Продавец времени - Евгения Витальевна Кретова
Олег, довольный собой и возможностью прекратить неприятный разговор, взошел на крыльцо, оставив волхва у крыльца. Бросил примирительно, будто старому приятелю:
– Ты поузнавай все, а там и решение примем – или оставим тварь в покое, или соберем людей дворовых да поселян, вооружим их, усилим дружиной, и отправим на поимку зверя.
Он уже собрался войти в терем, когда на двор заехали дружинники, бывшие со Званко – на поводе они держали его коня, придерживая княжича в седле. Едва заехав на двор, его опустили на руки дворовых, уложили на траву. Князь бросился к нему:
– Званко, что случилось. – он махнул рукой служке: – Лекаря! Скачите за лекарем!.. Его надо перенести в дом.
Княжич схватил его за рукав, пробормотал:
– Лесная тварь… Демон. Чудовище… Выше деревьев, черный и в брюхе, будто в склянке, пища переваривается…
Старший дружинник добавил:
– Трое из дружины разорваны, растерзаны… Княжич ранен… Едва спаслись. Княжну не встретили, прости, Олег…
Олег выпрямился, помрачнел лицом. Стараясь не встречаться взглядом с волхвом, проговорил:
– Вот и доказательства… Ты прав был, волхв, а я – нет. Делай, что до́лжно.
Уже вечером, собравшись у запруды, в стороне от жилья, он наблюдал, как служки докапывают канавку в форме сварожьей звезды, как бабоньки заполняют ее колодезной водой, а волхв посреди образовавшейся площадки разводит костер из черных веток. Черный дымок поднимался к заходящему солнцу, сливался в вечерней росой и улетал на плечах северного ветра. В воздухе пахло солью, горячими камнями и полынной травой – это волхв достал и положил в центр сварожьей звезды путевой камень и присыпал его магической Солью. Кивнув, разрешил Ядвиге передать волхву корзину с разорванной одеждой, найденной тем утром на полу комнаты Чернавы. Тот взял вещи и поместил в костер – едкий дым окутал их.
– Взываю к вечернему солнцу! – крикнул волхв, и его голос подхватил ветер. – Пусть найдет его кара зверя, что сотворил это!
Огонь полыхнул, яркое пламя охватило поленья, опалило одеяние Чернавы. Олег стоял в стороне, скрестив на груди руки – он все еще был не уверен, что действует правильно. Наверху, на облаках что-то загрохотало. Вода, заполнившая канавку, осветилась синим, зарябила – это на поверхность упали первые капли дождя.
С противоположной стороны, из речной травы, появилось странное создание – низкорослое, худое до изможденности, в рваном и грязном тряпье, едва прикрывавшем тощие чресла. Оно остановилось, повело по ветру носом, облизнуло пересохшие губы, будто пробуя ветер на вкус. Посмотрела на князя, словно к нему и шла:
– Ты б костер затушил, княже, – прошептало. Его голос едва прорывался через треск горящих веток, но Олег точно слышал его у собственного уха. – Убьешь Жницу, убьешь Чернаву… А с ней и дочь свою Неждану. Беда будет…
Создание прищурилось и замерло, ожидая ответа. Костер, разгоревшийся было, стал чадить, огонь – гаснуть. Темные пучки огня выбрасывались из него, словно чахоточный кашель.
Люди, стоявшие рядом с Олегом встрепенулись, закричали:
– Мара! Мара кладбищенская! – И бросились в рассыпную.
Волхв повернулся в незваной гостье, замахнулся на нее посохом. Та посмотрела на него с издевкой:
– Ударишь? А без посоха не боишься остаться? – она щелкнула пальцами, и посох волхва рассыпался в его руках, будто тлен.
Мара перевела взгляд на князя.
– Меня зовут Кхара́на. – Проговорила. – Я должна твоей дочери свою жизнь…
Часть 5. Князь
43
Накануне днем
К деревне погоров подходили в молчании – Лесьяр впереди, Неждана поодаль. Девушка то и дело поглядывала на прямую спину юноши, но тот, словно улавливая ее взгляд, каждый раз старательно избегал оборачиваться, чтобы не встретиться взглядами. Он то и дело настороженно вскидывал голову, прислушиваясь к птичьему гомону.
У мостка, взял Неждану за руку, потянул внутрь – девушку снова окатило ледяным холодом, перехватило дыхание. Но только они оказались у ворот, сразу отпустил и прибавил шагу. У ворот, притулившись к ограде, стояла Чара. Лесьяр подошел к ней.
