Ай Рин - Клуб речников
Ослепительно яркая сумасшедшая белизна окружила его со всех сторон. Журналист оглядывался по сторонам, но не видел ничего, кроме серебристых вспышек. Он закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, и тут на него навалилась ужасная тяжесть…
Боль… Страшная боль раздирала легкие Глеба при каждом вздохе. Ему было трудно дышать и казалось, что его придавил медведь. Он попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Тогда он открыл глаза, и это ему удалось с невероятным трудом. Он увидел, что лежит на лавке в комнате, а рядом с ним стоит и улыбается… Верея. Журналист хотел было спросить ее о происшедшем, но ни губы, ни язык, ни весь речевой аппарат не повиновались ему. Единственное, что он смог, так это издать негромкий гортанный звук.
– С возвращением! – прошептала девушка. – Лежи тихо, ты и так долго в беспамятстве пробыл, почти четверо суток. Но ты – молодец! Одолел-таки огненное чудовище, хотя отец за твою жизнь и паршивой овцы не ставил. А я верила в тебя! Уж больно ты настойчивый. Нельзя было просто так взять и помереть, вот ты и выбрался!
Глеб снова «гукнул».
– Молчи уж! – махнула рукой Верея. – В тело вернуться – не рубашку сменить! Теперь все заново будешь учиться делать: стоять, ходить, ложку держать…
«Значит, опыт удался! – обрадовался парень. – И я снова Глеб Скуратов – московский журналист из двадцать первого века!»
Ему тут же захотелось соскочить с лавки и пройтись, но не тут-то было. Тело сковало его и не давало двигаться.
«А вдруг меня парализовало?» – ужаснулся Глеб.
От ужаса он вытаращил глаза. Дочь Яра, заметив его состояние, произнесла:
– Да ты успокойся, все с тобой нормально. Просто отвык ты от тяжелой физической оболочки, порхал, как бабочка по воздуху. Вот тебе и стало не по себе. Сейчас я тебя отваром напою да травяным настоем разотру – сразу легче станет.
Девушка отошла к печи и вскоре вернулась с глиняной плошкой, в которой плескалось какое-то варево. Она приподняла голову журналиста и принялась по глотку вливать ему в рот жидкость.
Парень уже отвык от вкусовых ощущений, и сейчас травяной аромат вызвал в нем такую бурю эмоций, что он чуть не закричал от восторга. Но голос изменял ему, поэтому Глеб ограничился довольным урчанием.
После этого Верея оставила плошку на столе, вытащила из печи котелок и разместила его рядом с лавкой, на которой лежал журналист. Затем она начала расстегивать пуговицы на рубашке Глеба.
«Она хочет меня раздеть!» – догадался парень и вдруг почувствовал такую неловкость, какую испытывал только в детском саду, когда засорился мужской туалет, и мальчикам пришлось ходить писать вместе с девочками.
Он начал гудеть и страшно вращать глазами, но дочь Яра только рассмеялась и сказала:
– Перестань рожи корчить! Ведешь себя как маленький. Как я смогу тебя растереть, если ты все время мешаешь?
И она продолжила снимать с парня одежду. Глеб понял, что сопротивляться бесполезно, поэтому закрыл глаза и сделал вид, будто бы отключился.
Верея надела на руку жесткую рукавичку, сплетенную из соломы, обмакнула ее в котелок и принялась растирать тело парня. Сначала он ничего не чувствовал. Но внезапно его руки и ноги стали ощущать тепло. По ним словно пробежали маленькие иголочки. Журналист попытался шевельнуть указательным пальцем, и тот его послушался.
«Ура, я не парализован! – возликовал в душе Глеб. – Теперь я обязательно поднимусь на ноги!»
Дочь Яра растерла его со всех сторон и укрыла двумя большими овечьими шкурами, шерстью вниз.
– Шерсть тебе здоровье даст, – сказала она. – Разбуди в себе память о физическом теле! Ты не мог все забыть за несколько дней.
После этого девушка удалилась, а парень открыл глаза и принялся упражняться с пальцами. Примерно через час ему уже удавалось шевелить всеми пальцами рук и ног.
Как раз в этот момент в комнату зашел Яр.
– Здрав будь, Глеб! – громко произнес он, заметив, что журналист не спит. – Удивил ты меня бесконечно. До сих пор понять не могу, откуда в таком тщедушном теле взялась такая воля к победе. Уверен был, что ты или сгоришь, или так и останешься энергетическим сгустком. Ан нет! Вернулся, поздравляю! Скоро Братья придут, будут помогать тебе с телом твоим управляться. Ты уж не огорчайся, если что сразу не получится. Земля-матушка сильно нас – детей своих – к себе притягивает, трудно к этой силе приноровиться. Младенцы намного меньше и легче, да и те столько лет ходить учатся, прыгать, бегать… Так что наберись терпения!
