Путь. Книга третья - Анюта Соколова
– Нет. Я не понимаю, как можно не любить моего Синеглазого.
Эльгер приятельски треплет меня по плечу, дотягиваясь правда с трудом:
– Завидую тебе. И одновременно рада за вас. Вы необычная пара, и вы очень подходите друг другу. Оба взрывные, отходчивые, страстные… Темперамент у вас совпадает. И думаете вы одинаково – даже без связи! Ты сейчас начинаешь оглядываться, как там любовь твоя, и он с ноги на ногу переминается в нерешительности – подойти ли к нам или обождать, не мешать. Иди, не томи его. Я сейчас с Кианом уйду, тоже успокою, а потом к Лейгни наведаюсь.
– Ночевать вернёшься?
– Конечно, Дэрэк. Между нами троими ничего не изменилось, кроме соблюдения формальностей. Теперь ты – единственный муж, и семья у вас из двух человек, как положено!
– Не считая того, что мы оба парни, – да, нормальная семья! Вдобавок пятеро детей, пока Аль себя Обрядом не связала… Эльги, последний вопрос!
Она склоняет голову набок, выражая внимание.
– Если бы из нас двоих единственной оказалась бы ты, – то позволила бы мне остаться?
– Я думала об этом… Нет, Дэрэк. Люби я Джэда по-настоящему – я с самого начала воспротивилась бы. И не как Дейзи, а заставила бы выбирать – или, или… и не сомневаюсь, кого бы он выбрал. Потому я была тебе так благодарна все эти годы. Ты стал мне настоящим другом, практически братом, о котором я всегда мечтала. Надёжнее и преданнее тебя я никого не встречала. Принять не только любимого человека, но и его ошибки, заблуждения считать своими… Знаешь, если бы я и полюбила кого-то – так это тебя, зеленоглазый принц. Но так уж я устроена, что не способна любить чужое. Так что не волнуйся! И – до вечера!
Она исчезает.
Оглядываюсь. Галерея пуста, лишь в конце на парапете присел, свесив голову так, что иссиня-чёрные пряди подметают плиты пола, самый невероятный и удивительный человек в целом мире. Подойти, обнять, притянуть к себе…
– Джэд, у нас теперь обыкновенная семья.
– Ага. Муж и… муж.
– Зато двое, как и положено! Кстати! Этот сын Орига нам завтрак испоганил. И ты толком не поел!
– Смеёшься?
– И не надейся. Возвращаемся. Порядок в столовой наведёшь…
– Мэль уже всё вернула в исходный вид. Заодно перестановку сделала, как Арвэ просила. Дэрэк…
– Что, чучело?
– Зачем ты под потоки полез? Знаешь, как я перепугался?
– Дурень ты… синеглазый. Гордый, как чёрт! Повёлся, словно мальчишка! Боишься, не боишься!
– Дэрэк… Получается, Эльги меня не любила?
– И ты её тоже. Полная взаимность. Вставай, нечего моим животом сопли вытирать.
– Нет у меня соплей! И есть я не хочу!
– Тебя не спрашивают. Ты плохо обедал, ужин пропустил. Пошли!
– Мне аппетит испортили! Дэ-эрэк…
– Не ной!
Руки привычно переплетают пальцы. Наверно, это тоже прыжок. И ждёт нас нечто новое и, кажется, совсем не плохое.
– Джэд…
– У-у?
– Ты сейчас не поймёшь… Но мне никогда не мешали твои острые локти.
Руки
Пощёчина. Не сильная, но хлёсткая, звонкая. Не от злости – от страха. Я не могу до него дозваться!..
Есть минуты, когда время останавливается. Ты не думаешь – действуешь. Сердце сжато острыми когтями, сдавлено так, что больно дышать, собственное дыхание рвёт тишину, а глаза отказываются верить в то, что видят.
Обмякшее тело на моих коленях лёгкое-лёгкое, почти невесомое. Бессознательно обвисло, рука спадает мягкой тряпочкой… Второй руки практически нет, месиво из костей и жил, обрывающееся там, где должна начинаться кисть. Исчез браслет – символ его власти. И кровь – пропитавшая одежду, волосы, струйкой стекающая из уголка рта. Откуда в таком худом человеке столько крови, скажи мне, Создатель?!!
Понимаю – он прыгнул ко мне наугад, пользуясь связью, почти без чувств. И если сейчас я не выведу его из обморока, он так и уйдёт не придя в себя. Всё, что держит его в этом мире, – мои руки… И мой удар вырывает его из опасного забытья.
«Джэд, очнись! Пожалуйста, любовь моя!»
Боль, резкая и нестерпимая, воспринимается мной с восторгом. Жив! Смотреть на то, как в голубом сиянии срастаются кости, из ничего появляется плоть, образуются пальцы – почти привычно. После Нергере, когда я видел, как на обожжённом скелете нарастает мясо и кожа, одна искромсанная рука – это пустяки. Рукавом своей рубашки я стираю кровь у губ. Новая не течёт.
