Пауза - Кристина Андреевна Белозерцева
– Ну… Я с ним скорее пью, – признала я некоторую неприглядность собственного образа жизни.
Скримджой замер на миг, а потом громко рассмеялся. Тогда я впервые услышала его искренний смех: звонкий, как серебристый колокольчик, дробящимся стаккато рассыпавшийся под каменными сводами камеры.
– Похоже, в этот раз, мне наконец-то повезло с компанией! Но подожди, а как это вообще – пить с ним?
Я пожала плечами, ощущая, что почти согрелась: дрожать, по крайней мере, перестала.
– Вообще-то – весело. Он ведет себя почти как обычный смертный, с поправкой на могущество и совершеннейшую непредсказуемость. Но ничего такого жуткого, то есть, я, конечно, знаю все эти истории о нем, но немотивированной жестокости я в его исполнении даже представить не могу.
– И он тебе отвечает? Когда ты к нему обращаешься?
– В Храме – всегда, когда он рядом, – пожала я плечами.
Дроу покивал, соглашаясь с какими-то своими мыслями, при этом выбившиеся пряди его волос щекотно скользили по шее.
– Ты не воспринимаешь богов, как богов, – задумчиво проговорил он, – любопытно, почему?
Это была не совсем верная трактовка, с моей точки зрения.
– Не знаю, мне всегда казалось, это они меня как-то не так воспринимают.
– Ладно, – кивнул темный, – твоя очередь спрашивать.
– Ты говорил про пыточную камеру. И часто ты так развлекался?
«Зря, – фыркнул Шепот, – тема-то небезопасная, а мы тут заперты…»
«Да она точно нас угробит так!» – возопил Лусус.
Дроу, разумеется, понятия не имел о беседах в моей голове, но, похоже, вопрос доставил ему удовольствие, чего я, собственно, и добивалась.
– О. Теперь и твои темы стали интересными. Несколько десятков тысяч, я полагаю.
– Десятков тысяч?! – вскинулась я, обернувшись к нему, и едва не свалилась с коленей.
Но эльф показал хорошую реакцию, поймал меня за плечо и снова прислонил к себе. Кривая ухмылка заняла привычное место на его лице, сделав дроу еще более неприятным.
– Разумных живых существ. Больше всего мне нравятся орки, если честно, хотя их было очень мало. У нас это считается крайне эксцентричным, но ничего не могу с собой поделать: в них слишком много жизни. Кстати, в тебе тоже, поэтому я и спросил, долго ли ты жила среди них.
Это сейчас был комплимент? Если да, то весьма сомнительный. Здоровый полосатый тигр обнюхал твои пятки и признал, что ты вкусно пахнешь. И что теперь? Сесть в другом углу камеры и демонстративно замерзнуть? Или сказать единственному потенциальному союзнику, что тебя не устраивают его моральные принципы? И потом пытаться выбраться одной? Какая чушь! Не будь ханжой, Крис, один наш друг вообще души ест, а задача сейчас не в морализаторство ударяться, а попросту выбраться.
– Ты не испугалась, – констатировал темный, неверно оценив мое молчание, – и не отшатнулась. Это любопытно, как ты сама увидела… нечто подобное?
А на какую тему я, собственно, рассчитывала? Садоводство? К демонам. Главное, выйти отсюда живой. Я снова попыталась расслабиться, откинувшись на его плечо, как на спинку кресла. Тепло оказывало на меня буквально живительное воздействие, даже дурнота от давешней отравы окончательно отступила. А может, это из-за адреналина, бушующего в крови, только вот курить хотелось все сильнее. Да уж, бутылка вина и сигариллы, и эта беседа за жизнь показалась бы мне почти занимательной.
– Однажды на меня напали наемники, – воспоминания те давно побледнели, отодвинувшись на самые задворки памяти, и больше не шокировали, – их было трое, и моим друзьям пришлось выяснять, кто они такие и кто их нанял, достаточно примитивными и грязными методами.
– О. И тебе понравилось?
Я фыркнула на сей раз действительно демонстративно:
– Шутишь что ли? Пожалела, что завтракала, а потом полчаса ревела в лесу, пока не пришла в себя. Может, сменим тему? Я…
– Тихо, – шепнул Скримджой уже совсем иным тоном, зажимая мне рот ладонью и гася призрачный огонек, – сюда идут, встань в центре, подними руки и держи цепи, будто ты еще прикована. Ждешь, пока не войдут все. Ясно? Молчишь и не шевелишься.
Слушать, что мне говорят в подобных ситуациях более сведущие в вопросах решения проблем компаньоны, и выполнять все буквально – за последний год уже вошло в привычку. Я успела взяться за цепи чуть выше браслетов и спрятать лицо за челкой, когда снаружи загремел засов. Новый звук в этом маленьком мирке тьмы и тишины. Дверь распахнулась, и внутрь вошли трое, глухо позвякивая металлическими креплениями на серой форме. Сквозняк шевельнул мою порванную рубашку, холодя кожу, по которой снова побежали мурашки. А еще пришли запахи. Перегар от кого-то из троицы, почти приятный алхимический запах лампового масла, отголосок чего-то жареного, наверное, эти парни только что плотно поужинали. Я сглотнула. Голод мгновенно напомнил о себе. Когда же я ела в последний раз? Не знаю, я даже не знаю, сколько была без сознания. А потом адреналин снова выплеснулся в кровь горячей волной, заглушая и голод, и жажду.
Вся суть этого ставшего уже привычным ощущения укладывается в короткой фразе из двух слов: «Сейчас начнется!»
И началось. Первый, явно главный, поднял лампу повыше, освещая камеру. Темные короткие волосы, сломанный нос и лицо цвета окорока. Когда-то он даже был симпатичным парнем, пока не начал столько пить. Мешки под глазами и чуть обвисшие щеки – не мой типаж, одним словом. Второй – моложе, худощавый, с выпирающим кадыком и неправильным прикусом напоминал какую-то птицу, вроде гуся. Он и выглядывал из-за спины первого, как гусь из-за крестьянского забора. Третий невысокий и плотный сально ухмылялся толстыми лиловыми губами, у него не хватало пары зубов, а глаза были навыкате, как у рыбины. Именно от него и несло перегаром. Больше всего они напоминали чуть облагороженных разбойников, еще недавно промышлявших по лесным дорогам: не профессиональные наемники, это точно.
– Та-а-ак и что тут у нас? – растягивая слова, поинтересовался с неприятной усмешкой Окорок, поднимая мое лицо к себе за волосы. – Эльфийка. Жива, уже хорошо.
– А ч-чего у нее с одеж-ждой? – хмыкнул Рыба, чуть пришепетывая. – Кто-то развлекся ч-что ли уже? Мож-жет, и мы тогда?..
– Нет, – отрезал главный, даже не глянув на спутника, – она пока нужна Орену в сохранности. Успеем еще все…
– Хорош-шенькая, – тоненько и мерзко хихикнул лупоглазый, не удержался и хлопнул меня по пятой точке, – дай хоть потрогаю, раз нич-чего другого нельзя пока…
Я скрипнула зубами, но не шевельнулась: пара минут, ребята… пара минут, и все вам будет. Скримджой пошевелился, звякнув