– Я видела Жницу, – призналась девушка и посмотрела на юношу с осуждением. – Ты зря привел девушку к нам.
Лесьяр кивнул.
– Прости, что тебе пришлось за меня хлопотать…
Она схватила его за рукав, притянула к себе:
– Дурное ты задумал, Лесьяр, – прошептала, заставив склониться к ней – Чара едва доходила ему до локтя. – Беду чувствую… И ближе она, так близко, что не уклониться теперь…
Она пронзительно взглянула на него. Юноша аккуратно высвободил руку, прикрыл рукавом потемневшие язвы – Чара успела их заметить, поджала губы и огорченно качнула головой. Княжна наблюдала за ними, понимая, что этих двоих объединяет многое: знания, общее прошлое и тайны, о которых они оба стараются не говорить много. Под сердцем стало тяжело, будто ледяной яд разлился под ребрами, проник в легкие и сковал сердце – стало невозможно дышать. Девушка опустила голову, медленно втянула носом воздух – сырой, тинистый, но невесомый, будто пропитанный утренними лучами. Стало легче. Чара подошла к ней, кивнула в сторону стремительно удалявшегося Лесьяра:
– Ему нельзя идти дальше, смерть караулит, стоит ему сделать еще пару шагов по избранному пути…
– А какой путь он избрал? – княжна посмотрела свысока – юная погорка перевела на нее взгляд, посмотрела пронзительно остро.
Чара, вздохнув, отвела взгляд и хмуро посмотрела под ноги:
– Уходи… Этим и его спасешь, и себя.
Неждана побледнела:
– Как так «уходи»? Он знает, как с моей бедой управиться, он поможет… он обещал… – она осеклась под взглядом погорки. Чара усмехнулась:
– Ты беду сотворила, своими руками сделала, а Лесьяр должен с ней управиться? Он испробовал все, что знает – Яге отдал то, что не отдал бы ни за что на свете, – При этих словах Неждана вспомнила флакончик с золотистой жидкостью, оставленный Лесьяром в качестве платы за услуги старой карги. Чара продолжала: – Он собрал живую воду для тебя. И она помогла лишь на миг. Иных средств боле нет…
Княжна содрогнулась, небеса стали тяжелее, воздух – плотнее, горше. Голос погорки звенел в висках, тисками сковывая голову и не позволяя унять слабость в ногах. С трудом сглотнув, девушка отрицательно качнула головой:
– Нет… Не может быть.
Чара смотрела с сочувствием:
– Это правда. Я не знаю боле ни одного средства. И Лесьяр не знает, что бы он тебе не обещал.
Время словно остановилось. Погорская деревня – низенькие домики, крепки и ладные, с кривыми черепичными крышам и разномастными оконцами – плыла перед глазами. Княжна выдохнула:
– Что же делать?
– Смириться, – голос Чары стал жестким, взгляд потемнел. – Это сложнее всего, когда любишь. Но это спасение для тех, кого еще можно спасти. О том думай… Так легче.
Неждана перебирала то, что говорил о Жнице Лесьяр, Леший, что слышала от Чары, пытаясь найти хоть ничтожную зацепку, чтобы возразить молодой волшебнице. Та, убедившись, что возразить княжне нечем, кивнула:
– Я проведу тебя назад.
– А Лесьяр? – Неждана сжала губы, чтобы не дрожали, посмотрела на опустевшую дорогу, по которой недавно прошел Лесьяр.
Чара коснулась ее руки, прошептала доверительно:
– Так будет лучше, княжна. По одиночке вы справитесь, останетесь вместе – сгинете оба.
Неждана нахмурилась. Посмотрела на вцепившиеся в локоть пальцы волшебницы.
– Но почему? – спросила, хотя казалось, она знала ответ.
Чара бросила быстрый взгляд на дорогу, по которой ушел Лесьяр, прошептала:
– Он проклят, княжна… Видела ли ты темные пятна на его руках? – Неждана с усилием кивнула в ответ. Чара продолжала: – Я видела их прежде. Сперва они то появляются, то исчезают. Потом становятся похожими на язвы и уже гниют до тех пор, пока не сгноят заживо человека. Лесьяр тлеет изнутри, пока не чувствуя боли и не осознавая беду. – Чара заговорила тише, заставив княжну склониться к ней: – Он совершил страшное. Чтобы все исправить ему придется сесть в лодку самому и просить милости богов, а вместо того он оттягивает неизбежное и носится по лесам, выискивая способ спасти тебя от Жницы… Отпусти его, позволь ему
