Александр Прозоров - Воин мрака
– Хорошего тебе дня, мил человек! – крикнул Олегу мужик. – Какими судьбами в здешних краях? Мы тут плывем, тони свои смотрим, к путине готовимся. Глянь, а на Плешивке костер горит. Вроде как места нежилые, неудобье одно. Вот и гадаем, то ли русалки с нежитью хороводы водят, то ли люди смертные заблудились.
– Да благословят вас небеса за такие мысли, добрые люди, – прижав ладонь к груди, низко поклонился им Середин. – Путник я простой, до жилья добраться не успел, половодье на переходе застигло. Прямо хоть «караул» кричи, да все едино никто не услышит. Сделайте милость, заберите меня отсюда! Куда угодно, токмо к людям живым поближе. Лучше на двор любой постоялый.
– Ближний двор тут на волоке у Повечанки стоит, – сказал рыбак. – Там ныне шумно, к сезону готовятся.
– Люди добрые, что хотите просите! – взмолился Середин. – Но только отвезите меня туда поскорее!!!
И случилось чудо! Вечером следующего дня ведун, от пуза наевшись наваристых говяжьих щей, парился на самом верхнем полке топленной по-белому бани, запивая это удовольствие стоячим хмельным медом, а после парилки его ждала мягкая перина в светелке над дворовой кухней.
Вечером разомлевший от жара и чистый до хруста Олег развалился в совершенно пустой харчевне, столы которой еще только-только были проструганы и проолифлены в ожидании скорого наплыва посетителей. Но купцы, для которых все это готовилось, пока еще грузили в просторные трюмы закупленные товары, а их команды прогуливали свой задаток в портах Новгорода и Мокшана, Луньского города и Стекольны, Сарайчика и Тура-Тау, Руана и Алатыря.
– Вина хочу яблочного шипучего, хозяин, и пескарей жареных! – потребовал ведун. – И кулебяку самую лучшую! Веришь, с осени пирогов ни разу не пробовал.
– Нешто с осени на скале просидел, боярин? – усмехнулся моложавый хозяин постоялого двора, краснолицый и начисто бритый – ни волос, ни усов, ни бороды. Вроде и высок, и плечист, но казался отчего-то мальчишкой. Может, из-за косоворотки нарядной и чистого лица? В этом мире бритые мужчины – редкость.
– Я там целую вечность прокуковал, мил человек. Скажи, что всю жизнь там провел – и то поверю.
– Там хорошо, где нас нет, боярин, – хозяин поставил на стол кувшин с сидром. – Мы тут последние дни крутились с рассвета до заката и на острове пустом посидеть только мечтали. А ты вишь, наоборот, от покоя и безделья в суетный мир рвался. Вот, отпробуй вина каргопольского. Первый раз ныне бочонок взяли. Мне понравилось, а как гости брать станут, не ведаю. Пескарей жена сейчас пожарит, а кулебяку ждать придется изрядно. Готовых нет. Не сезон еще, впрок пока не печем.
– А я не спешу, хозяин. Пока сидр есть, могу ждать сколько угодно!
– Этак зимы ждать придется, гость дорогой. Вина у нас полные погреба. Это ведь не пиво, не бродит и не портится. Запаслись до осени, пятнадцать бочонков.
– Да, это я погорячился, – признал Олег. – Скажи, хозяин, а мертвые волхвы вино пьют или просто мимо вас проходят?
– Каковые еще волхвы мертвые? – мужчина, уже отходя от стола, остановился и полуобернулся.
– Сказывали мне люди во время странствий моих, – понизил голос, словно чего-то опасаясь, Олег, – что волхвы, после того как умрут, приходят в здешние земли, куда-то на запад от Онежского озера отправляются и там ложатся…
– Ох, да смилуется над нами мудрый Волх, да защитит великий Сварог, – с явным облегчением махнул рукой хозяин. – Волхвы у нас и вправду порою останавливаются, да токмо живые. У них за Медвежьей горой и вправду есть что-то… Пугающее… Смертным по их тропе лучше не ходить, коли рассудок дорог. Токмо те из них, кто крепок духом, испытывают себя этим паломничеством. Но живые они, боярин, живые ходят. Можешь не сомневаться.
– Сразу камень с души упал, хозяин, – Олег испустил громкий вздох облегчения. – А то я все думал: не спал ли до меня на моей перине мертвый волхв? И сразу мурашки по коже.
– Пустые слухи! – рассмеялся хозяин. – Откуда они только берутся?
– Пескари готовы! – донесся с кухни громкий голос, и мужчина тут же сорвался с места:
– Иду, милая!
– Я весь в предвкушении! – встрепенулся довольный собой Олег.
Он очень сомневался, что кто-нибудь из местных жителей согласится говорить с чужаком о вратах в мир мертвых, о тайных местах священнослужителей и их обрядах – зато глупые слухи про вымышленных мертвых волхвов первый же встречный опроверг с удовольствием, рассказав заодно все, что нужно, и даже этого не заметив.
