Поцелуй со вкусом крови - Таня Свон
Настроение стало еще хуже, чем было.
– Я видел через окно, как вы с Рафаэлем гуляли по салону. – В голосе Каяна было столько яда, что удивительно, как он сам им еще не отравился. – Выглядишь довольной, Тиа. Хорошо под боком у господина?
– Что за глупости ты говоришь?
– Не притворяйся. Он обнимал тебя. Ты даже не попыталась ему помешать.
Каян наверняка говорил про то, как Рафаэль закинул мне руку на плечи. Дурак… Даже не понимает и не поймет никогда, что Рафаэль меня защищал. Каян не знает или не помнит, каково это, когда тебя ненавидят и боятся из-за внешности.
Я не видела смысла с ним говорить. Каян переживал за Сари, но и я не забыла о ней. Однако все равно ничего не могла изменить.
– Признайся, Тиа, ты рада, что Сари исчезла, – донеслось мне в спину, когда я уже шагнула на ступеньку. – Остальных двух кормилиц господин всегда любил меньше, чем Сари. Ты их не считаешь конкурентками…
Я даже дослушивать не стала. Скользнула в салон и хлопнула дверцей.
Значит, вот как я выгляжу в глазах окружающих. Не просто любовница господина, а хитрая и изворотливая змея. Или, точнее, ящерица.
Из отражения в окне кареты на меня смотрел мой двойник. И чем дольше я вглядывалась в него, тем сильнее хотелось разбить стекло, стереть собственный облик. Может, к лучшему, что скоро так может и случиться?
Единственное, о чем я жалею – что совсем не знала жизни. Лучшей – спокойной и размеренной – ее стороны.
Все эти люди в салоне были обычными людьми, но я бы обменяла всю свою магию на то, чтобы прожить их жизнь. Узнать, что такое счастье, найти гармонию с собой и начать жить ради простых вещей.
В карету вернулся Рафаэль. Он довольно улыбался, сидя в обнимку с сумками, забитыми новой одеждой. А я почему-то улыбалась, глядя на него.
– Всегда знал, что девушек счастливыми делают новые вещи. Из всех удовольствий мира вы выбрали самое унылое.
– Боюсь, мне знакомы далеко не все.
«И уже вряд ли я успею с ними познакомиться», – подумалось мне, и улыбка тут же сползла с лица.
Рафаэль явно догадался, о чем я думаю, потому что его физиономия опять стала олицетворением всемирного раздражения.
– Боги, рогатая… Мы пойдем на бал, а не на похороны.
– И все же я не могу отбросить мысль, что все может быть не столь радужно.
Карета качнулась, наехав на кочку. Мои ноги наклонились, и наши с Рафаэлем колени соприкоснулись. Он не спешил отодвигаться, и я тоже не стала.
– Хорошо, – вздохнул он, откинувшись на спинку дивана. – Раз тебе нравится драматизировать, давай будем считать, что сегодня наш последний день. Так лучше?
Я позволила себе окончательно поверить, что все так. Завтра случится мой первый и последний бой. Облегчение от того, что я разрешила себе не купаться в иллюзиях, сменилось горечью надвигающейся смерти.
– Вижу, что не лучше, – процедил Рафаэль и устало помассировал висок. Будто моя тоска вызывала у него мигрень.
– Зато мне спокойнее от мысли, что хотя бы я не обманываю себя.
Какое-то время мы ехали в молчании. Наши колени все так же соприкасались, и от этого мне было почему-то спокойнее.
– Раз уж ты решила, что скоро умрешь, то вот тебе совет от того, кто это уже делал. Проживи этот день так, чтобы не сожалеть, будто чего-то не попробовала, пока был шанс.
По голосу я поняла, что Рафаэль убежден, будто мои страхи – пустая трата нервов. Однако он все равно подыгрывал мне.
– Есть что-то, что ты хотела бы сделать?
Я думала недолго.
Еще с того вечера, когда мы поцеловались с Рафаэлем и выяснили, что так можем показывать мысли друг другу, я загорелась одним желанием. Я хочу стать зеркалом, в которое он наконец-то сможет заглянуть.
Я уже рисовала его. Но портрет – застывший в янтаре момент. Я могла дать ему больше.
Боясь передумать, если буду медлить, я наклонилась вперед и поманила к себе Рафаэля. Ни секунды не колеблясь, он сделал то, что просила.
– Закрой глаза, – попросила я, – и ни о чем не думай.
Красные глаза, что были так близко к моим, заинтересовано сверкнули. Рафаэль опустил веки и еще сильнее наклонился ко мне.
Белый лис… Он знал, что я собираюсь его поцеловать.
И я не отступила.
Это был невинный, легкий поцелуй. Я касалась Рафаэля лишь губами, мыслями утопая в воспоминаниях о нем. Я цеплялась даже за крошечные детали: показывала его улыбку, мимику, сверкающие рубином глаза, кипенно-белые волосы, лежащие короткими, но непослушными волнами. Показывала его тело, стройное и подтянутое, которое разглядела в тот день после схватки в деревне Йонул. Показывала, как он смеется, ухмыляется или злится. Как смотрит на других и на меня, как меняется его лицо, когда Рафаэль говорит о свободе.
Я вспомнила о том, как переживала за Рафаэля, когда он должен был ворваться в кабинет Валанте, а потом – как любовалась им во время салюта. Это были искренние воспоминания, но я стеснялась ими делиться. Я отстранилась, а Рафаэль расплылся в довольной улыбке.
– Зачем ты это сделала? Это признание?
– А что? По себе судишь? – смущенно проворчала я, намекая на поцелуй в кабинете Рафаэля.
Все-таки он первый начал. Если бы тогда он не затопил сознание мыслями обо мне, я бы не додумалась сделать то, что сделала.
Рафаэль собирался что-то сказать, но умолк, когда мы начали говорить одновременно.
– Это мой подарок тебе, – бросила я и поджала губы. Жаль, что я его перебила. Было бы интересно узнать, как Рафаэль будет защищаться очередными шуточками. – На случай, если не выживу.
– Как же ты надоела со своей болтовней о смерти…
– Все-таки пока что я – единственное зеркало, в которое можешь заглянуть, – договорила я, сделав вид, что не услышала раздраженное замечание. Но терпеть недовольство Рафаэля оказалось не так-то просто. – Чего надулся? Ты сам сказал делать то, что хочу.
– Для себя, Тиа! Для себя!
Я скрестила руки на груди, отодвинулась и вжалась в спинку диванчика. Если бы знала, что вместо благодарности получу нотации, не стала бы целовать Рафаэля.
Или же все-таки стала бы?
– Ты сказал, что покупка одежды – самое унылое удовольствие. А что тогда не уныло?
Он удивленно смотрел на меня несколько секунд, соображая, шучу или спрашиваю серьезно.
– У меня свои развлечения. У тебя – свои. Откуда мне знать, что для тебя весело?
– Вот и я не знаю, –
