Александр Прозоров - Поля доброй охоты
Он не понял, что провалился в сон, и поэтому, увидев бабку и деда, которые крались к нему, сжимая в руках ножи и электрический фонарик, принял это за реальность. Начал отбиваться газетой, причем довольно успешно, пробился в соседнюю комнату, где стоял телефон, и позвонил в полицию. Закрыл глаза и стал ждать, что случится раньше: приедет наряд или его зарежут путающиеся в занавеске убийцы? Полотнище тряслось и выгибалось, колокольчик звенел, ножи мелькали в воздухе…
Колокольчик!!! Тревожная мысль все же смогла пробиться через толщу вязкого кошмара. Олег открыл глаза, услышал возню на топчане и сцапал меч. Приподнялся, наугад рубанул свою постель, откинулся обратно, закатился под топчан и стал торопливо нашептывать заговор на кошачий глаз.
Он никак не ожидал, что старички нападут на него в темноте. Обычно грабителям свет даже нужнее, нежели жертвам. В полумраке прятаться проще.
Закончив наговор и различив над собой близкие слеги, он выкатился на спальник – и увидел прямо над собой, на потолке, странное многолапое создание, напоминающее паука с человеческой головой, причем повязанной бабьим платочком. Тварь прыгнула вниз, поджав брюхо и выставив вперед его кончик. Опасаясь, что там жало, именно по кончику ведун и рубанул. Нежить взвыла, но прочно обхватила его лапами, словно связав.
Из-за печи показалась вторая тварь, с головой старика, пробежалась по потолку, стала спускаться по стене, нервно покачивая брюшком вперед-назад. Олег извернулся, ловя ступнями ножку топчана, резко согнулся, что есть силы ударяясь плечом в его край. Две верхние тонкие паучьи ножки обломились, хватка ослабла, и он смог выдернуть руку с мечом, рубануть показавшегося над краем постели старика. Посеребренный клинок легко вошел в тело, и оно с неожиданной легкостью рассыпалось лохмотьями, похожими на тряпки.
Тварь на нем зашипела, попыталась вцепиться в горло зубами – но зубы, к счастью, были человеческие и кожу только прищемили, хотя и очень больно. Середин, взвыв, согнулся снова, в этот раз метясь в деревяшки старушечьей головой, но сделал себе только больнее, откинулся, поднял меч и стал пилить им затылок существа.
Это подействовало – старуха откинулась, завыла. Он рывком высвободил вторую руку, перехватил лезвие с тыльной стороны, стал резать, прижимая сильнее. Тварь задергалась, отпустила его, соскользнула вниз, но убежать не смогла – карающий клинок опустился ей на спину, и монстр превратился еще в одну кучу лохмотьев.
Олег покрутился, присматриваясь и прислушиваясь, опустил оружие, присел возле останков ближней твари, провел над ними рукой.
«Кажется, кончено… – решил он, не ощутив никаких изменений в теплоте крестика. – Вот ведь электрическая сила! Знал бы, что нежить, заговором бы защитился и спал спокойно».
Он выглянул из избушки, убедился, что с лошадьми все в порядке, и вернулся за вещами. Скрутил спальник, сдернул леску с колокольчиком и устроился спать уже на улице, неподалеку от своих скакунов. Разумеется, с обнаженным мечом под рукой.
На рассвете, к его удивлению, дом остался на месте. Олег даже потрогал стену – но нет, это был не морок, не ловушка, сотканная колдовством странных, невиданных ранее чудовищ. Ведун, держа наготове меч, вошел в избу.
От ночных тварей не осталось никаких следов. От дружелюбных старичков, разумеется, тоже. Но самым интересным было то, что в избе не нашлось никаких припасов – ни зерна, ни корнеплодов, ни солений-маринадов. Даже воды! Получалось, хозяева ничего не ели и не пили?
«Если они нежить, кто построил дом и содержал его в порядке? Если нет – то чем они питались?»
В голове засвербила мысль о том, что кушали старички всяких прохожих. Но и она не укладывалась в логику. Здешний оазис был отгорожен от мира мороком. Но если жители едят людей, они должны заманивать путников, а не прятаться от них!
Или, может статься, эта парочка – всего лишь привратники? Караулят двери от умников, способных одолеть морок?
«Ведьма точно так же охраняла вход в логово разбойников, – подумал ведун. – Только там чародейка была поддельной. А тут нежить настоящая…»
Он сделал еще круг по дому, вышел на воздух, спустился к озеру, остановился на берегу, прищурился.
«Слишком красиво, чтобы быть правдой. Где-то здесь должен быть лаз…»
Почесав в затылке, он пошел по берегу влево, сделал круг, вернувшись туда, откуда пришел. Потом отправился в обратную сторону – с тем же результатом.