– Дэрэк…
– Всё хорошо, – я перехватываю его поудобнее, переношу на постель и осторожно опускаю, – сейчас принесу попить.
Его жажда – моя тоже. Я ощущаю её как свою, и напиваюсь, когда он жадно глотает воду.
– Ещё…
Сколько крови он потерял? Половину? Больше? Чем я отпаивал его после ритуала в Жилище Сариена?
– Сейчас схожу за ойтом. В гостиной кувшин, Арвэ принесла.
– Нет! Не уходи…
– Счастье моё, я до соседней комнаты и обратно.
– Нет…
Руки обхватывают меня – очень слабые. Он быстро восстанавливается, но не настолько.
– Всё, всё, никуда не иду. Надо снять одежду, она вся в крови.
Джэд послушно даёт раздеть себя. Я мельком оглядываю его на предмет других повреждений. Пусть я их не чувствую, но мало ли. Прислушиваюсь к ощущениям – нет ли чего внутри. Набрасываю одеяло – ему холодно. Пристраиваюсь рядом, глажу спутанные смоляные пряди:
– Как ты?
– Терпимо… Дэрэк, ты не ругаешься?!
– Очень испугался… Подожди, отойду – начну крыть тебя на все корки, если так хочешь… Дай руку.
Он понятливо протягивает левую. Рассматриваю тщательно, ища малейшие отличия.
– Нет разницы, – виновато вздыхает Синеглазый. – И вообще, эта рука прямо притягивает неприятности. Как-то в Аскафе пустынный орхар её начисто откусил…
Осекается, паршивец! А я смиренно повторяю себе, что это не последний раз, когда спустя годы всплывают подробности его похождений.
– Сердишься?
Подношу невезучую руку к лицу, целую тыльную сторону:
– Браслет где?
– Оклемаюсь, призову. Его ничего не берёт! Тогда у орхара в зубах застрял, с Элваром вместе выковыривали… Правда, не злишься?
Хрупкий, истощённый, бледный, несмотря на тёмную бронзу кожи, волосы в крови, жмётся ко мне в поисках тепла…
– Теперь можно сходить за ойтом? Тебе надо больше пить.
– Дэрэк! – сияние невероятных глаз ослепляет. – Мой хороший, родной… Люблю тебя, слышишь?!
Почему-то предметы начинают терять чёткость, а по щеке ползёт нечто тёплое. Я реву? Позорно, бесстыдно… Запоздалый ужас вырывается наружу вместе со стоном, тоскливым, отчаянным:
– Джэд, я опять чуть тебя не потерял! И потерял бы, если б не та привязка, что ты тогда сделал, позволяющая тебе в любом состоянии возвращаться ко мне – пока есть хоть искра жизни… Какая, ко всем чертям, злость! Ты всё время ходишь у Грани, иногда я ловлю в твоих зрачках её голубой, ледяной блеск… Но я верю тебе, понимаешь?!! Если сегодня так получилось – значит, это было неизбежно. Тебе пришлось рисковать, и не было времени меня предупредить. Я знаю цену твоим обещаниям – ты никогда их не нарушаешь…
– Так и есть, – шепчет он, – честно, Дэрэк. Я всё тебе расскажу…
– Попозже, – я размазываю слёзы рукой. – Полежи спокойно. Потом я тебя вымою… ты в кровище весь, волосы коркой запеклись. Главное – ты справился?
Слабая светлая улыбка:
– Да. Принеси ойта.
Почти бегом за кувшином и стаканами. Затем напоить его, придерживая и одновременно согревая своим телом, скинув рубашку. Всё равно она безнадёжно испорчена.
– Я пошёл ванну набирать.
Рука с сожалением отпускает мою. Взгляд у великого мага и всесильного Хранителя такой, словно я покидаю его на века. В чём-то Джэд очень напоминает ребёнка. Раньше мы обожали выяснять, кто из нас кого должен слушаться. Синеглазый старше меня на три года, и на этом шатком основании утверждал, что главнее.
Так и есть. На Совете, в иных мирах, в магии и знании Законов он сам для меня является законом. Я подчиняюсь беспрекословно. Но в быту мы меняемся ролями. «Поешь, отдохни, поспи, береги себя…» Пока огромную каменную чашу заполняет вода, я смотрю в зеркало и невольно тереблю Цепь.
Пора поговорить с Дани. Последний мой выбор я сделал только что. Быть рядом с Джэдом – великое счастье и огромная ответственность. Седьмой король Саора, Маржэн, сын Тодэрга, принял Закон о том, что в семье не может существовать двух Цепей. Или – Цепи и короны. Дейзи ради замужества отказалась от Корха,
