Алая Топь - Саша Урбан
Святослав несколько раз попытался окликнуть невесту, но его голос пролетал мимо прижатых к голове ушей. Юноша быстро сдался и побрел к столу, ища среди завалов кусок сала, о котором говорил при– зрак.
– Что-то ты совсем невесел, – склонил голову набок Влас, не торопившийся оборачиваться обратно человеком.
– А чего мне веселиться? – нахмурился Святослав, с трудом сдерживая отвращение. Под палящим солнцем еда успела изрядно попортиться, и стоило птицам отвлечься, пищу тут же облепили мухи. Вот уж славный пир вышел, ничего не скажешь!
– Яга же надоумила, как нам княжество выручить. Все сделаем и вернемся. Ты княжить будешь, на Милораде женишься, – Свят готов был поклясться, будь Влас сейчас в человечьем обличье, он бы как ни в чем не бывало пожал плечами.
– Ясное дело, – буркнул юноша и стиснул челюсти. Негоже ему, как девке, ныть и сетовать, что каждая его попытка поправить дела в княжестве и сделать хоть что-то хорошее оборачивается новыми несчастьями. А что станет, когда они с Кощеем разберутся? Какая новая напасть будет их ждать?
Свят столько времени посвятил книгам, чтоб узнать, как мудрые мужи заморские справлялись с голодом и усмиряли смуты, как боролись с хворями, пожиравшими целые города, будто саранча. Но ни в одной книге ни слова не было сказано про нечисть, что заявляется на порог и чинит собственные порядки.
– Ты слишком много о дурном думаешь, вот оно к тебе и липнет, – со знанием дела заметил Влас.
Свят злобно зыркнул на него, но ничего не сказал. Рука наконец нашарила в куче объедков подтаявший, но вполне целый кусок сала. Свят облегченно вздохнул и, завернув еду в отданную Ягой тряпицу, бросил ее в котомку за спиной.
Оставалось только забрать вещи из терема.
Совсем опустевший, родной дом выглядел незнакомым, чужим. Так некстати затеянная Даной перестановка и вовсе стерла привычные черты. Святослав озирался по сторонам, точно вор-неумеха, влезший в чужие хоромы, пока хозяева отлучились по делам.
Милорада, уставшая к тому времени гонять птиц, поравнялась с женихом на пороге и с важным видом проговорила:
– Надо отыскать все, что поможет нам не пропасть в Кощеевом царстве.
– Например? – обреченно вздохнул Святослав. Как бы ни был бодр и весел Влас, его собственное сердце ныло от дурного предчувствия и обвившегося вокруг груди отчаяния. Но не идти было нельзя.
– Шубы. Или тулуп хотя бы. Там так холодно, что даже мертвецы мерзнут, – объяснила Милорада.
Свят кивнул и направился вглубь комнат. Милорада потрусила за ним. Хотелось как-то утешить жениха, отвлечь. Хотя бы подставить мягкий живот, чтобы, наглаживая его, Святослав понемногу отрешился от тревог. И вновь стянула душу Милорады тоска по своему нежному человеческому телу.
– Вот увижу Дану, сама с нее шкуру спущу, этими когтями, – гордо пообещала она.
Свят скосил на нее глаза, во взгляде молодого князя читалась усталость и что-то еще. Что-то, что больно ранило девушку в глазах Яги этой же ночью. Разочарование.
– Хватит тебе на рожон лезть, – только и сказал Свят.
– То есть как это? Она мою кожу себе на лицо натянула! А знаешь, как она ее с меня снимала? – мяукнула невеста. Свят вскинул брови изо всех сил изображая сочувствие, но Милораду ему провести не удалось. – Да что с тобой такое? Как мы Топь покинули, ты совсем стал чужой. Никак, остуду на тебя напустили?
– Все со мной в порядке.
– Как бы не так, любимый мой, – возразила Милорада. Жаль, что кошачьи глаза плакать не умеют: так бы и покатились по пушистым щекам хрустальные градины. – Глядишь будто сквозь меня, а как увидишь, так в глазах стоит такое… словно лучше б меня и вовсе не было.
– Милорада… – начал Святослав, но и сам не знал, о чем была его просьба.
– Ничего, любимый мой, – тут же потерлась о его ногу кошка и заглянула в глаза. – Знаю я, что тебе непросто. И все снесу, любовь ведь побеждает. И моя любовь кручину твою победит. Вернемся, и потом заживем.
– Хорошо, – кивнул Святослав. Очень ему нравилось это «потом», и никому бы юноша не признался в слабой надежде, что это самое «потом» никогда не наступит.
Пошатавшись по опустевшим хоромам, они нашли все необходимое и сложили вещи в котомку. Единственное, медвежья шуба никак не хотела влезать в мешок, и Святославу пришлось тащить ее на плечах. От разлившегося в воздухе зноя по лицу катился пот, и шуба, от которой веяло звериным жаром, казалась и вовсе неподъемной. Святослав все пытался представить, каково Милораде и Власу, заточенным в звериных телах, но от одной только мысли ему становилось невыносимо душно, хоть в обморок падай.
Солнце снова описало круг к горизонту и, напоровшись на верхушки сосен, разлилось по небу кровавым закатом, таким ярким, что рябило в глазах. От реки потянуло долгожданной прохладой. Ветер своим дыханием собрал бисеринки пота с последнего живого лица в округе. А Влас тут же поднял голову и шумно втянул носом воздух.
– Чуешь что? – спросила Милорада.
– Что ты тухлятиной полакомилась, – съехидничал Влас и сипло рассмеялся на кошачье шипение. – Мертвец наш.
Произнести имя вслух он так и не решился. Много чего случилось за эти дни, но видеть ожившим старого князя все еще казалось из ряда вон выходящим. Святослав же безразлично, словно сердце его окаменело, кивнул и перевесил котомку.
– Далеко?
– Могу подвезти, – предложил Влас, но Свят помотал головой.
– До Кощеева царства и так путь неблизкий. Побереги силы.
И юный князь пошел вперед, будто знал дорогу. Будто один хотел ее пройти. Влас недоумевающе смотрел другу вслед. Его так и подмывало сказать, что волчьим бегом будет быстрее, но в мысли вмешалась Милорада.
– Кажется, он пытается отсрочить встречу, – шепнула она. – Гляди, у него аж ноги не идут.
– Что, не смогла кручину его прогнать? – хмыкнул в напускной веселости волк.
– А тебе так и нужно все разнюхать?
– Просто вопишь, будто тебе хвост отдавили. Чуть что – крик и писк.
– А сам-то как скулил, когда я тебя в шкуру волчью вернула, – вскинула мордочку Милорада. – Попробуй посидеть в кошачьей шкуре.
– А в шкуре ящерицы ты не ныла, – напомнил Влас. – Кстати, а чтоб в нее обернуться, тебе тоже приходилось кожу… ну… этого…
– Что?! Нет! – были бы руки, девушка бы замахала ими, чтоб отогнать вставший перед глазами образ. – И как ты подумать такое мог?
– Ну,