Подумав, Олег обошел озеро и от противоположного берега отправился дальше в лес. Минут десять – и впереди, под склоном, показалась домовина на высоком пне.
«Теперь теплее».
Ведун вернулся, оседлал и навьючил лошадей, подвел к берегу.
«Если от озера я в любую сторону ухожу назад – значит, вперед…»
Он набрал в грудь как можно больше воздуха и решительно вошел в воду. Три шага – и вот он, берег. Ведун вышел на сушу, оттянул скакунов подальше вперед, оглянулся.
С этой стороны идиллический уголок выглядел вполне обыденно: изгиб ручья, за которым лежала низинка с избой на краю, а дальше поднимался бор. Кто бы мог подумать, что обычное отражение воды самой на себя способно дать такой потрясающий эффект!
Дальнейший путь не отличался особой чудесностью. Поначалу тянулся обычный смешанный лес с вкраплениями округлых лужков с камышами посередине, потом стало больше берез, а ели исчезли. Пару раз крест начинал греться, и молодой человек хватался за меч – но что-то пыхало, булькало, и все затихало. В одном месте тропа отклонилась вправо, но поскольку крестик при этом нагрелся, он поворачивать вслед за нею не стал, упрямо поскакал напролом – и тропа тут же вернулась обратно под копыта.
Взмахнув широкими крыльями, на березу впереди опустился ворон, склонил голову набок, таращась на ведуна круглым черным глазом.
Олег вытянул в его сторону палец, прищурился, громко сказал: «Кх-х!», изобразив отдачу.
– Глупец! – произнесла, прищелкивая клювом, птица, спрыгнула с ветки, описала над ним широкий круг и полетела обратно.
Среди деревьев неожиданно стали проглядывать дома. Не жилые, догнивающие. Рассыпавшиеся сараи, проваленные крыши, осевшие кривые срубы, лежащие ворота. Тут и там из вчерашних домов росли молодые зеленые деревца, провалившиеся погреба сделались рассадниками крапивы и полыни.
Ведун перешел на рысь, покидая мертвую деревню, однако через несколько верст дорога привела его еще в одну, точно такую же. На ее краю стояло странное святилище – сквозь провалы в полугнилом частоколе в центре капища был виден один-единственный идол. Бога вырезали из мореного дуба, на века, и теперь он, неподвластный времени, сурово смотрел на убогость и запустение вокруг.
Дорога свернула на гать, провела всадника через обширное болото к зеленому острову, покрытому густым ковром разноцветных люпинов, перебиваемых ромашками и лиловыми колокольчиками. Обрамленная ярко-желтой сурепкой тропа шла вдоль берега к другой гати, нацеленной на восход, и отворачивала дальше. Видимо, еще к одному мосту через топь.
Олег спешился, повел кистью, глядя на поляну впереди, потом четко и размеренно начал читать заговор на снятие морока. Поляна перед ним дрогнула, по цветам прокатилась радужная волна – и среди трав возникло каменное кресло. В нем сидел просто одетый старик с бледными, выцветшими глазами, смуглым морщинистым лицом, длинными седыми волосами, на груди спутанными в одно общее покрывало с бородой. Телом он был невелик, однако Середин не раз получал в поединках взбучку от щуплого Ливона Ратмировича и потому особо не расслаблялся.
– Признаю, смертный, ты дошел, – кивнул старик. – Говори свое желание и уходи, покуда солнце еще высоко.
– Я пришел сразиться с тобой, колдун! Избавить от тебя русскую землю!
– Ты обезумел, смертный? – вскинул брови старик. – Ты желаешь сразиться со мной, старым Липином по прозвищу Карнаух?
– Да! Больше ты никому не причинишь зла!
– Ладно, сражайся, – разрешил Карнаух.
Олег, рассекая мечом воздух, приблизился к нему.
– Ну же! Защищайся!
– А должен? – усмехнулся старик.
– Сражайся, или я убью тебя!
– Я жду.
Ведун поднял меч, со свистом очертил им полукруг, нацелился рассечь горло. Взмахнул еще пару раз. Однако убить безоружного старика, покорно отдавшегося ему на милость, оказалось не так-то просто. Пусть разум говорил, что это нужно сделать, но меч отказывался наносить смертельный удар.
– Проклятие! – Олег опустил оружие. – Зачем ты поставил мороки на пути через лес?
– Мне надоело, что смертные приходят сюда и донимают меня своими просьбами, – чуть повел плечами Карнаух. – Ты ведь сам колдун и знаешь, что от них не дождешься благодарности. Помогать же надо, для того мы созданы, для того нам дана сила, для того мы живем. Я поставил мороки, чтобы они не ходили сюда и не донимали меня своими глупостями. Пусть думают, что здесь непроходимое болото.