Правда, нанимать лодку через хозяина постоялого двора Олег все-таки не стал. На всякий случай. Договорился на следующий день с рыбаками.
Путь от волока до Медвежьей горы занял двое суток. Корабельщики вели лодку по очереди, не останавливаясь на ночь, благо даже после захода солнца небо было достаточно светлым, чтобы хорошо видеть реку. На озере же они подняли парус, и их немудреное суденышко понеслось со скоростью скаковой лошади.
Медвежья гора показалась на рассвете. Лодка с глубокой воды повернула к ее подножию, с ходу врезалась в камыши, углубившись в них на два корпуса, и молодой рыбак выпрыгнул из нее, подтянул лодку за нос к лежащим на берегу валунам.
– Прощенья просим, боярин, иных причалов тут нет. Недоброе место, не живет никто.
– Ничего, как-нибудь выберусь. – Олег перешагнул с борта на камень.
– Может, подождать, боярин?
– Плывите, – отказался ведун. – Здешние мои дела будут долгими.
Медвежья гора особого впечатления на Середина не произвела – обычный холм с крутыми склонами, густо поросший соснами. Новгородские стены – и то выше. Зато у подножия имелось скромное, ухоженное святилище. Три идола с увядшими венками на головах и подставками у ног. Что лежало на подставках, от камышей разглядеть не удалось, а подходить ближе Середин не стал. Как-то не заладилось у него с богами в последнее время, предпочитал лишнее внимание не привлекать.
Узкая тропинка тянулась от святилища на запад. Олег добрался до нее кружным путем, перебравшись через россыпь крупных валунов, вскинул мешок на плечи и привычно зашагал, отмеряя сажень за саженью. Насколько ведун понимал, пути тут было дня три или четыре, так что торопливость ничего не изменит. Быстрее побежишь – скорее устанешь. Все едино, то на то и выйдет.
Тропа петляла между валунов там, где камни высоко выпирали из земли, вытягивалась в струну в низинах, прорезая глубокой коричневой колеей торфяные болота, забиралась на пологие склоны, укрываясь в тени тощих малорослых сосен, снова спускалась к каменным россыпям, пока впереди, наконец, не открылось обширное озеро.
«Около него и переночую», – решил ведун, сбегая с крутого склона холма, и…
И оказался возле трех истуканов скромного берегового святилища, украшенных высохшими венками, с подставками для даров возле ног. И насмешливыми взглядами, как бы намекающими: «Куда ты сунулся, несмышленыш? Возвращайся домой!»
«Дорога будет долгой», – понял ведун, поправил на плече мешок и по той же тропе отправился на запад снова.
Отойдя от святилища, Олег остановился, скинул мешок, оглянулся.
Он знал, что идолы – это не боги, это всего лишь изображения, которые позволяют молящимся собраться мыслями на образе повелителя тех или иных стихий, сил или возможностей. Но тем не менее Олегу было спокойнее, когда истуканы не видели, чем именно он занят.
«Поздновато вспомнил, – укорил сам себя Середин, приматывая к запястью освященный в Свято-Троицком соборе серебряный крестик. – Нужно было вернуть на место сразу, как только Карачун забрал свой плащ».
Ощутив близость языческого колдовства, крестик сразу нагрелся – но это был нагрев привычный, вызванный магией самого ведуна. К нему Середин привыкал очень быстро и совершенно не ощущал.
Вооружившись спасительным амулетом, Олег снова забросил мешок за спину, двинулся по тропе, петляя между уже знакомыми валунами, пересекая уже виденные болота, пока, после соснового перелеска, не ощутил слабый нагрев у запястья. Он замедлил шаг, посматривая по сторонам, а когда нагрев ослаб – сдал немного назад. Подумал – повернул вправо и шагнул прямо в скалу, в последний миг невольно зажмурившись в ожидании столкновения с камнем.
Но ничего не случилось… Подняв веки, ведун обнаружил, что все еще стоит на тропе. Только впереди теперь поднимался не чахлый перелесок, а густой сосновый бор.
– Отличный морок! – негромко одобрил Олег. – Кому придет в голову повернуть в скалу, если тропа стелется вперед?
Дорога тянулась между деревьями вверх, и ведун поднимался по ней до тех пор, пока не заметил небольшую полянку. На ней путник расстелил налатник и очертил себя кругом, укрепив его рунами света и проклятиями, отпугивающими нежить. Ставить знаки мрака не стал – созданий света Середин сейчас как-то не опасался.
В сон Олег провалился мгновенно. Поспать в лодке толком не удалось – она постоянно качалась, волны били в борта и днище, так что пришлось обойтись полудремой. Теперь крепкий сон оказался очень кстати, потому что, поднявшись на рассвете, ведун обнаружил девушку в красном сарафане, уходящую за сосны. Гостья обернулась, Середин увидел пустоту под платком, но тут на девицу упал луч света и видение исчезло.