Кивнуть Глеб не мог, поэтому ограничился частым морганием и похрипыванием.
– Вижу, что ты полон решимости начать заниматься прямо сейчас, – заметил старец. – Что ж, обожди немного, скоро Братья уже будут здесь.
Действительно, примерно через полчаса в комнату вошли длиннобородые старцы. Они принесли с собой одежду и обрядили парня в длинную светлую рубаху. Затем двое подхватили его под руки и подняли с лавки, а третий помогал переставлять Глебу ноги.
– Пока силу в ногах не почувствуешь, босиком будешь ходить, – говорили они.
Таким образом они несколько раз прогуляли Глеба вокруг комнаты, а затем вывели на улицу.
– На солнышке тебя посадим, – сказал подошедший Яр. – Оно тебе и силу даст и энергию.
Колдуны отвели журналиста на поляну и усадили прямо на траву, облокотив спиной о березу.
– Подыши свежим воздухом, – произнес один из стариков. – А мы тоже немного отдохнем, чай, не молодые уже.
Они отошли подальше и присели на ствол поваленного дерева.
Глеб же сидел и вдыхал чистый лесной воздух. Вокруг все было таким прекрасным, что он невольно залюбовался высокими соснами, росшими вперемешку с березами, разноцветными цветочками, разбросанными по поляне, и ярко-зеленой травой. Неожиданно он ощутил на своем лице дуновение ветерка.
«Не может быть! – подумал парень. – Неужели чувства возвращаются ко мне!»
Он попробовал повернуть голову, и та послушно повернулась. Правда, у Глеба при этом возникло ужасное головокружение, но он постарался размеренно дышать, закрыл глаза, и вскоре все прошло.
Журналист снова открыл глаза и увидел рядом с собой Яра.
– Ну что, трудно второй раз рождаться? – спросил тот.
Глеб слегка кивнул головой.
– Ничего, скоро восстановишься и обо всем забудешь. Ну а пока для первого раза достаточно. Идем, мы поможем тебе в дом вернуться!
Подошли еще два старца и подняли журналиста с земли…
С этого дня началось восстановление Глеба. Сначала он ничего не мог делать без посторонней помощи. Колдуны водили его, кормили, мыли и даже помогали ходить в туалет, хотя это было для парня хуже смерти… Лишь огромное желание избавиться от постоянной опеки придавало сил. Журналист чувствовал себя космонавтом, который долго проболтался в космосе, а теперь проходил реабилитационный курс в каком-то санатории.
На третий день к парню вернулась способность двигаться. Сначала руки, а потом и ноги стали подчиняться, и теперь он мог ходить на прогулки сам. Хуже всего обстояло дело с разговорной речью. Глеб никак не мог начать говорить.
– Как ты не понимаешь, – пыталась до него достучаться Верея. – Все зависит от тебя! Все знания в твоей сущности уже заложены. Ты только возьми их! Поверь в собственные силы.
«Я верю! – думал журналист. – Но почему-то ничего не выходит».
В отчаянии он стал убегать на берег Сухоны и подолгу тренировался перед своим отражением в воде открывать и закрывать рот. Он кривлялся и гримасничал и, наконец, к концу седьмого дня смог произнести свое первое слово: «Мама»! Радости парня не было предела. Он вернулся к Верее и довольно внятно произнес:
– Я научился говорить.
От изумления девушка даже опешила на некоторое время. Когда пришел Яр, она сообщила ему эту потрясающую новость.
– Ну вот, Глеб, ты практически восстановился, – сказал старец. – Я горжусь тобой! Впервые на моих глазах человек из другой реальности вернулся в наш мир в собственное физическое тело да еще и смог им управлять. Это удивительно! Но, к сожалению, энергетический поток еще не полон, и твое возвращение пока невозможно. Придется тебе пожить у нас. Сколько? Одному богу известно! Однако ты человек молодой, холостой, да и дочка моя незамужница, поэтому оставить вас двоих наедине никак не могу. Я же отец все-таки. Так что, Глеб, нужно тебе каким-нибудь делом заняться.
– Может, мне с вами в подземные лабиринты ходить? Где-нибудь да пригожусь.
– Вряд ли, – усмехнулся старик. – Не забывай, в тебе чудовище живет. Оно хоть и огненное, но разумное и способно обучаться. Неужели ты думаешь, я позволю демону при обрядах присутствовать.
– Простите, не подумал. Просто я его не ощущаю последние дни, вот и запамятовал.
– Тебе плохо было, значит, и ему несладко пришлось! Вы с ним пока в паре живете.
– Но что же мне тогда делать?
– Я думал об этом и решил: пусть Верея тебя к кузнецам отведет. Скажет, что ты родственник наш дальний. Будешь у них работать, заодно и ремеслу обучишься.
