронтом такую массу женщин? Только официально состоящих в браке не меньше тридцати миллионов. Пришлось обратиться в Общество феминисток — может, те подскажут.
И вот я в кабинете председателя «Общества свободных женщин».
— Мы хотим привлечь вас к агитации против войны.
— Кто это «мы»?
— Это группа состоятельных людей, радеющих о судьбах граждан нашего государства.
— И против какой войны будет направлена эта акция?
— Да мало ли войн? На Ближнем Востоке, в Африке…
— Мы-то тут при чём?
— А вы представьте, что Россия будет вовлечена в вооружённый конфликт. Сколько матерей потеряет сыновей! Сколько семей останутся без кормильца!
Наконец-то до неё дошло:
— Это благородная задача. Но чем же мы сможем вам помочь?
— Вы объединяете множество женщин, озабоченных судьбой прекрасной половины человечества.
Дама смущена, даже разрумянилась — видимо, не часто приходится ей слышать комплименты в адрес женщин.
— Вы правы, мы боремся за гендерное равенство, против семейного насилия. Однако наши возможности крайне ограничены.
— А если мы профинансируем эти акции? Политику одного из телеканалов скорректируем в соответствии с вашими пожеланиями.
— Это интересно! Но я должна подумать, посоветоваться.
А время не ждёт, того и гляди начнут войну, тогда уже поздно будет агитировать. Если от чьей-то руки гибнет человек, первое желание брата — отомстить, не считаясь с новыми жертвами.
Но скоро выяснилось, что я немного поспешил со своим визитом в «Общество свободных женщин» — бизнесмены и банкиры отказались финансировать феминистское движение:
— Мы и так платим деньги бабам ни за что. А если они почувствуют свою силу, тогда сядут нам на шею, не спихнёшь. На одной только зарплате потеряем десятки миллионов евро.
— Вы посмотрите, что творится в Западной Европе! Что ни начальница, то баба, а в результате в политике принимаются абсурдные решения, да и экономика вот-вот развалится.
— Всё потому, что бабы мстят нам за тысячелетия унижений. Вот и делают всё назло, а потом говорят: вас большинство среди управленцев, поэтому вы и виноваты.
— Истинно так! После Октябрьского переворота в них словно бы вселился бес.
Самое время вспомнить о злых духах, однако я мнения большинства акционеров не разделял:
— Надо использовать те возможности, которые есть под рукой. Других вариантов у нас нет!.. Ну разве что подключить блогерш, у каждой из них подписчиков под десять миллионов…
Высказал эту идею не всерьёз, но только для того, чтобы подчеркнуть сложность стоящей перед нами задачи. Но, как ни странно, идея всем понравилась, даже Семён Аркадьевич её поддержал. А вот я в эффективности своей задумки сомневался:
— Семён Аркадьевич! Но они зарабатывают немалые деньги на рекламе, ведут ток-шоу на телеканалах, так зачем им рисковать? Могут остаться без прежнего дохода.
— Если мы предложим им гораздо больше, не откажутся.
Решение было принято акционерами единогласно, а мне поручили навести мосты.
Глава 9. Из жизни тараканов
«Мсье, дам! Бега открыты! Не виданная нигде в мире русская придворная игра! Тараканьи бега! Курс де кафар! Ламюземан префере де ла дефянт эмператрис рюсс! Корсо дель пьятелла! Рейс оф кок-рочс!» Эти слова Михаил Булгаков вложил в уста одного их персонажей пьесы «Бег». События происходили в Константинополе много лет назад, однако нетрудно представить себе нечто подобное и в нынешние времена — на какой-нибудь презентации или на торжестве по случаю юбилея соратника по киноцеху. Там тоже делают ставки — одни ставят на то, что N сегодня явится в наряде от Valentino, ну а другие заранее отдают пальму первенства NN в «прикиде» от Chanel. Ведь любопытно, кто кого сегодня переплюнет! Вот эта гламурная среда и плодит блогерш, которые угождая вкусам публики зарабатывают на рекламе миллионы евро. Рекламируют всё — от автомобилей до туфель и дорогих украшений. А почему бы нет, если очень хочется?
Понятно, что деньги в нашем мире решают всё, ну или хотя бы помогают решить многие проблемы. Но как заставить блогерш перепрофилировать свой бизнес? Тут одних денег недостаточно — нужен личный интерес. На этом и решил сыграть, когда удалось договориться с Раечкой о встрече — выбрал её потому, что Форбс поставил Раечку на первое место в списке самых популярных и удачливых представительниц этого весьма специфического бизнеса.
Поначалу она подняла меня на смех:
— Вы в своём уме? Где я, а где политика! Мне без разницы, что там у них творится. У меня есть
